Ольга Чигиринская - Операция «Остров Крым»
Третий он сделал в Евпатории после нескольких предварительных звонков в штаб: может, не стоит торопиться со сдачей? Советские командиры, занявшие кабинеты офицеров штаба, были вполне вежливые, но какие-то… нервные.
Шеин решил осмотреться и принять решение вечером. Осматривался он сначала прогуливаясь по улицам в штатском, а потом – смотря телевизор.
Вот тогда-то он и услышал «Красный пароль».
Имея в своем распоряжении три штурмовых батальона резервистов, он легко освободил своих солдат. Красные порядком облегчили ему задачу, разместив пленных на городском стадионе, который и сам Шеин, и большинство резервистов знали как свои пять пальцев, регулярно посещая его и болея за «Ахиллес» – футбольный клуб сухопутных войск.
Резервисты и освобожденные марковцы атаковали одновременно Восточную базу в Каменоломне, дивизионные склады и здание комендатуры, где держали на гауптвахте всех пленных офицеров. У полковника Шеина была только одна попытка, и удалась она полностью. Советский командир растерялся и счел бой проигранным, едва он начался.
На этом ее благородие госпожа Удача решила закрыть Шеину кредит. Да и эффект внезапности был утерян. Пока шла драка за стадион и базу в Каменоломне, майор Беляев привел батальон в состояние боевой готовности и даже попытался предпринять вылазку в Камышлы.
Тут надо заметить, что ни один из советских командиров, застигнутых этой внезапной ночной атакой, в первые часы и помыслить не мог о том, что советские войска по всему Крыму связаны боями, что к полудню и небо над Островом перестанет принадлежать Советскому Союзу, что никто не придет на помощь. Каждый думал, что его неудачи в этом районе – случай единичный, невезение, досадное недоразумение. Майор Беляев крепко рассчитывал на своих десантников, но еще больше – на то, что к утру прибудет подмога.
* * *Лебедь за прошедший час сто раз успел одобрить свое нарушение приказа. Вот рассредоточил бы людей по объектам – и все, и пропали бы, как куры. А так – едва началось, все были на месте. Ну, пять-семь дураков загуляло, ну так что ж теперь…
Конечно, и везение роль сыграло. Первая атака пришлась не на десант, а на мотострелковый батальон в Бельбеке. Это дало Лебедю полчаса.
Второй подарок судьбы состоял в том, что не в меру борзой подпоручик-резервист захотел взять в плен самого генерала Драчева, надумавшего оставить на один вечер свой штаб в Симферополе и развлечься в благодатной Ялте.
Городской голова (сам он предпочитал называться мэром и по-русски почти не говорил) был в восторге от интеграции и закатил офицерам банкет. В десять вечера генерал Драчев сидел с городским начальством за ужином в ресторане «Невский проспект» и ел устрицы с лимонным соком. Буржуйские разносолы, надо сказать, ему впрок не пошли. Когда в десять вечера половина персонала ресторана и гостиницы ворвалась в банкетный зал, одетая в камуфляж и с оружием в руках, устрицы внутри генерала настойчиво запросились обратно.
Пьяную комендантскую роту застали врасплох и положили мордами в пол. Лебедя – с ними за компанию. Если бы у белогвардейцев хватило пороху захватить Драчева, а всех остальных перестрелять, они бы выиграли. Но то ли самонадеянность подвела их, то ли гуманизм – они попытались повязать всю комендантскую роту в полном составе. А их самих было от силы три десятка. Лебедь улучил удобный момент, свернул шею одному, застрелил другого и в общей панике выскочил в окно. Окно выходило на поросший густым кустарником склон, Лебедь скатился по нему и сразу потерялся.
Исцарапанный и порядком побившийся о камни, он добрался до мэрии, поднял батальон и выбил из «Невского проспекта» беляков, попутно захватив «языка» – того самого нахального подпоручика, что полчаса назад клал его в пол мордой. Подпоручик играть в героя не стал, да и смысла в этом не было: на северной трассе уже началась перестрелка между десантниками и беляками, наступающими со стороны Бельбека. Поэтому подпоручик Ахмет-Гирей (майор по его тону понял, что это имя должно произвести впечатление – но не стал уточнять, какое) легко посвятил майора в весь расклад: по Ялте сейчас бегает не меньше тысячи резервистов, еще полтысячи в Гурзуфе, и вот-вот перекроют Гурзуфское Седло, а с севера наступает 1-й горно-егерский батальон, это уже кадровики-профессионалы, страшно недовольные тем, что их на весь день запихали в спортзал.
В другое время Лебедь укрепился бы в городе и принял бой. Но сейчас стояла ночь, местность белые знали явно лучше, численное превосходство было за ними, а тут еще и горные егеря из Бельбека… Ну и самое главное – в Ялте не было ровным счетом ничего, стоившего батальона.
Кроме телецентра на Роман-Кош.
Майор попытался связаться с Глебом, но на частотах батальона шумели помехи. Прослушивать переговоры беляков оказалось бесполезно: те говорили на английском, татарском или вовсе тарабарском наречии, где русские слова иногда проскакивали, но толку в них было немного. Майор сколько ни напрягал свой английский, а разобрать ничего не мог, подпоручик же переводить отказался, а заставлять его времени не было.
Ну и освобожденный Драчев поднял крик – ему-де надо в Симферополь. Так что осталось одно – отступать.
За перевалом дорога раздваивалась: одна трасса шла вдоль берега, другая сворачивала в горы. Карта говорила, что за Алуштой обе сливаются и идут к Симферополю. Какую ни выбери, противник обойдет по другой и зажмет в клещи.
Вариант «закрепиться на Роман-Кош и вызвать помощь» казался все более заманчивым. Конечно, был еще Драчев, требующий конвоя до Симферополя, но до Никиты им все равно было по пути, а дальше… дальше посмотрим.
Очередная засада оказалась на дороге к Никите. Сукины дети со снайперскими винтовками заняли десятка два точек на горе над трассой и планомерно расстреливали всех, кто высовывался. Дураков было мало, и тогда гады палили просто по БМД, и винтовочные пули пробивали-таки алюминиевую броню, и иногда в кого-то попадали. У гадов не иначе как были приборы ночного видения. У гадов было до хрена – и больше! – патронов. У гадов была связь. Если бы у майора была хотя бы связь! Если бы он мог хотя бы нормально командовать своим батальоном!
Дорога от Ялты до Никиты, которую крымский водитель промахивает за двадцать минут с учетом автомобильных пробок, заняла у батальона пять часов. За это время Лебедь потерял еще четверть личного состава, в основном ранеными.
Поэтому когда его еще и на Никитском перевале встретили огнем, подбив из гранатометов два БМД, он был готов лично рвать на куски сволочей-белогвардейцев. Он приказал вычистить весь склон над дорогой. Ребята выскочили из БМД и кинулись наверх пешим строем. Поднявшись метров на сто, они угодили под ураганный автоматный огонь. Несмотря на достаточно ясную лунную ночь потребовалось некоторое время, чтобы разобрать, что свои лупят по своим: роту капитана Деева принял за авангард наступающих беляков взвод лейтенанта Васюка из роты капитана Асмоловского. Пятеро погибли, четверо было ранено. Майору Лебедю в эту ночь положительно не везло.
* * *– Товарищ капитан, проснитесь! Вставайте пожалуйста, товарищ капитан!
Глеб продрал глаза:
– Час ночи, какого хрена… – Во рту было сухо и гадостно, как в заброшенной выгребной яме, голова гудела и слегка подводило живот – коньяк вчера мешали с водкой и пивом, закусывая фисташками и картофельными чипсами…
Он встал, расправил затекшее от спанья в кресле тело, надел куртку, пояс и пошел в сортир.
Облегчившись, помыв руки, лицо и сполоснув рот, он чувствовал себя уже почти человеком. Для окончательного пробуждения необходима была сигарета.
– Что такое, что за херня? – спросил Глеб, закуривая.
– Сами удивляемся, что за херня, товарищ капитан, – ответил Петраков. – В городе, кажется, бой.
Глеб обругал себя дураком: ветер действительно доносил канонаду. Ялта была отсюда не видна, закрытая хребтиной горы, но Гурзуф лежал в полной темноте, и темнота эта изредка озарялась вспышками, которые Глебу хорошо были знакомы: так взрываются гранаты. Виднелось несколько светлых пятен – видимо, что-то горело.
– Бинокль, – сказал Глеб. Верещагин сунул ему в руку бинокль – трофейный, цейсовский.
То, что горело в Гурзуфе, действительно было кострами. Похоже, пылали машины на улицах.
– Еб вашу мать, – с чувством сказал Глеб. – Артем, ты что думаешь? Что произошло?
– Не иначе как вторжение марсиан, – сказал Верещагин. – Не задавай идиотских вопросов, Глеб, и не получишь идиотских ответов. Конечно, это местные.
– Этого быть не может! – сказал Петраков. – Местные за нас. Они сами нас позвали!
– Ну, тогда остаются только марсиане.
– Хватит глупых шуток, – оборвал Стумбиньш. – Что будем делать?
