Сибирская Симфония - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Сибирь? — предположил МНС.
— Ученый, а таких вещей не знаешь, — разочарованно проговорил диссидент. — Полностью наше государство именуется «Свободное Великое ото Всех Независимое Унитарное Государство Сибиряков и Медведей». Сокращенно — СВоВНУГСиМ. Раньше, говорят, повсюду висели таблички с полным названием, — Ипполитыч допил рюмку и налил ещё водки. — Потом только их поменяли на короткое «Сибирь», чтобы люди не путались. Но в официальных документах все так и осталось. Так вот… Ты читал конституцию?
Дермидонтыч отрицательно покачал головой.
— Конечно, не читал, еще бы ты читал. Простым мужикам читать конституцию запрещено! Но я еще пару лет назад достал один подпольно перепечатанный экземпляр, он хранится у меня в погребе в целлофановом пакете. И что бы ты думал? Во второй статье черным по белому сказано, — сосредоточенный взгляд Георгия был устремлен вверх, он резко встал со стула, вытянул руку с рюмкой и продекламировал: — «Мужик и медведь, их права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод медведя и человека — обязанность государства». Высшая ценность! Обязанность! Понимаешь? И что у нас происходит…
— А я сегодня… посредством лазера нарушил трамвайное движение и спровоцировал нападение энело! — с горечью в голосе признался Дермидонтыч, ожидая выслушать порицание, но диссидент лишь коротко кивнул и продолжил.
— Я хочу сказать, что нигде в мире не происходят такие безобразия, как в нашей стране! Вот что я хочу сказать. Ты знаешь какое-нибудь место, в которой было так же холодно, как у нас?
— Гренландия? — предположил Дермидонтыч.
— Ты что! В Гренландии намного теплее, там уже половина ледников растаяла.
— А Канада?
Ипполитыч задумался, выпил немного из рюмки и снял шубу.
— Быстро у тебя согрелось. А про Канаду, к своему стыду, сказать ничего конкретного не могу — не владею информацией.
— Может, Восточное Самоа?
— Забудь про Восточное Самоа, мой друг, — грустно покачал головой Ипполитыч. — В результате акта случайной военной агрессии одного из наших медведей эта суверенная демократия перестала существовать. Виной тому — разгильдяйство военных наших ракетных баз и отсутствие контроля над сотрудниками-медведями. Хорошо, даже если не говорить про погоду, где ты видел страну, в которой зима — девять, а то и все одиннадцать месяцев длится? А солнечный цикл? В какой нормальной стране солнечный день в августе длится четыре часа?
Дермидонтыч согласился.
— Еще у нас мутантов за людей не считают, — продолжал диссидентствовать Ипполитыч. — Да как же они не люди, если любой мутант, какого не возьми, на человека похож?
— С мутантами все сложнее… — рискнул поспорить ученый.
— Да? Очень интересно, — сказал Георгий и откупорил бутылку. — И что в них такого сложного?
— Ты понимаешь, науке очень сложно поддается изучение этих антропозооморфных существ. Совершенно не ясны социально-биологические аспекты их возникновения, равно как и… — Иероним выпил рюмку. — Равно как и их некоторые их зоологические особенности.
— А по мне, так все просто. Радиация кругом, вот и появились. Говорят, это вы, ученые, виноваты, что их так много расплодилось, но я не верю. Если кто и виноват в возникновении этих… как ты сказал?
— Антропозооморфных, — подсказал Иероним.
— … Морфных существ, так это государство, которое ничего не сделало, чтобы уменьшить радиационное заражение и остановить мутации как планеты, так и животных с людьми. Вот так.
Ученый, чувствующий похмелье и заметно посмелевший, возразил:
— Нет, ты, наверное, просто плохо знаком с гипотезами по поводу процесса образования мутантов. Большинство ученых считают, что мутанты вообще не размножаются, ими становятся одичавшие мужики либо беглые уголовники, иначе говоря, плохие люди…
— Вот она! — вставил диссидент. — Вот она, вся наша государственная система научных взглядов: «плохие люди», видите ли, становятся. То есть, хороший человек, по-ихнему, мутантом стать не может, такое, дескать, только в наказание? Сплошной обман! Мутантом в условиях нашей реальности может стать любой! Но я тебя прервал, продолжай.
— Так вот, это традиционная точка зрения, но она не может объяснить две вещи: почему их так много, и как человеческий организм так быстро преобразовывается в мутантский? Для этого простой радиации мало, возможно, тут виноваты инопланетяне! Это про процесс появления… А если говорить про питание…
— Не верю я в инопланетян, Иероним, — покачал головой диссидент. — Это все выдумки нашей военщины, которой мало заморских противников, так они ещё и инопланетных придумывают.
— Да как же ты можешь не верить, когда они теперь каждую неделю над городом появляются!
Ипполитыч вздохнул, залпом выпил алкоголь, похлопал ученого по плечу и сказал серьезно:
— Сейчас тяжелое время, Иероним. Мы, интеллигенция, должны сплотиться и выступить против диктатуры Большого Начальства. — Георгий поднялся и встал у окна, заложив руки за спину. — Поэтому я решил все-таки поведать тебе, как соратнику, свою тайну. Уже почти год у меня есть специально оборудованная лесная сторожка, в которую я перенес контрабандную печатную машинку и две пачки бумаги. Все эти годы по вечерам я писал трактат «Сибирская несправедливость». В нем я вскрыл все изъяны нашего бесправного общества, нашего полицейского государства. Скоро будут написаны последние страницы, и рукопись отправится в Иркутск, в подпольную типографию Ильи Константиныча. Тираж ожидается небольшой, всего двести-триста экземпляров, но и этого будет достаточно, чтобы зажечь огонь неповиновения среди народных масс. Что скажешь?
«У, а за это меня еще и расстреляют», — подумал Дермидонтыч и решил перевести разговор на другую тему.
— А к нам сегодня удивительную технику привезли, с Запада. Вычислятор называется, выглядит как телевизер, только кнопок значительно больше.
Ипполитыч повернулся.
— Компутер, что ли?
— Извини, что? — не понял Иероним.
— Да компутер, говорю. Вычислительная машина. Хорошая вещь, у нефтяников они на каждом углу. Давай, расскажи, и что он может.
— А мы думали — телевизер… Ну, все функции этого устройства мы не успели изучить, пока что мы смогли посмотреть на нем архив изображений зарубежных мутантов.
Ипполитыч нахмурился.
— Каких мутантов? На западе мутантов нет, это только у нас такое безобразие. Наверное, это было что-то другое. Как они выглядят?
— Без одежды, волосы длинные и со всяким странными вещами на теле, вот такими, — ученый хотел было жестами показать, как это выглядит, но друг хлопнул его по рукам.
— Не
