Кир Булычев - Дом в Лондоне

И вдруг неожиданно, словно с облегчением, Валентина приподняла свое налитое жиром тело, кинула его к двери на кухню и возопила:

- Конечно же, надо чайку выпить, чего же мы сидим, не ужинавши!

Лидочке сразу расхотелось пить кофе, но пришлось остаться в столовой. Кошки начали рассказывать, как они были на бут-сейле. Вот если бы оставаться здесь, то там замечательная мебель, почти новая за бесценок. Мы вам покажем, мы купили рамочки по полфунта, золотые, просто шик!

Слава некоторое время сидел надутый, как прежде, потом, не извинившись, ушел, а Валентина приоткрыла окошко в кабинет и спросила:

- Ты, Славик, будешь смотреть концерт или теннис?

Оттуда ответили невнятно.

- Ну ничего, - сказала Валентина. - Мы придем.

- Вы интересуетесь теннисом? - спросила Лидочка.

- Нынче даже президенты в теннис играют, - ответил Василий. - Перша игра на витчизне.

- Зачем ты так? - спросила Валентина и тут же сама объяснила: - Украинская таможня так лютовала, когда русские ехали. А если ты на ихней мове, то пропускают, что захочешь. Такие куркули коррумпированные!

«Если они знают о микрофоне, то сейчас спросят меня», - подумала Лидочка.

Кошки ни о чем не спросили.

Василий и Валентина излишне суетились и были разговорчивы, словно знали о Лидочке что-то дурное, а может быть, ей это показалось.

Но как только они выпили - Лидочка кофе, а блюдущие режим Кошки - чай, Валентина с Василием поспешили в кабинет, к телевизору, а Лидочка понесла недопитую чашку наверх.

Чем-то эти детишки взбудоражены и скрывают свои шалости от маленькой и чужой Лидочки. Но ей не нужны их секреты! Ей вообще вся эта компания скорее неприятна. Может быть, за исключением Иришки, существа неуравновешенного, даже злого, но по крайней мере понятного. Человеку надо кого-то любить. Иришка сейчас предпочитает любить маму, которая далеко. Вот мама приедет, и все изменится… Какое счастье, что меня уже здесь не будет!

В дверь постучали.

Вернулась Иришка.

- Я оставила микрофон у Роберта, - сказала она. - Его папа сказал, что это интересная и довольно дорогая штучка - такой микрофон снимает разговор со ста метров. Вы видели, как его поставили?

- Иначе бы я не пошла его искать.

- И вы не врете, что одного из этих людей в самолете увидели?

- Не вру.

Иришка села на край кровати. Она смотрела перед собой.

- Отец придет к вам, - сказала она. - Он тоже не думает, что вы какая-нибудь злодейка. Просто вам дела нет до наших бед.

- А что за беды? - удивилась Лидочка.

- Она… Алла… Мама решила приехать раньше. Она чего-то хочет. Фазер весь в психе.

- Но я тем более могу помешать…

- Вы не мешаете. Вы нормальная. Это я дура, что на вас бочку катила. Нет, лучше, чтобы вы остались. Как буфер, как свидетель.

- Твой отец этого не хочет.

Иришка не отвечала. Она плакала по-взрослому, замерев, только слезы катились по щекам.

Потом она убежала.

Из коридора она хрипло сказала:

- Я вас очень прошу!

И хлопнула дверью - спряталась в своей норке. Через час постучал Слава. Он втиснулся в узкую, как раз по нему, щель, но входить не стал.

- Я все обдумал, - сказал он. - Лучше если вы останетесь. И вы должны меня понять. Меня всюду выслеживают! Почему я должен был думать, что вы не из их компании?

- Я не из их компании. Но ничего доказывать я не буду.

- Иришка вам верит.

- Завтра я уеду в гостиницу.

- Я обещаю, что это не повторится, - сказал Слава. - Но если вы так хотите, то конечно.

Он закрыл за собой дверь и тихо пошел вниз.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На следующее утро Лидочка собиралась уходить на поиски дома, и телефонный звонок застал ее в коридоре. Она автоматически протянула руку и дотронулась до трубки. Забылась.

Но трубку не сняла. И потому злобный окрик Славы:

- Не смейте трогать! Это меня! - застал ее с протянутой рукой.

- Я не трогаю, - виновато сказала Лидочка.

Слава оттолкнул ее. Он был бледен, руки тряслись. Напился с утра, что ли?

Головы краснодарских родственников торчали из дверной щели. Чутье у них было звериное. Челюсти мерно двигались, пережевывая толстые шматки сала. Наверное, так смотрят коровы на бегущего мимо волка. Смотрят в ужасе, но жевать не перестают.

Славе волей-неволей пришлось говорить в окружении слушателей. Он накрыл трубку горсточкой.

- Да, - сказал он. - Да, это я. Конечно, я! Какой рейс? Значит, в Лондоне… В это время жуткий трафик! - В голосе прозвучали жалобные интонации.

Потом была короткая пауза. Настолько короткая, что Лидочка не успела уйти, и ей пришлось выслушать конец разговора.

- Но почему так срочно? Ведь мы же договаривались… Нет, конечно, я понимаю, что в моих интересах. Но я как-то не готов… Конечно, встречу. И Иришка будет.

Слава положил трубку осторожно, как неразорвавшуюся гранату.

Он тупо смотрел в стену, но, видно, был не настолько огорчен, чтобы не понимать, что стоит в прихожей не один. Не оборачиваясь, он сказал:

- А Бог располагает.

Эти слова послужили сигналом для родственников. Василий, не переставая жевать, спросил:

- Она звонила?

- А? Что?.. Она звонила, - согласился Слава.

- Та она ж через две недели обещалась приехать, - сказала Валентина.

- Вот именно.

«Ну, теперь я спокойно могу переехать в гостиницу. Места не хватит», - подумала Лидочка.

- Она нас попросить может, - сказал Василий.

- Вряд ли, - ответил Слава. - Оставайтесь.

- А мы думали, уедем - твоя Алла и приедет, - сказала Валентина. - А то они порядки начнут свои наводить. Права предъявлять.

- Нет, - сказал Слава тихо. Потом повторил решительнее: - Нет!

Поглядел в сторону двери, увидел смущенную Лидочку.

- Я уже вчера знал, что она решила приехать раньше, - сказал он, сглотнув слюну. - А вот сейчас точно сказала. Рейс и время. Послезавтра. Нет, не говорите, Лидия. Я еще вчера вас просил - останьтесь. Мне нужно, чтобы остался один нормальный человек в нашем сумасшедшем доме.

Сверху спускалась Иришка. Она была в халате, на голове небольшое неопрятное гнездо. Не намазана, отчего глазки казались маленькими.

- Что? - спросила она громко. - Она приезжает?

- Послезавтра, - ответил отец.

- И что же ее подтолкнуло? - задумчиво произнес Василий. - Что ее обеспокоило?

Почему-то краснодарские родственники повернулись к Лидочке. Может, они в самом деле думали, что Алла заподозрила Лидочку в далекоидущих планах.

Когда к вечеру Лидочка вернулась домой, осунувшийся Кошко сидел на кухне. Он окликнул ее и затащил пить чай.

- Лидия Кирилловна, - сказал он, вспомнив, что у Лидочки есть отчество, - я хочу настойчиво попросить вас от своего имени и от имени Иришки. Оставайтесь у нас. Место есть. Мы для моей бывшей супруги очистим большую спальню на втором этаже. Я так и предполагал. Никому вы не помешаете. А в нашем сложном положении мне нужна ваша поддержка. Вы такой надежный человек, Лидия Кирилловна. В конце концов, вам недолго потерпеть. И она тоже побудет и уедет. Я вам слово даю.

«Господи, - подумала Лидочка, - на нем лица нет. Приезд Аллы, тем более происходящий в таком форс-мажорном темпе, совершенно выбил его из колеи. Он боится ее! Он боится, что она залезет к нему в постель и заставит выполнять супружеский долг. И тогда у него остается одно спасение - кричать Лидочке: спаси, будь свидетелем, что я не хотел!»

Лидочка оборвала нить своего воображения.

Тем более что Слава умудрился перевести разговор в совершенно неожиданное русло.

- К тому же, - сказал он, - сумма, которую вы заплатили моей маме, значительна для нас. У нас каждый фунт на счету. И, наверное, мама уже все растратила. Она же такая мотовка!

И он криво усмехнулся.

Лидочка ничего не стала обещать, а ушла к себе.

Следующий день прошел без особых событий, если не считать того, что Иришка с отцом чистили и приводили в порядок большую спальню на втором этаже, а Валентина нарвала в саду разных цветов. Получился не лишенный нечаянной прелести веник, который засунули в банку из-под перца. Валентина хотела украсить этим букетом спальню, но Иришка перенесла его вниз, к телефону, и Лидочка ее поняла.

Тучи, застилавшие чело хозяина дома, не разошлись. Он больше не разговаривал с Лидочкой, но Иришка вечером у телевизора, когда все смотрели «Дорогу» Феллини, которая, к счастью, не требовала перевода, вдруг дотронулась до ее локтя и прошептала:

- Вы не уедете? Я так боюсь гражданской войны!

Лидочка хотела заснуть пораньше, погасила лампу, но не спалось. Ночи в Пендж-хаузе тихие, собаки здесь по ночам не брешут. Поэтому шорох в кустах и приглушенный возглас Лидочка услышала явственно, словно в комнате.

Может, потому, что она ждала чего-то подобного. Нетрудно было сообразить, что люди, установившие с какой-то целью микрофон, захотят узнать, почему он не функционирует. Может, вороны его утащили?

Лидочка поглядела на часы.

Половина первого. В доме уже спят. И если специально не слушать шум в кустах, то его и не услышишь.