Пепельные цветы - Алексей Анатольевич Притуляк

– Не дам, – выдавил хозяин. – Будет жить в… в бельевой. И чтоб я лишний раз тебя не видел, цыганское отродье!

– Парома больше не будет, – непонятно произнесла Джайя. Намёком каким-то… Но на что намекала эта черномазая крыса, Маклахен не понял. Да и не хотел понимать. Плевал он на намёки всякого цыганского отребья!

– Тебя не спрашивают! – бросил он.

– Хорошо. Тогда я пошла, – засуетилась Джайя. – Вещей-то у меня нет, одна сумка полупустая.

– Я провожу вас, Джайя, – подскочила эта худосочная, как её, что живёт на верстаке.

– И я тоже, – поднялась вторая, Беатрис. – Пусть мужчины поговорят о делах.

Чёртовы бабы. Проваливайте, все проваливайте.

– Ты сделала, что я велел? – вспомнил он, обращаясь к Беатрис.

– Ой, морковь… – спохватилась та. – Я сейчас, я быстро…

Она, отворачиваясь, протиснулась мимо Пирса Маклахена и исчезла за дверью.

– Я помогу Беатрис, – промямлил дурачок, направляясь следом за девкой.

Хе-хе… Бедолага… Уже даже Пирсу Маклахену видно, как этот юродивый поглядывает на девку. Да только ты ж дурак, парень, и ничего тебе не светит. Такая баба вряд ли станет размениваться на идиотов… А с другой стороны… бабы – дуры же, кому не известно… А с третьей стороны – Пирсу Маклахену плевать на вас на всех.

– Джайя, идёмте, – пигалица торопливо подхватила с дивана свою вышивку. Цыганка двинулась за ней, не сводя косого взгляда с Маклахена. Ах ты ж дрянь! Ты не сглазить ли хочешь, а?!

Они с Деллахи остались одни. Пирс Маклахен подошёл к дивану, тяжело опустился на него, достал кисет, принялся скручивать раскурку.

– Заплатишь мне за черномазую, – сказал, не глядя на хромого. – Двадцать пять. Твоя прихоть. Если б не ты, вылетела бы она отсюда в секунду. Не хочешь платить – так и будет.

Заика пожал плечами, достал бумажник, бросил деньги на стол.

– П-принёс? – спросил он, когда Маклахен, пыхтя, раскурил самокрутку.

Пирс выпустил густую струю синевато-серого дыма, отрицательно покачал головой.

– Нет мяса. По тридцать пять уже мясо. Курицу одну взяли да кролика.

– Знал бы, д-дал бы больше. Режь к-кэ-э-корову.

Рыжий гад разнюхал про Моуи ещё два дня назад. Пройдоха хромой! Веслом бы тебя по башке там же, возле коровника…

– Нет! – жёстко возразил Пирс Маклахен. – В среду опять будет паром.

– Н-не будет, – покачал головой Деллахи. – Т-ты же слышал, что с-сэ-э-сказала ц-цыганка.

– Плевать мне на бредни этой полоумной старухи! – оскалился Маклахен.

– Режь, – наставивал хромой.

– Нет! Неизвестно, сколько ещё всё это продлится. На рыбе пока пересидим, рыбы вокруг – как воды.

– Ей н-нужно м-мясо, – произнёс Деллахи.

– Мясо… А молоко? Молоко ей не нужно?

– Н-нужно, – вздохнул хромой, опуская голову.

– Вот и думай, – подытожил Маклахен. – Куриц уже всех порубил… Одна корова и осталась. Знал бы, что так будет, ни за что не продал бы свиней. Чёрт же вас всех принёс на мою голову! Не прокормишь такую ораву…

– Н-недолго осталось.

– Да уж скорей бы! – криво усмехнулся Маклахен.

– Л-лучше мы съедим, чем к-ки-итаёзы.

– До этого не дойдёт, – покачал головой хозяин. – Радио не слушаешь, что ли? Они ультиматум поставили: если Англия до первого июля не сдастся, будет атомная бомбардировка.

Нерешительно и тихонько вошла Меган, встала у двери, сложив на переднике руки, поглядывая на мужчин.

– Ну, что встала? – обратился к ней Пирс Маклахен. – Чего уши развесила? Заняться больше нечем?

– Устала я что-то, – вздохнула Меган. – Ноги не держат совсем. Не заболеть бы.

– Только попробуй! – пригрозил он. – И не думай, что тебе позволят лежать.

– Да разве ж я… – промямлила его жена. – Нет, господин Маклахен.

– То-то же, – кивнул он.

– Я пришла спросить: что готовить-то будем?

– Картошку вари, – велел Маклахен. – Хватит им жировать. Пусть отдохнут немного.

– К-кэ-э-ролика! – вступил Деллахи.

Меган взглянула на рыжего, перевела вопросительный взгляд на мужа. Тот, досадливо поморщившись, недовольно бросил:

– Делай, что тебе велено.

– А сколько картофелин? – уточнила Меган.

– Тебе сказали крола готовить! – взъярился Пирс Маклахен. – И лапши сделай.

– Простите, господин Маклахен, – поникла Меган. – Я не поняла, видать.

– А когда ты понимала-то, дура! Пшла вон.

Жена неуверенно поклонилась, засуетилась, торопясь скрыться за дверью.

– Она же т-твоя же-е-жена! – произнёс хромой с брезгливостью глядя на Маклахена.

– Спасибо тебе, что сказал, а то я и не знал бы сроду, – усмехнулся тот.

– Ну т-ты и тварь, – покачал головой Деллахи

Он тяжело поднялся и поковылял к двери на улицу. Остановился у двери, сказал, не оборачиваясь:

– Она б-будет жить в моей к-кэ-э-комнате. А мне дашь д-дэ-э-ругую. Я за-за-а-плачу.

И вышел.

– Тварь, – покачал Пирс Маклахен головой ему вслед. – Тварь, говоришь?.. А сам-то ты кто, душегуб?

А интересно, – подумал, – кто она ему? Чего он так за неё упирается? Бес в ребро? Или..? Денег-то у него несчитано, много денежек. Вот подрезать бы… Вот только кому они скоро будут нужны, бумажки эти. Все скоро сдохнем… Мясо, гляди-ка, ей… Не-ет, что-то здесь не то… Цыганка ещё эта… Тварь, говоришь?.. Подожди, я тебе дам "тварь"!

Бормоча, он подошёл к радио, щёлкнул переключателем. Ну, давай, Джонс, сбреши чего-нибудь. Идиот… Не в отца пошёл.

"А сейчас на волнах радио "Дредноут", – охотно затараторил Кевин Джонс, – интервью со звездой шоу "О том, о сём" Лайзой Борделли. Если вы помните, ребята, любому мылу Лайза предпочитает "Уайт гард". И это неслучайно, я думаю. Впрочем, обо всём по-порядку.

– Здравствуй, Лайза.

– Привет. Хи-хи.

– Вчера, в шоу "О том, о сём" ты сказала, что китайцы никогда не посмеют бомбить Рим, а сегодня…

– Ой, ребята, и вы туда же! Ну сколько уже можно о войне, а? Давайте о чём-нибудь повеселее.

– Можем, поговорить о грядущих выборах, хе-хе.

– Хи-хи.

– Кстати, о выборах. Как ты думаешь, какие шансы у Фила Подни? Согласно последним статистичес…

– А кто это?

– Э-э… Фил Подни?

– Ну да.

– А чёрт его знает, ха-ха.

– Ха-ха-ха! Балдёжно!"

Идиоты!

Плюнув, Маклахен выключил этот проклятый говорильник, в приступе ярости ударил по нему кулаком.

Идиоты! Идиоты! Животные… Жизнь просрали, проболтали, проиграли, про… И всё им ля-ля-тополя, засранцам!..

Сзади послышались осторожные негромкие шаги.

Пирс Маклахен обернулся.

– Чтоб тебя! – недовольно изрёк он. – Чего надо?

Джайя стояла в нескольких шагах от него, смотрела внимательно и жалостливо.

– Да ничего, мой хороший, – отозвалась она. – Думала, здесь есть кто.

– Никого, – бросил он. – Проваливай.

– Вижу, что никого.

– Проваливай, тебе сказано!

– Зачем боишься меня, скажи? – вдруг спросила она и даже, кажется, движение сделала – подойти ближе. Да не решилась.

– Чего-о? – протянул он.

– Вижу. Всё вижу, – забормотала чёртова баба. – Проклятье на тебе. Цыганка прокляла тебя. Хочешь, отведу? Цыганка