Юрий Силоч - Союз нерушимый...
— Эй!
Голос раздался совсем близко. Я открыл глаза и обвёл замутнённым взглядом камеру. В ней ожидаемо никого не оказалось.
— Эй, майор. Ау-у!
Ну всё. Глюки. Сперва резкое прекращение болей, потом это. Я много читал о том, как к безнадёжно больным в последние минуты возвращалось сознание. А значит, это конец. Я утёр сопли и мужественно приготовился умирать.
— Майор! Ответь, чёрт бы тебя побрал.
Голос был молодым и явно незнакомым. Так вот ты какая, шизофрения. Я засмеялся.
— Чего ржёшь? Ответь! Ты меня слышишь?
— Слышу-слышу, — скопировал я интонации зайца из «Ну, погоди».
— Отлично. Ты хочешь выбраться?
— Да, — нервно хохотнул я. — Конечно.
— Тогда слушай внимательно!
Я, как ошпаренный, подскочил на койке, несмотря на то, что это вызвало очередной спазм. Это не галлюцинация. Перед глазами мигал, время от времени угасая, значок входящего подключения. Связь работала.
— Не может быть… — ошарашенно пробубнил я. Может, это тоже сумасшествие?
— Ты меня слушаешь?! — раздражённо спросил голос.
— Да, — уверенно кивнул я, быстро сориентировавшись и решив, что лучше уж такое сумасшествие, чем апатия и потеря воли к сопротивлению. — Я слушаю.
10
— Расклад простой, — вещал голос в моей голове. — Завтра утром тебя расстреляют. Но её величество Фортуна тебе сегодня улыбнулась во все шестьдесят четыре зуба и послала меня.
— Так. Стоп, — нужно было узнать хоть что-то о нежданном спасителе. — Как ты включил связь?
— Ну, технически говоря, я её не включал. У тебя в голове есть приёмник, пусть и неактивный, а это значит… М-м-м… — неопределённо сказал голос. — Ты же из двадцатого века, да?
— Почти, — погрешность была невелика.
— Телефоны. Карманные коммуникаторы или как их там? Даже после отключения они оставались видны в сети для специальных устройств. Если сравнивать, то ты — телефон, а я — такое устройство. Остальное — дело досконального знания матчасти плюс небольшое количество магии.
— Магии? — кажется, я всё-таки сходил с ума.
— Если я начну тебе объяснять, ты точно решишь, что двинулся, и ляжешь на койку умирать. Да и не нужно тебе ничего знать. Если примешь мои условия, сам увидишь, как всё происходит.
— И каковы условия? — я старательно отгонял ощущение, что говорю с серой стеной камеры.
— Я тебя вытаскиваю, а ты взамен поработаешь на меня какое-то время. Извини уж, но мне нужен человек с твоими навыками. И железом. Даже, наверное, больше железом.
— Звучит обидно, — хмыкнул я.
— Ты можешь оставить всё как есть и пожаловаться завтра расстрельной команде, — я живо представил, как говорящий пожимает плечами. — Уверен, они поймут и поддержат.
— Ладно, ладно, — сказал я, чувствуя себя так, словно только что подписал кровью потрёпанный пергамент с текстом на латыни. — Чёрт с тобой. Что нужно делать?
— Ну, для начала приляг поудобнее. У тебя подушка есть? — зачем-то поинтересовался голос.
— Ага. А ещё пуховая перина, телевизор и минибар.
— Ты мне уже нравишься, — хохотнул спаситель. — Тогда зажми зубами кусок одежды потолще и ложись.
— Зачем?
— Затем, что я не хочу отвечать на кучу глупых вопросов, — раздражённо сказал голос. — Считай это первым заданием.
Чувствуя себя полным идиотом, я взял пальто, валявшееся на полу, лёг на нары и закусил рукав. Шерсть колола и щекотала язык.
— Готов?
Я издал некий звук, похожий на «ага».
— Поехали.
Боль. Невообразимая и настолько всеобъемлющая, что в первые мгновения я перестал осознавать себя от шока. Она не была чем-то отдельным и враждебным — наоборот, слилась с сознанием настолько, что моё «я» просто растворилось и стало с ней единым целым. Потом, когда ощущения притупились, мы вновь раскололись, но я всё равно словно плавал в раскалённом добела море, не видя ничего, кроме яркого света перед глазами.
— Жив? — всё закончилось так же резко, как и началось.
С неудовольствием я обнаружил, что мой рот полон шерсти, а сведённая судорогой челюсть болит.
— Да, — я тут же принялся отплёвываться, несмотря на то, что даже говорить было больно.
— Фух! — выдохнул с облегчением голос. — Это радует. Фортуна тебе улыбнулась дважды. Надеюсь, дальше будет так же.
— В каком смысле улыбнулась? — прохрипел я, стараясь избавиться от волос во рту.
— Ну, если между нами, то активация имплантатов могла запросто вскипятить тебе мозги. Я тут немного заддосил твой процессор, вызвал перегрев и плавку. Тот кусочек полимерного сверхпроводника, который удаляли хирурги, расплавился и снова спаялся. Хэппи-энд.
— Охренеть, — вымолвил я, наконец-то, более-менее очистив рот. — И какие были шансы?
— Пятьдесят на пятьдесят, — уклончиво ответил голос.
— В смысле, либо я поджарюсь, либо нет? — усмехнулся я.
— Именно. Ты догадливый, мы сработаемся. Кстати, тебя сегодня по голове не били? — поинтересовался неведомый спаситель.
— Били, — кивнул я, прикоснувшись к макушке и нащупав бинты, успевшие покрыться застывшей коркой крови и волос. — А что?
— А-а. Тогда ясно, почему связь так легко заработала, — непонятно отозвался спаситель. — Итак. Предлагаю следующее: я буду следить за камерами видеонаблюдения и проведу тебя мимо постов, а ты уж постарайся не попасться никому на глаза.
— Понял, — я надел пальто, на рукаве которого ещё виднелись следы укуса.
— Тогда вперёд!.. А, чёрт. Забыл. Сейчас.
Включилась дополненная реальность, и перед глазами замелькали системные сообщения:
«Центральный процессор активен.
Загрузка…
Добро пожаловать, товарищ Майор!
Система мускулатуры и скелета «Поддубный» — активна.
Система ускоренной передачи нервных импульсов «Эхо» — активна
Система зрения и наведения «Алмаз» — активна…»
Железки оживали одна за другой, отчего всё тело зудело и вибрировало — побочный эффект от перезагрузки нервной системы.
Мышцы наливались силой, осанка выпрямлялась, а видимые предметы кажутся чётче и ярче. Перед глазами пробежали краткий моральный кодекс строителя коммунизма и несколько лозунгов, среди которых снова оказался некогда позабавивший меня «Развивайте свиноводство». Похоже, с ним были реальные проблемы.
«Калибровка завершена. Все системы активны. Удачного использования, товарищ майор!»
— На выход, с вещами! — скомандовал голос, и я, чувствуя огромное удовольствие, саданул кулаком в стальную дверь.
Первый удар деформировал её, а второй снёс к чёртовой матери с петель и отбросил к стене коридора. Я взглянул на окровавленные костяшки пальцев и понял, что во время активации инстинктивно выключил болевые ощущения.
— Повоюем, — с кривой ухмылкой я вышел в пыльный тёмный коридор.
— Налево, — приказал проводник, но я сделал несколько шагов вправо и, остановившись возле соседней камеры, примерился и её открыть. — Эй! Какого хрена ты делаешь?
— Собираюсь освободить остальных, — я нанёс железяке могучий удар.
— Мы так не договаривались! Ты сбрендил?! Отойди! Одно дело вывести одного, а другое — весь ваш отдел! Ты даже не знаешь, где они сидят!
— Я. Освобожу. Своих! — отчеканил я. — Точка.
— Кажется, ты не понял, — лёгкий разряд тока заставил меня вскрикнуть. — Никого ты освобождать не будешь — сам бы вышел. Ты всё ещё в центре Лубянки, не забывай. Поэтому давай без лишнего геройства. Коллективизм — это, конечно, похвально, но сейчас, пожалуйста, больше думай о собственной шкуре.
— Ну ты и сволочь, — процедил я.
— Ага, а ты весь из себя белый и пушистый майор КГБ. Налево!
Я дошёл до конца пустого коридора и увидел дверь, за которой обрывались следы офицерских сапог.
— Та-ак, — сказал голос. — Жди команды. А когда дождёшься, открывай осторо-о-ожно и без скрипа… Пошёл!
По ту сторону располагалась пустая приёмная.
Мебель у стен, картонные коробки с вещами, на деревянных панелях стен светлые квадраты — там раньше висели картины. На полу валялись документы с печатями и резолюциями, а ближе к выходу, спиной ко мне два офицера в зелёной форме и фуражках рассматривали внезапно оживший принтер. Я находился от них буквально в нескольких шагах.
— Шокер! — раздалась команда и я, не задумываясь, подчинился, бесшумно метнувшись вперёд и обеими руками достав офицеров — правого в шею, левого в спину под лопаткой. Сверкнули разряды, затрещало электричество — и люди в мундирах бесшумно повалились на ковёр рядом с растоптанными бумагами.
— Возьми оружие, пригодится.
Это был самый бесполезный совет, поскольку я опередил голос и уже вытащил из скрипящих кожаных кобур два «ТТ-Н». Неплохие машинки, но, как по мне, слишком тяжёлые, и отдача чересчур большая. Я предпочитал «Стечкина», но старый Фёдорыч с его безграничным арсеналом теперь был по другую сторону баррикад, так что выбирать не приходилось.
