Юрий Мясников - Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера
Начало темнеть. Я прильнул глазами к окулярам и дотронулся пальцем до рычажка позиционирования. Поршни штатива тихо зашипели, медленно ведя бинокль по прямой траектории. Стоп! Вот дверь подъезда! Я зафиксировал контроллер "право-лево" на качание в полградуса (от самого левого окна до самого правого), и начал медленный подъем вверх. Окна первого этажа. Ни одно не горит. Второй. Первое окно — занавески, второе — темнота, третье — проглядывается пустая комната, четвертое — темно. Ладно. Третий этаж. Занавески, тюль, темно, занавески. Ладно. Четвертый. Первое окно. Чернота. Второе — тоже. За третьим окном вижу захламленную комнату, стол и компьютер, обставленный периферией по самое "не хочу". За столом сидит щуплый паренек лет двадцати пяти и бойко строчит по клавиатуре. Бинокль вполне позволяет прочитать текст с экрана монитора, но я веду поиск дальше. И вот, на следующем окне мне везет. Я обнаружил Петра Николаевича, курившего на балконе. За двойными стеклами лоджии угадывалась гостевая комната с дорогим мягким уголком, хрустальной люстрой и модным стеклянным столиком. На столике стояла бутылка водки, коньяк, нарезанный лимон на блюдечке, тарелка с креветками, пепельница. Очевидно, Петр Николаевич ждал гостя. Вдруг наблюдаемый вздрогнул, и сигарета выпала у него изо рта. Он покинул балкон, закрыв его на щеколду, и пошел в коридор. Я потерял его из виду, но ненадолго. Через полминуты он вошел снова, вместе с человеком, очень похожим на Александра Македонского, каким того обычно изображают на портретах и скульптурах. Оба уселись в кресло, причем гость положил себе на колени папку из коричневой кожи. Разговор их был, естественно, не слышен, по губам я читать, к сожалению, не умел, но, судя по напряженному лицу Петра Николаевича, было понятно, что затронута далеко не самая приятная ему тема.
И тут зазвонил телефон. От неожиданности я толкнул локтем бинокль, сбив все настройки. Чертыхаясь, я дотянулся до радиотрубки и щелкнул кнопку вызова.
— Алло?
— Я разговариваю с помощником следователя по особо важным делам, господином Решиловым Вадимом Георгиевичем?
— Да, — сказал я и тотчас поправился, — с бывшим помощником.
— Ну, это не меняет дела, — сказали на том конце провода.
— Что это значит?
— Вы были хорошо знакомы с Анатолием Чугуновым?
Я был в прекрасных отношениях со своим бывшим шефом, следователем прокуратуры, правда не знал, где тот сейчас находился. Он вышел на пенсию за год до меня и уехал куда-то в Россию, где, по слухам, потихоньку писал мемуары о своем славном прошлом. Но я вовсе не собирался распространяться на отдельные темы с совершенно незнакомыми собеседниками.
— Кто вы? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно ненавязчивей.
— Пока это не имеет значения. Анатолий Степаныч дал мне ваш номер, сказав, что вы единственный, на кого я могу рассчитывать в свете сложившейся ситуации.
Совершенно случайно я глянул в сбившийся бинокль и снова увидел паренька-компьютерщика. На его голову были нахлобучены наушники с микрофоном, провода от которых тянулись к системному блоку. На мониторе можно было разглядеть знакомый интерфейс программы для анонимизиции телефонных переговоров, защиты от прослушивания и системой изменения голоса. Эдакий многофункциональный скремблер. У наших экспертов были такие же.
— Если вы представитесь и предъявите убедительные доказательства знакомства с Чугуновым, я, так и быть, подумаю, стоит ли нам говорить. В противном случае, я сам выложу всю вашу подноготную, — сказал я как можно коварнее. Подействовало. Паренек заерзал на стуле, и тут же я услышал в трубке:
— Не пугайте меня, Вадим Георгиевич. При всем желании, даже ваши былые связи не помогут. Я учился у Анатолия Степановича и знаю толк в ваших штучках.
Но я тоже учился у того же самого человека, поэтому притворно вздохнул (мол, вот упрямый орех попался), и спросил, не протекают ли трубы в его замечательной квартире по адресу такому-то и такому-то… паренек замолчал. Я добавил увеличение бинокля и спросил, почему он использует в качестве квази-коммутатора регистратуру поликлиники (все это отображалось на мониторе). Паренек замолчал всерьез и надолго. Я даже испугался за него, поэтому немного приоткрыл карты:
— Слушай, как тебя там? Вас вообще учили занавешивать окна?
Реакция компьютерного гения была мгновенной. Стул полетел в сторону, гений — на пол. Трубку из рук не выпустил. Я понял, что был с ним слишком резок.
— Ну, вот что, друг хороший. Я наблюдаю за тобой вовсе не сквозь снайперский прицел, а через обычный бинокль. Да и не за тобой вовсе, а за твоим соседом. Так что все элементарно…
Над подоконником поднялся карандаш с привязанным к нему носовым платком.
— Не стреляйте, у меня есть доказательства!
— Ну так доказывай, парламентер!
На столе показалась рука, схватила мышку и утянула ее вниз. Я уставился на экран. Курсор, бесцельно побродив по экрану, ткнулся в некую папку, где взору моему предстал большой список документов, озаглавленных просто: дело №…
— Вот, пожалуйста, — раздалось в трубке, — Дело номер 667.
Документ распахнулся на экране.
Я просмотрел первую страницу. Электронная подпись стандартного формата, принятого в 2006 году, индивидуальный код Чугунова, все совпадало, но…
— Это еще ничего не доказывает.
— Да-да, конечно. А вот это специально для вас.
Экран занял другой документ. Это было письмо, адресованное мне. Чугунов действительно просил о содействии этому пареньку, фотография которого прилагалась ниже. Все скрытые намеки письма подтверждали его подлинность.
— Но почему он не прислал письмо сразу мне?
— Ваш почтовый ящик под контролем.
— Тогда…
— Да, да, именно! — Денис (я прочитал имя в письме) поднялся с пола и помахал мне в окно, — нам нужно встретиться.
— У кого?
— Лучше если на нейтральной территории. Вы знаете компьютерный клуб "Шымболат"?
— Ну, что-то такое слыхал.
— Завтра, в час дня.
— Хорошо.
— Значит, договорились. — Денис одним рывком зашторил окно и отключился.
Я положил телефон на место. Интересная получается история. Сегодня утором я наблюдаю странную встречу, вечером оказываюсь втянутым в темное дело. Я не верю в случайности. Но, как говорил Анатолий Степаныч, случайностям абсолютно пофиг, верят в них или нет. Кстати, как там поживает Петр Николаевич?
Я восстановил положение бинокля и чуть не ахнул. Петр Николаевич теперь сидел на стуле, обмотанный телефонным проводом, а вокруг него ходил гость, похожий, как я сказал, на Александра Македонского, и о чем-то расспрашивал. Связанный отрицательно махал головой. "Македонский" остановился, нахмурился и вытащил из кармана мобильник. Сказав в него пару слов, он оттащил Петра Николаевича в угол, а сам принялся рыться в шкафах, вытряхивая содержимое прямо на пол. Боковым зрением я увидел яркие вспышки и взглянул на дом поверх бинокля. У подъезда остановились "Уазики", из которых повыскакивали люди в камуфляже. Я перевел взгляд на окуляры. Спецназ ворвался в квартиру и принялся сноровисто ее прочесывать, не церемонясь особо с вещами. Один, видимо, командир, подошел к "гостю" и что-то ему доложил, козырнув рукой в черной армейской перчатке. Гость что-то ответил ему, показав на часы. Видимо, у них было мало времени. Через минуту все спецназовцы вернулись в комнату, разводя руками. "Гость" указал на дверь, и люди в черных масках один за другим покинули здание. Последним вышел Македонский. Он на секунду задержался в дверном проеме, повернувшись и кинув в Петра Николаевича какой-то клубок.
И тут я не выдержал. Вскочил и бросился к антресолям, без всякого стула дотянулся до потайного шкафчика, выломал дверцу с мясом, схватил именной "Макаров" и, не одеваясь, только впрыгнув в ботинки, бросился вниз по лестнице.
Триста метров с барьерами и в темноте я преодолел меньше чем за минуту, но во дворе, на мое счастье, уже никого не было. Я взбежал на четвертый этаж, где столкнулся нос к носу с Денисом, с коим уже имел виртуальный контакт.
— Ой, — удивился Денис, пряча за спину монтировку, — Куда вы?
— Думаю, что туда же, куда и ты. Давай монтировку мне, а то, сдается мне, сам уж очень долго провозишься.
Дверь мгновенно поддалась. Не хочу хвастать, но нужно очень хорошо знать, к какому месту приложить усилие. Прислонив дверь к стеночке, я достал пистолет и вошел внутрь. Денис поплелся за мной.
В квартире творился страшный кавардак. Осторожно переступая через книги и дорогие хрустальные бокалы, я обошел все комнаты, потом заглянул в гостевую… и встретился с кошмаром.
Петр Николаевич лежал на полу, привязанный к стулу. На лице его застыло такое выражение, будто его живьем пропустили через мясорубку. Весь его пиджак был забрызган кровью, пальцы сжаты в кулаки и покрыты сильнейшими ожогами, а тело помимо провода, обвито какой-то дрянью, напоминающей рыжий мех.
