Юрий Мясников - Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера
Я мысленно пожал плечами и пошел обратно. Но тут, как на беду, развязался шнурок на дорожном полуботинке, поэтому пришлось наклониться и некоторое время мучиться со сложной шнуровкой. В результате я стал свидетели диалога двух молодых парней с верхней полки плацкарта:
— Опять они?
— Да уж, вляпались по самое не хочу. Куда только органы смотрят?
— А этим-то что? Полчаса, и уже в другом государстве. У них бизнес широко поставлен: Заходит, значит, в вагон группа. Предъявляет корочки. Специальная служба по борьбе с наркомафией. Выгоняют в коридоры, руки на голову, и начинают шмон. Возвращаешься — сумки на три-четыре кило легче, деньги там, часы, фотоаппараты — всё! А если начнешь права качать — у тебя в кармане пакетик с героином "случайно" найдут. И прямо в вагоне — допрос с пристрастием. Чтобы другим неповадно было. Раньше раз в неделю такое было, а сейчас — чуть ли не через день. Проводники с ними, естественно, заодно. Я все свои деньги скотчем к шторе прилепил, а ты?
Да уж ситуация паршивая. Догадываюсь, что тут и в купе не спрячешься. Дадут очередь из "калаша" поверху — откроешь как миленький. Я опять распустил только что завязанный шнурок и вытащил его из ботинка полностью, обмотав вокруг ладони.
"Шкаф" стоял как прежде, водя дулом автомата из стороны в сторону. Очередь в туалет отсутствовала. Я подошел поближе.
— Можно я схожу в туалет? — спросил я самым жалостливым голосом, подмечая меж тем, на каком уровне он держит ствол.
Шкаф смерил меня оценивающим взглядом, не нашел во мне ничего опасного, и чуть-чуть посторонился, пропуская к заветной двери, впрочем, не сводя с меня дула и держа палец на курке. Я заперся и достал шнурок с уже готовыми петельками. Теперь — только накинуть их на крючки для полотенец на двери и над умывальником. Теперь можно. Я взгромоздился с ногами на раковину (та зловеще затрещала), откинул запор на двери и крикнул погромче:
— Эй, господин хороший, а вас никто еще с бритым трицератопсом не сравнивал?
Глупо, конечно, но на большее у меня не хватило сейчас фантазии. Нет, бывают, конечно, случаи, когда я выдаю потрясающие экспромты и каламбуры, но сейчас хватило и этого. В дверной проем сразу просунулось дуло автомата и злобный бас проорал:
— Заткнись,…, пока я…, из… в… на… через… под… за…, — после чего распахнул дверь настежь, жаждая моей бесславной кончины на вагонном толчке. Результат превзошел все мои ожидания. Сверхпрочный нерастягивающийся шнурок не подвел и, благополучно натянулся на уровне лица "шкафа", соответственно, увлекая за собой и автомат. Когда калаш, против воли хозяина, взял на прицел лампочку на потолке, я резво спрыгнул (раковина выдержала!), и отвесил "шифоньеру" смачную оплеуху, после чего вырвал из его рук автомат и дал прикладом под дых. Не дав очухаться, я запихнул его в сортир и приложил еще раз об стульчак, после чего вымыл руки с мылом и вышел в тамбур, закрыв за собой дверь.
В тамбуре я столкнулся нос с носу с широкомордым. Его рука метнулась в кобуре, но я оказался проворнее. Широкомордый охнул от боли, и немудрено — я вывернул ему руки чуть ли не до плеч, а к затылку приставил трофейный автомат.
— Ты чего, мужик, совсем…, что ли? — сдавленно прохрипел широкомордый, — посмотри в левом кармане, там корочки.
Я щелкнул затвором, чтобы кое-кто не трепыхался и достал из его кармана ксиву и фонарик. Так, фонарик в зубы, поглядим…
— Ну, что? — спросил широкомордый уже более наглым тоном.
— Что я могу сказать… Документ хороший, не хуже настоящего. — Я сунул "корочки" ему за шиворот. — Сколько вас там?
— Да пошел ты.
Я хорошенько встряхнул его и развернул лицом.
— Значит, так. Сейчас ты открываешь дверь и приказываешь своим людям остановиться, бросить оружие и лечь на пол. Все понял? — я пихнул его автоматом в сторону двери. Широкомордый выплюнул выбитый зуб и открыл дверь вагона. Я шагнул за ним.
В вагоне вовсю хозяйничали четверо мускулистых быка. Автоматы закинуты на плечи, они вооружились сейчас ножами и вспарывали сумки путешествующих граждан в поисках наживы. Сами граждане сгрудились в противоположном углу и с ужасом смотрели на творящийся беспредел. Среди них я узнал и Дениса. Сторожил граждан пятый боевик, сидевший на опрокинутом чемодане. Я пустил очередь в потолок в сантиметре от уха широкомордого, и тот заорал благим матом:
— Сева, Горик, Жбан, Казинак, кончайте! Валите сюда, дело есть.
Эти мордовороты бросили еще неизученные сумки и повернулись лиц… передней частью головы к нам. И… Денис правильно воспользовался моментом. Честно говоря, я бы в одиночку и без жертв вряд ли справился, а тут… Я толкнул широкомордого вперед, прямо на Казинака, сам в это же время достал Жбана носком ботинка. Денис схватил первый попавшийся баул и швырнул его в Севу. Сева заорал матом и пустил очередь из калаша во все стороны, чудом никого не задев. Денис успокоил его чемоданом. Единственный уцелевший из группы, Горик, сообразив, куда идет дело, сам бросил автомат на пол и лег рядом, заложив руки за спину.
Я не стал церемониться и рванул на себя дверцу купе проводника.
Проводник делал вид, что спал. Я стащил с него одеяло и заорал прямо под ухом:
— Где ключи от дверей вагона?
Проводник спал почему-то в верхней одежде, ботинках и с монтировкой. Я отобрал инструмент (а то еще ударится об него ненароком) и повторил насчет ключей. Под моим пристальным взглядом проводник вытащил из кармана связку ключей и дал мне. Я вышел в коридор. Денис исправно караулил "борцов с наркомафией", не выпуская калаша из рук. Я повозился со ржавым замком и открыл дверь. В вагон ворвались порывы ветра.
— Первый пошел! — я схватил за плечи первого и сообщил ему землестремительное ускорение коленом, отправив грешного в мир ночи. Широкомордый взвизгнул и закувыркался по насыпи. С интервалом в полминуты его примеру последовали и остальные бандиты. Когда с ними было покончено, я выждал ровно пять минут и повыкидывал из вагона все оружие, предварительно сотря "пальчики" с тех, которых касались мы с Денисом. Через полчаса последняя перед таможней стоянка в пять минут, этим парням нас не догнать. А рацию их я кокнул.
Ну, что ж. Я раскланялся и, под аплодисменты толпы, вернулся в свой вагон. Толян истрактовал мое отсутствие по-своему:
— Иш как тебя прихватило. Я вот тоже однажды купил в поезде дыню, да она оказалась, как на грех, залежавшейся. Я тогда два рулона бумаги за сутки истратил. Проводница орала, аж уши закладывало! — и Толян опять принялся за свои копчености.
Мне лень было его разубеждать, и поэтому я просто улегся на койку.
— Слышь, — опять заговорил мой словоохотливый попутчик, — тут сейчас, говорят, натуральный шмон начнется. Ты бы это, ну, типа, спрятал тоже все ценное, а?
— Знаешь, что-то мне подсказывает, что шмона сегодня не будет. Может, у них выходной. Может, вообще, отпуск на курорте "Комариный рай" под открытым небом.
Толян насупился.
— Не болтай ерундой. Я лучше знаю, чай ведь постоянно езжу. Не хочешь, не прячь, себе дороже будет. А я не дурак.
Я полностью игнорировал его ворчание, и даже немного уснул. Проснулся я в тот самый момент, когда поезд уже начинал тормозить около станции "Ильтын". Было очень забавно наблюдать за физиономией Толяна, выражающей безмерное удивление и радость.
— Нет, в натуре… мне же один человечек из головного вагона шепнул, что они уже заявились! Они ж ваще никогда не бросали поезд, пока весь не обчистят. Я, блин, в непонятках…
Оставив купе на попечение счастливого Толяна, я вышел в коридор, к раскрытому окну, выходящему на платформу. Как всегда, вне зависимости от времени суток, всяческие бабульки и подростки торговали здесь мороженым, пивом, минералкой и чебуреками из отставших пассажиров. (Если вы не поняли, это я так шучу. Привыкайте уж, вам мои воспоминания еще читать и читать).
Внимание мое привлек черный автофургон, припертый почти вплотную к продуктовому ларьку. Рядом с фургоном стоял и курил мрачный тип, все время поглядывающий то на часы, то на поезд. Очевидно, это был бригадир, готовый забрать доблестных "наркоборцев" с добычей и увезти на шалман. Не дождется он их, по крайней мере, еще часа три…
Следующие двое суток прошли тихо и мирно. Я любовался проплывающими за окном пейзажами, изредка навещал Дениса, и прятался от желающих пожать мне руку — не хотелось светиться. я желал сппокойно добраться до пункта назначения.
Мечтам моим не суждено было сбыться.
До Чернореченска оставалась всего пара часов, когда я сложил все вещи в сумку и сдал белье, объяснив дотошному Толяну, что не хочу мучаться с вещами в последний момент. Толян похвалил меня за предусмотрительность и вгрызся зубами в балык. А я присел на свою койку, прислонившись головой к стене и ловил последние минуты дорожного настроения.
