Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.
Минос, легендарный судья мертвых. Трибунал, решение которого нельзя обжаловать. Корсон грезил на грани сознания, переваривая то, что услышал. “Антонелла… Проклятые пацифисты у вершины времен, неспособные сами сделать свою работу! Мы пешки в их руках. Тираны… Я падаю и мечусь, проскальзывая между ячейками сети существования, брошенной рукой какого-то бога. Делай, что хочешь, решил бог, но прекрати этот военный шум, который мешает мне спать”.
Сеть была соткана из человеческих тел. Каждый узел был человеком, и каждый из них держал руками щиколотки двух других людей, и так до бесконечности… Эти нагие люди дергались, выкрикивали проклятия, пробовали вырываться, кусаться. Время от времени кто-нибудь из них не выдерживал и вскоре исчезал в бездне. Возникшая дыра быстро закрывалась, а Корсон, как невидимая рыба, проплыв между расставленными конечностями…
Ему снилось, что он проснулся и блуждает по огромному прекрасному городу. Его башни стремились к небу не как мачты, а скорее, как деревья, разветвляясь и делясь, чтобы чесать ветер. Улицы, похожие на лианы, висели над пропастью.
Сердце Корсона сжимала тревога, которую он не мог себе объяснить. Потом он вспомнил, зачем он здесь. Коробочка, висевшая у него на шее, была машиной для путешествий во времени. На запястьях обеих рук у него были часы, точнее, хронометры, сконструированные с небывалой точностью, ибо было крайне важно, чтобы он мог читать время и оставаться его господином. На стекле каждого хронометра была нарисована, а может, выгравирована, тонкая красная линия, точно указывающая час, минуту и секунду. Он знал, что это была за секунда. По положению большой стрелки он мог прочесть, что прежде чем она достигнет красной линии, пройдет более пяти минут. И на часах машины времени мигали цифры. Они отсчитывали минуты, секунды, доли секунд и говорили то же самое. Он знал, что машина настроена так, чтобы выслать его в прошлое или будущее сразу, как только большая стрелка достигнет красной линии.
Красная линия… Сейчас произойдет что-то ужасное. Однако в городе все было спокойно, никто еще ни о чем не подозревал. По мере того, как конденсировалась атмосфера тревоги, Корсон думал, как дождаться критической минуты не закричав.
В городе все было спокойно. Подвешенные улицы и ветви башен слегка дрожали от ветра. Какая-то женщина играла гладкой табличкой, украшавшей ее шею. В саду какой-то скульптор высекал статую прямо из пространства. Дети пели и бросали в воздух цветные шары, которые потом лениво падали на землю.
Через неполные две минуты город будет уничтожен атомным мечом, который уже в пути, рычит в верхних слоях атмосферы и оставляет за собой стон рассекаемого пространства. Корсону эта угроза казалась невероятной, и все же точное время ее исполнения было выгравировано на стеклах обоих часов. Он знал, что уцелеет, а от города останется всего лишь образ его спокойствия. Он не увидит пламени тысячи солнц и падения тающих, как воск, башен, излияния разбуженной в сердце Земли лавы, испарения тел еще перед сожжением и, наконец, гораздо позднее, крика разорванного воздуха. Город останется в его памяти таким, каким он был, вырванным из времени. Его уничтожение будет для него только далеким историческим и абстрактным событием.
Однако он боялся такого, от чего не сможет спасти машина времени.
Это пришло внезапно. Только что город был спокоен, и вдруг женщина завыла, сильно дернула за цепочку, та лопнула, и она далеко отбросила табличку из полированного металла. Дети, плача, разбежались кто куда. Крик, поднявшийся над всем городом, обрушился на пришельца. Крик этот родился в миллионах грудей, вырвался из миллионов уст, и в нем не было уже ничего человеческого.
Корсон слушал кричащий город, и ему захотелось зажать уши, но сил не было. Теперь он вспомнил. Жители этого города умели предвидеть будущее, вырывать у него несколько мгновений и познавать ближайшие события.
Они узнали, что упадут бомбы, и будут теперь кричать до самого их падения. Они почувствовали огонь, ослепительный свет и бесконечную ночь.
А он, чужой, погруженный в сон, знал, что не сможет ничего сделать, что нет времени предупредить их. Не осталось времени сказать им об их смерти, прежде чем их уведомит об этом внутреннее око. Он не увидит, как умрет город, но будет слышать его крик.
Большая стрелка почти совпала с тонкой красной линией, но чужаку последние секунды показались бесконечными. Его вдруг охватило беспокойство: а может, коробочка на груди не была машиной времени? Может, он был жителем города, обреченного на гибель?
Он открыл рот, и в ту же секунду машина сработала. Он был спасен. Один-единственный из всех.
Теперь он был в другом месте, и крик умолк. Он попытался вспомнить. Один раз он уже видел такой сон. На запястьях обеих его рук превосходные часы указывали неумолимый итог. Он был хозяином времени. На его глазах низкий и плоский город, рассеченный каналами, разрастался по берегам фиолетового моря.
Он закричал в тишине, нарушаемой только криками птиц, и вдалеке кто-то повернулся к нему, ничего не понимая.
23
Темнота и шесть металлических стен, едва позволяющих шевельнуть руками. Он лежал на спине. Гравитация была примерно такой же, как на Земле, и он не боялся.
Что было сил он надавил на крышку ящика, но напрасно. А потом кто-то или что-то царапнуло металл, и вдоль одной из граней появилась блестящая полоса. Секундой позже ящик открылся, и Корсон, ослепленный ярким светом, попробовал сесть.
Воздух был насыщен запахом хлора — он попал в руки уриан. По мере того, как его глаза привыкал^ к свету, он начал различать три склоненные над ним фигуры, слегка похожие на человеческие, три роговых клюва, три маленькие головки, худые и длинные шеи, высохшие руки и массивные туловища с выступающими грудинами. Стоило облететь Вселенную, чтобы кончить жизнь, как подопытный кролик, под ножом какого-нибудь урианина!
— Не бойся, человек Корсон, — пропищал один из уриан.
В конце концов Корсону удалось сесть.
Он находился в обширном зале, задрапированном шелками, без окон и видимых дверей. Зал довольно точно походил на урианские жилища, как их представляли на Земле в период войны.
“ВСЕГДА ЛИ БОГИ ВОЙНЫ ВЫДАЮТ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ ИХ ВРАГАМ?”
Один из уриан, явно старше других, сидел на чем-то вроде трона, который напомнил Корсону насест. Уриане происходили от ветви эволюции, которую на Земле сравнивали с птицами. Их внешний вид давал некоторые сведения на этот счет, это же подтверждалось и вскрытием трупов (по официальной версии), которые попадали в руки землян. Кора их мозга была относительно плохо развита, и среди землян бытовали многочисленные анекдоты на эту тему, однако Корсон не был склонен верить им. Он знал, что даже на Земле некоторые птицы, ворон обыкновенный, например, проявляют удивительную сообразительность. Кроме того, он слишком хорошо знал результаты проницательности Князей Урии. Огромная часть человеческого мозга предназначена для расшифровки и объединения наблюдений, над абстракциями работает относительно небольшая доля. У уриан наблюдения были достаточно ограничены, по крайней мере с человеческой точки зрения. Острота зрения у них была, в принципе, много лучше, чем у людей, но способность к распознанию цветов была гораздо меньше. Их слух был настолько плох, что их музыка была чисто ритмической. У них было недоразвито осязание в связи с формой хватательных органов — скорее когтей, чем рук. Зато они проявляли большую склонность к абстрактному мышлению и философским дискуссиям. Короче говоря, если бы их знал Кондильяк, он отбросил бы сенсуалистическую гипотезу.
— Нам прислали человека, — не скрывая презрения сказал старый урианин.
Корсон начал осторожно вставать на ноги.
— Прежде чем ты предпримешь неразумные шаги, — продолжал старый урианин, — я должен сообщить тебе некоторые факты. Не потому, что мы боимся тебя, — тут он указал на три грозных ствола, — но потому, что мы дорого заплатили за тебя и не хотели бы тебе повредить.
Он встал и налил себе большой стакан хлорной воды. Во времена Корсона любовь уриан к хлору была еще одной неисчерпаемой темой для острот.
— Ты военный преступник и не можешь покинуть эту планету без риска быть осужденным своими же земляками. Даже на этой планете ты быстро поймешь, что обвинение это весьма ограничивает твои возможности. Иными словами, ты вынужден быть с нами и рассчитывать только на нас. У тебя нет выбора.
Он помолчал, давая Корсону время осознать его слова, потом продолжил:
— Нам нужен специалист по военным вопросам. Тебя мы за высокую цену купили у посредников, знать которых тебе не обязательно.
Он подошел к Корсону походкой, делавшей его похожим на огромную утку, одетую в богатый наряд и к тому же смертельно опасную.
