Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)
Аккорд, второй… Что он играет? И зачем???
Свет, золотые лучи пронзают хрустальные облака, полет, взмах черного крыла, облака мчатся навстречу, чей-то звонкий и до боли знакомый смех возвращает что-то давно потерянное…
— Сынок, сынок, у тебя рука в крови!
— А? — Кирилл встрепенулся. Выродки исчезли, птичка каким-то образом умудрилась взлететь на ветку липы, а вокруг гитариста начали собираться люди. Останавливались случайные прохожие, любопытные зеваки подтягивались из соседних дворов, выглядывали из окон.
— Рука твоя, — повторила старушка.
Ой, и правда — рука. Струну порвал и не заметил. Больно… Тьфу!
— Извините, мне пора. — Он рассеянно кивнул старушке и почти побежал к подъезду Макса.
Максим встретил его на лестнице.
— Ты что это там творил?! И шагу ступить не можешь без музыки. Что ты играл такое? Ни разу у тебя не слышал…
— Я и сам не слышал. Думал, хоть ты подскажешь, что это было, — отшутился Кир, заходя в квартиру.
— Да положи ты инструмент свой! — Это Динка выскочила, осторожно взяла за руку. — Дай перебинтую!
Дина, Диночка, как же я мог тебя упустить? Зря пришел. Зря приходил до этого. Лучше вообще ее не видеть, не вспоминать лишний раз о своей дурости. Не возвращаться на два года назад. В то время, когда Диана смотрела на него влюбленными глазами, а он лишь усмехался. Шутил с ней, заигрывал, но не подпускал слишком близко.
А потом в их компании появилась Кристина, пришла с кем-то на день рождения Максима. «Ой, да я среди вас самая красивая буду!» — фраза, брошенная чуть ли не с порога. Мерзость! А ведь тогда «шутка» показалась ему гениальной, ржал, как молодой жеребец. Кинулся ухлестывать за новенькой. Талдычил без конца эту ее фразу идиотскую. Не забыть ему укора в серых глазах Дианы. Она ушла молча. Он пожал плечами и вернулся к Кристине и пиву. А спустя какое-то время Динка начала встречаться с Максом. Кир был не против. Тогда.
— Где вы там застряли? Пиво греется!
— Знаешь, мне что-то пить не хочется. А вот пирог съем с удовольствием. — Кирилл посмотрел на перебинтованную руку. В ушах зазвенел серебристый смех и незнакомая мелодия.
Зал. Полный зал восхищенных поклонников — танцующих, подпевающих, подсвечивающих в такт музыке зажигалками и экранами мобильников, аплодирующих… Только сейчас Кир понял, что такое настоящий ЗАЛ. А ему казалось, что в клубах много народу собирается. Нет, конечно, он не раз бывал на чужих концертах и прекрасно понимал их масштабы, но… Одно дело — стоять перед сценой и смотреть на кумира, и совсем другое — петь на сцене, глядя на поклонников.
— А сейчас — подарок! Специально для вас прозвучит самая последняя наша композиция. Мы сочинили ее всего два месяца назад. Точнее, она сама сочинилась. Называется «Крылья над облаком».
Сколько усилий он приложил, чтобы вернуть мелодию, прорвавшуюся сквозь гитарные струны в Максовом дворе. Вернее, не так — он изо всех сил старался вернуть золотой свет, и хрустальное облако, и ощущение полета. Гонял своих музыкантов с утра до ночи, подбирая нужные ноты, правильные слова, даже к Максовому дому приезжал с гитарой. В итоге песня вроде бы получилась. Остальное — увы.
…Когда серое небо,Когда лгут облака,Когда быль — словно небыль,Вместо нас — пустота.…
Кир пел, бил пальцами по струнам. Купался в собственной музыке, в восхищении и любви — к публике, несомненно, самой лучшей, к ребятам из группы, к самому себе, наконец! Приглушенное освещение на сцене на мгновение сменилось яркой вспышкой — задуманная деталь для усиления эффекта. Задуманная, но все же по глазам ударило так неожиданно… Ударило, напомнило, защемило в груди. Ослепляющая звезда, ворона со сломанным крылом, яркий неземной свет…
Его нет. Того, что он пытался возродить песней, нет. Кир не прекратил петь, восторженный зал никуда не делся, но почему-то вдруг стало пусто. Что ему нужно? Почему во дворе с выродками свет был, а здесь — нет? Стоп! Вот оно, только что промелькнуло. Не электрическое, нет, то, что можно почувствовать лишь сердцем. Где-то в этом зале, не скажу точно где, но есть…
Лучик. Робкий, блестящий, несчастный… Девушка. Одинокая среди ставшего единым целым залом. Что ты потеряла? Парня, небось. Вы, девчонки, вечно нас теряете… Вспышка света. Хрустальное облако трескается пополам, разлетается осколками, обнажая до боли лазурное небо. Да, парня потеряла. Погиб в автокатастрофе месяц назад. Подруга вытащила на концерт, чтобы хоть как-то развеялась. Бьет свет в глаза, ослепляет золотом, растворяет в себе и сцену, и зал. Держись, родная, сегодня я пою только для тебя!
…Когда некому верить,Но никто и не врет,Ты открой настежь двери —Знай, есть тот, кто поймет!Крылья!Сделай шаг!Крылья!Продан страх.Крылья!Их не отнять.Крылья!Лишь они тебя смогут понять.…
Зал притих. Песня закончилась с минуту назад, а публика молчала. Неужели не понравилось? Хотя нет, с чего бы тогда по всему залу качались зажженные зажигалки в такт музыке, не замечая, что затихла уже музыка. Что погас свет…
— Кир-ка! Кир-ка!
О! Проснулись наконец.
— Кирка — бо-о-ог!
— Кирилла в президенты!!!
— Ки-и-ирка-а-а-а-а!
— Спасибо! — Он вскинул руки, зал постепенно притих. — И помните, как бы ни было одиноко, всегда есть лучик света, который светит только для вас!
Она дождалась его у «черного» выхода. Кир ее именно такой и представлял. Русые прямые волосы, печальные серые глаза. Чем-то на Динку похожа.
— Я хотела сказать вам спасибо, — тихий голос, спокойный. — Вы не представляете… Вы, наверное, это слышали сто раз, но ваша музыка…
«Нет, девочка, не сто. Впервые от тебя слышу».
— …мне… Я будто бы на мгновение увидела что-то, что давно искала. Я просто хотела сказать спасибо за то, что в этот день мне стало немного светлее.
— Я рад. — Кир сам не понял, почему слова застряли в горле.
— Крылья… Кто-то сможет понять, верно?
— Да, конечно. Я понимаю…
— Кирюха, поехали! — Максим нетерпеливо потянул за рукав. — Давай, накалякал девочке автограф — и цыгель-цыгель ай-лю-лю!
— Прощайте! И спасибо еще раз! — сероглазая улыбнулась и пошла прочь.
— Извините. Кирилл, извините меня, — красивая молодая брюнетка перегородила дорогу. — Я всего на два слова.
Кир улыбнулся фирменной улыбкой. Он уже начал привыкать к поклонникам на улицах. Хотя… У самого дома его еще никто не подлавливал. Кроме соседей, разумеется.
— Вы общались с Настей…
— С кем?
— Господи. Глупо, как глупо. Зря я приехала. Вы, конечно же, ее не помните.
— Кого? — стоило бы сослаться на дела и убраться от странной барышни. Тем более что дел хватало. Но… что-то тревожное шевельнулось в душе, пригвоздило к асфальту.
— После вашего концерта. Две недели назад в Киеве. — Брюнетка вцепилась — аж пальцы побелели — в лямки маленького заплечного рюкзака; было видно, что каждое слово дается ей с трудом. — Вы говорили с девушкой, у «черного» выхода. Она… Вы ее не помните.
«Сероглазая!»
— Помню! — Он почти закричал, испугав соседского старика. Тот покосился, что-то пробурчал и поковылял к подъезду. А Кир добавил уже спокойней: — Я помню ее. Очень милая девушка. Только имени я не запомнил. Настя, говорите?
— Она просила вам передать… — брюнетка полезла в рюкзак. — Я специально приехала в Харьков. Я, простите, следила за вами вчера, после вашего выступления. До самого дома. Но вы были…
Пьян я был, можешь так и говорить, девочка. А лучше скажи наконец, что стряслось там у вас с Настей?
— Мне нужно было наедине… Это последняя просьба.
— Последняя? Что…
Девушка протянула ему свернутый вдвое листок бумаги. Почему-то очень не хотелось его разворачивать. Хотелось, чтобы брюнетка, ее рюкзак и побелевшие пальцы оказались похмельным бредом.
Он поднес листок к глазам.
«Для Кирилла Сырцова. Спасибо еще раз за свет и за крылья. Теперь мне не страшно уходить».
— Это шутка такая? — Кир обратился к брюнетке в уверенности, что той уже и след простыл. Она стояла чуть в стороне и тихонько плакала.
И вопрос о шутке сразу отпал.
— Идиотка! Дура чокнутая! Как она посмела припереться к тебе с этой запиской? — Макс метался по студии. — А ты ее еще и в кафе потащил! Неужели непонятно — сумасшедшая фанатка? Две сумасшедшие…
