Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)
– Чего лыбишься, Малец? – спросил Стрельцов, переминаясь с ноги на ногу в ожидании, когда капитаны команд обменяются вымпелами и судья даст стартовый свисток.
– Анекдот один на память пришел, – вспомнил я одну из своих старых отмазок в этом времени.
– Ну-ка расскажи.
Как назло, помнился только анекдот, на который Стрельцов мог обидеться.
– Только без обидок, договорились?
– Не вопрос.
– В общем, самолет с футболистами разбился: игроки пришли к райским вратам. Однако святой Петр прогнал их: «В раю нет места футболистам, отправляйтесь в ад».
Члены команды грустно побрели вниз. Вдруг святой Петр окликнул их: «Ваш центр нападения с вами?» «Я здесь, отец!» – встрепенулся форвард. «Ты можешь зайти, сынок. – Петр ласково погладил его по голове. – Я видел твою последнюю игру – ты не футболист».
Секунду Стрельцов молчал, а затем разразился таким гомерическим хохотом, что в нашу сторону стали поворачиваться и свои, и чужие игроки, да и судейское трио недоуменно взирало на согнувшегося в три погибели Стрельцова.
– Ох… Ч-черт… Ну насмешил, паразит! – вытирая слезы, все не мог успокоиться Эдик. – Я ведь такого раньше не слышал, сам, что ли, сочинил? Ох-х, все никак не отойду… Прямо как по заказу, про центрфорварда.
– Ну тебе-то рай не грозит, – обнадежил я Стрельца, – ты настоящий центр нападения. Думаю, сегодня ты в очередной раз это докажешь.
– Твои бы слова – да Богу в уши, – усмехнулся более-менее пришедший в себя Эдик.
Провокационные удары исподтишка и картинные падения немцев начались с первых же минут игры. После того, как мне пару раз крепко влетело по щиколотке левой ноги от Шнелленгера, я, оказавшись рядом с Ло Белло, крикнул ему заранее подготовленную фразу на итальянском:
– Il compagno arbitro, che ci rompere le gambe! Qualsiasi cosa faccia!
Пожаловался, мол, что фрицы нас калечат, и пора бы предпринять какие-то действия. Ну этот паразит и предпринял – сделал мне устное внушение на английском, заявив, что в следующий раз удалит меня с поля.
Моим партнерам по команде тоже приходилось несладко, но те же Численко и Стрельцов стоически держались. С другой стороны, шла уже 15-я минута матча, а Сабо еще не прилетело. В ТОМ матче, как я помнил, нашего венгра вывели из строя уже в течение первых 10 минут, после чего он мог просто скакать на одной ноге. Все-таки в доисторические времена играем, ни карточек тебе, ни замен… Но деваться некуда, приходится подстраиваться под существующие реалии, потому что они под тебя подстраиваться вряд ли будут.
Мы старались тоже играть пожестче, особенно наши центральные защитники, так что сегодня, как говорится, нашла коса на камень. И все же немцы играли чуть острее, к середине тайма Яшину дважды пришлось серьезно вступить в дело после ударов Беккенбауэра и Халлера. А после удара из-за штрафной Хельда мяч даже задел перекладину ворот.
– Команды в мире лучше нету, чем сборная страны Советов! – услышал я с близ расположенной трибуны прорвавшуюся сквозь вопли немецких болельщиков знакомую речевку.
Так-то оно так, только соперник нас к своим воротам особо не подпускал, так что если и удавалось ударить, то издали. Однажды приложился Стрелец, и мяч после его пушечного удара просвистел в полуметре от штанги, а у Численко удар получился прямо по центру ворот, и Тилковски без особого труда круглым овладел.
Левый фланг у нас все больше работал на оборону, а я, соскучившись по игре, пока успевал и назад оттягиваться, и подключаться к нашим не таким уж и частым атакам. Пару раз мне удались неплохие проходы, но в первом случае Стрельцов на мой сильный прострел не успел, и мяч укатился за противоположную боковую, а во втором полунавес прервал рослый немецкий защитник. Однажды попробовал совершить сольный проход со смещением в центр, от Шнелленгера ушел, а вот Лутц грамотно поставил корпус, и моя большая скорость сыграла со мной злую шутку – от легкого, казалось бы, касания с выставленным бедром защитника я буквально пропахал носом траву. Дело происходило как раз на границе штрафной площади, так что и моя правая щека, и правая половина майки оказались выбеленными известкой, которой делалась разметка.
– Судья, бля, штрафной же! – на русском заорал я, в сидячем положении воздевая руки вверх в поисках справедливости.
Хорошо, что это я прокричал на незнакомом для Ло Белло языке, иначе, учитывая наш первый разговор, тот мог и выдворить меня с поля. Лутц – морда немецкая – с улыбкой по-отечески похлопал меня по плечу и протянул руку, помогая подняться.
Шнелленгер, паразит, весь первый тайм носился за мной как приклеенный. Вот уж точно от слова «Schnelle» его фамилия произошла, скорости немчуре было не занимать. Ближе к перерыву появилось такое чувство, что это я скорее выдохнусь, чем этот перпетуум мобиле остановится. Ладно, поглядим, кто кого.
Еще болелы эти… Совесть все-таки нужно иметь! Ладно, орешь ты там свою немецкую ересь с трибуны, но на фига кидаться всякой ерундой в футболистов?! Кстати, когда Воронин подавал редкий угловой у ворот соперника, ему в шею довольно чувствительно прилетела бензиновая зажигалка времен Второй мировой. Валера только поморщился, потерев ушибленное место, а я, спустя несколько минут оказавшись возле углового флажка во время связанной с положением «вне игры» паузы, разглядел зажигалку получше. Она имела необычную шестиугольную форму, на ней был изображен орел, вцепившийся когтями в свастику, а сверху полукругом шла надпись «GOTT MIT UNS» – «Бог с нами!» Я всегда был неравнодушен к подобного рода вещам, в другой раз, может быть, и подобрал бы, но сейчас почему-то побрезговал. Не иначе зажигалку пульнул либо сам бывший солдат или даже офицер Вермахта, либо его отпрыск или еще какой-нибудь родственник. Хотя ее могли и купить где-нибудь на блошином рынке, после войны в голод и разруху много подобных вещиц пошло по рукам, а зачастую их просто выменивали за краюху хлеба.
В раздевалке все просто посыпались на лавку, вид у ребят был донельзя уставший.
– Меня их «восьмерка» совсем доконала, – вытирая полотенцем вспотевшее лицо, пожаловался Метревели. – Сил на атаку уже не остается, только и успеваю защитникам помогать.
– Ребята, еще тайм потерпеть, – попытался хоть как-то нас поддержать Морозов. – Давайте попробуем переломить ход игры и провести хотя бы несколько атак, чтобы погасить атакующий порыв соперника.
– А мы чем занимаемся, Петрович? – не выдержал Стрельцов. – Немцы нас сразу накрывают, как-будто не мы, а они играют в этот, как его… тотальный футбол.
– Может, метамфетамин вколоть? – в качестве шутки предложил я. – Немцы вроде бы балуются такими укрепляющими укольчиками.
– А что, вариант, – поддакнул Метревели.
– Совсем сдурели? – откликнулся колдовавший над забинтованным коленом Яшина наш эскулап. – Витамин «С» могу ввести внутримышечно, а на метамфетамин я не подписывался.
– Да, действительно, ты, Егор, думай, прежде чем что-то предлагать, – косо посмотрел в мою сторону Морозов. – Мы пропагандируем чистый спорт!
Ага, уж мне бы мог не рассказывать. Нет, в футболе, скорее всего, допинг еще не получил такого широкого применения, как в легкой и тяжелой атлетике, но все равно это дело будущего.
Ладно, нет так нет. Ну хотя бы я сумел немного изменить историю, пока мы еще не пропустили, Сабо живой, Численко не удалили, так что поднимать лапки еще рано. Но семь потов с меня точно сошло, да еще жарковато, и ветра нет, а ведь город портовый, по идее с моря должно задувать. Влил в себя примерно треть из бутылки с охлажденной водой, хотя хотелось выдуть полностью, остальное вылил на себя сверху.
– Мальцев, после тебя теперь мокрое пятно останется, – возмутился было наш администратор.
– Да не трогай ты его, Васильич, – махнул рукой Морозов, – пусть хоть на ушах стоит, лишь бы на поле толк был… Ну все, парни, пора в бой, поднимаемся.
Вообще, как я давно уже вывел для себя, футбольный матч – это отдельно прожитая жизнь со своими порой маленькими, а порой и большими горестями и радостями, с непредсказуемым зачастую исходом, когда даже заведомый фаворит может проиграть дуэль скромному, но более удачливому или настырному сопернику. Рождение и смерть от стартового до финального свистка судьи. Битва, где ты либо со щитом, либо на щите… Хм, если не считать ничейных исходов. Но сегодня, на стадии полуфинала ничьей быть не может.
Что-то меня на философию потянуло, а между тем Ло Белло готов дать свисток к началу второй части «Мерлезонского балета» под названием «Пажи». Посмотрим, какие пажи будут править бал сегодня.
– Эдик, давай попробуем сыграть в «стеночку», – успел сказать я Стрельцову. – Может, удастся обмануть их защиту.
– «Стеночку», говоришь? Да давай, а то и впрямь как-то все слишком просто для них получается. Надо гансов хоть разочек в тупик поставить.
