Гипнос - Альберт Олегович Бржозовский
Я не хотел ликвидировать причину кошмаров Трэйси Дэйл, потому что понимал эту причину. Понимал не только механически, но и по-мужски. Я понимал, что мотивировало это причину вести за собой следствия. Миссис Дэйл боялась, потому что не смогла обвести мужа вокруг пальца и ждала от него мести, которая должна была сотвориться чужими руками.
⁃ Нам придётся уничтожить Вас, мистер Дэйл. Ты сделаешь это? — спросил я напарницу.
— Почему опять я?
— Из женской солидарности.
Они сработали без промедления — и женская солидарность, и моя напарница. Мистер Дэйл качнулся на ослабевающих ногах и упал на спину. Бочки потухли. Резко похолодало — лужи с хрустом покрылись хрустящим блеклым стеклом. Отель «Обливион Инн» возвышался монолитно и безжизненно, точно необъятная надгробная плита Лоуренса Дэйла. Вдалеке снова загудели сигналы машин. Затлели уличные фонари. «Эй, а мы неплохо справляемся, — заметила моя напарница, — до встречи».
Глава 4. Корень добра
Причина всегда проста. Объяснение чего-либо — тоже. Если требуется масса ресурсов для ответа на вопрос, значит отвечающий не понимает того, о чем говорит. Контекст и детали важны, но только для того, кто взялся разбираться с вопросом.
Причина проста.
Миссис Дэйл боялась кары за корысть. Джерри рассказал о своём сне из-за вины перед обществом. Мистер Биссел не обращал внимания на мисс о’Райли, потому что он был болен целью. Я очнулся в кресле, внутри кабины операционного уровня, потому что я ещё мог приносить пользу.
Никто не обращает внимания на причину.
Всем важно следствие.
«Избавьте меня от кошмаров! Избавьте меня от зубной боли! Избавьте меня от претензий! Избавьте меня от прошлого! Избавьте меня от вредных привычек! Избавьте меня от толстого брюха! Избавьте меня от кошмаров!»
Я встал с кресла и вышел в коридор. Динамики вещали голосом мистера Биссела: «Покуда мы разделяем себя на тех, что есть во сне и тех, что есть в реальности, покуда мы отчуждаемся от незримой сущности, покуда мы односторонни, мы не найдём внутреннего покоя». У лифта меня встретил коренастый парнишка и сообщил, что мисс о’Райли ждёт меня. Он провёл меня в ее кабинет и спросил, может ли быть полезен чем-то ещё. Мисс о’Райли отпустила его и пригласила меня сесть. Я вспоминал статую, но детали были размыты. Не хватало каменных лиан, золотой лозы, отсутствия реакции на моё присутствие. Остро не хватало свободы от субординации.
⁃ Что произошло в отправной точке, Рэй?
— Много чего. О чем Вы?
— Что случилось с группой?
⁃ Не знаю. Они все полегли.
— Вы видели, как это произошло?
— Нет. Я моргнул. Я знаю, что это запрещено, но мне пришлось.
⁃ Почему Вы моргнули?
⁃ Мне что-то попало в глаз.
⁃ Что было потом?
⁃ Моей напарнице удалось спрятаться. Мы довели дело до конца.
⁃ Вашей напарнице удалось спрятаться от того, что в миг уничтожило почти десять бойцов отряда?
⁃ Кому, как не Вам знать, что та сторона не подчиняется привычным нормам?
⁃ Может быть, на самом деле, она уничтожила их?
⁃ Я думал об этом.
⁃ Может быть, Вы моргнули по ее вине?
⁃ Это исключено.
⁃ Почему Вы в этом так уверены?
Я вспоминал статую и смотрел на ее живое воплощение.
Мистеру Бисселу было плевать на мисс Элис о’Райли. Я нёс на плечах победу, выполнив задачу. Все козыри были у меня на руках. Мисс о’Райли выполняла важную функцию в организме бюро «Антифиар», но я был ближе к его сердцу — так я думал. Поэтому я пренебрег субординацией и рассказал мисс о’Райли, что видел за расселиной в ванной комнате. Что делал. Рассказал о песчаной пыли и ветре. Она выслушала меня не перебивая. Мой рассказ был неважен для неё. Важно было то, что я переступил черту, и мисс о’Райли решала, как к этому относиться. Решала, что со мной делать. Но кем бы она не пыталась казаться, сколь взыскующей и смышлённой она не была, она оставалась женщиной — хрупкой и ранимой. Она обмякла и сказала, что ей пришлось дать выход через свою квартиру, потому что никто не смог определить точных координат отеля внутри сна. Она сокрушалась из-за редкого присутствия дома, чему причиной была высокая занятость в бюро. Я вышел победителем из игры, которую мисс о’Райли сама предложила мне перед операцией «Альфа». С того момента я стал называть ее по имени. Она же стала побеждённой, но от этого не менее величественной.
Элис ничего не сказала про статую. Никак не прокомментировала мои действия, которые я совершал. Она делала вид, что проигнорировала конкретику, но напряженный блеск в глазах и розовый жар под скулами выдавал ее. Элис проецировала мои прикосновения к статуе на своё тело, хоть и делала это против воли. Воображение невозможно остановить — особенно когда дело касается похоти. Элис ещё расспрашивала меня о деталях операции, но смотрела уже совсем по-другому. По-другому двигалась. По-другому артикулировала. Чем дольше я находился рядом с ней, тем сильнее она отвлекалась от дела и погружалась в воображение. И чем больше сопротивлялась, тем хуже у неё это получалось. Я допускал, что Элис знает, откуда в ее ванной проход в пещеру, в которой покоится ее статуя, знает, почему эта статуя оплетена золотой лозой и каменными лианами, знает, что все это значит. Я же в свою очередь чувствовал силу владения интимным и сокровенным уголком ее души — даже несмотря на то, что не мог его интерпретировать и понять. Тогда это было неважно. Важна была лишь преодоленная черта.
Я вернулся домой к трём часам ночи и спал, как младенчик до полудня. С выключенным телефоном. Я не включал его, пока умывался и завтракал, пока гладил чинос и пересчитывал деньги, лежавшие в конверте, который отдала мне Элис прежде, чем я ушёл. Их было немного, но они стоили гораздо больше, чем просто деньги. Я не включал телефон, пока ехал на работу.
Я включил его только после того, как уволился — включил затем, чтобы позвонить Ронде.
⁃ Я слушаю.
⁃ Здравствуй, Ронда.
⁃ Кто это?
⁃ Рэй.
⁃ Какой Рэй?
⁃ Чарльз.
Она хихикнула, а потом серьезно
