Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

Но даже мимически в ней угадывались черты Лизы Берковиц и Джони. В особенности чувствовалось сходство с маленьким Фарагутом, хоть его снимки и были явно постановочными. На одной он застыл в позе Есенина, свесив кисть с подлокотника кресла, а на другой напоминал Леопольда из мультика про кота Леопольда — с ироничным выражением безмятежности на морде. Свет же, исходивший от Луизы, был, несомненно, светом Хьюлет. Она лучилась умиротворённостью, словно после продолжительного и ни к чему не обязывающего секса.

Так что между этими людьми была связь.

Устойчивая, глубокая связь — не в пример Интернету и телефонии. Современные средства коммуникации вообще не выдерживали никакой критики и лишь удручали. Они хоть и обеспечивали удобный интерфейс для взаимодействия, но также и изменяли этот интерфейс огромным количеством новой и постоянно обновляемой информации. В будущем, не сомневался Митя, это приведёт к перестройке самого мыслительного процесса. Человеку просто надоест возиться с формальными данными, и он максимально упростит себе жизнь. «Нас ожидает преимущественно физиологическая и крайне недолговечная связь», — заметил как-то Джони в одном из писем к Вике Россохиной. Образно эту проблему он сформулировал так: «Что станет с нашими телефонами, когда мы умрём?»

«Что станет с нашими телефонами, когда мы умрём? — задавался вопросом фотограф «Прекрасного мира» и тут же отвечал: — Сначала ими завладеют близкие люди или даже судебный пристав. Впоследствии оператор связи заблокирует номер, SIM-карту выкинут, аккумулятор высохнет, а кнопки подёрнутся тиной. Вниз с паутины, одним словом», — подытожил он.

Митя всё больше уходил в себя. Хьюлет с беспокойством поглядывала на него. Дождь стучал себе и стучал. Миллиард дождевых капель, что звёзды — схожие и в то же время совершенно уникальные, — падали с неба и со всей силы разбивались о жестяную крышу «Грабель».

Основой бесконечного разнообразия форм жизни, рассуждал Митя, является доисторическая бактерия. Будучи простейшим организмом, она вела свои примитивные войны за выживание и то побеждала, то проигрывала. Проигрывая, эта бактерия обеспечивала людям принципиальную схожесть, а побеждая — различия.

— Самая красивая до сих пор бактерия, — сказал он, — спустя время окажется лишь интерпретацией уже известной ранее. — Нежность, таким образом, уступит место разочарованию, а там и вовсе безразличию.

В действительности Митя был рад за Хью. Она казалась ему удивительно человечной. Несоизмеримо более человечной, чем, к примеру, кот Леопольд или Тайка Нефёдова — пиар-менеджер с белоснежными зубами и лицом Ксении Собчак.

Хьюлет постепенно обсохла. Они взяли себе жареной картошки, салат на двоих из свежих овощей и бутылку минеральной воды. «Липецкий бювет» — незамысловатое название и таблица на этикетке с ионным составом. Если верить надписям, производство основано в 1805 году. Задолго до Бородинского сражения и вообще при царе Горохе. Со льдом и крупными пузырьками, вода казалась необыкновенно вкусной. Столь долговечных продуктов теперь не сыскать. Продукты естественного происхождения и в самом деле наиболее долговечны. Как правило, их собирают в лесу, выращивают в огороде или на ферме. Чистая вода и вовсе — предел совершенства: без срока службы и с пожизненной гарантией.

— Нравится вода?

— Да.

Он держал её за руку, а она заглядывала ему в глаза, будто ища спасения. Словно та Викина птица, думал Митя. Как же надо любить человека, чтобы так безраздельно его ждать?

— Катя, вы уверены, что вы лесбиянка? — спросил Митя. Он набрался храбрости, задал этот вопрос и теперь, каким бы ни был ответ, он не будет строить домыслов и попусту мучить себя.

Но Хьюлет словно ждала. Если подумать, она всегда ждала этот вопрос да и сама то и дело задавалась им.

— Не совсем, — ответила она. — Как вам объяснить? К примеру, мне хорошо с вами, но это не означает, что я полюблю вас или что мы займёмся сексом. Да и кто вообще может поручиться за свою ориентацию?

Хью говорила правду и объективно была права. Физиологически любой человек готов к любым отношениям. Эмоционально же — как повезёт. В среднем каждый седьмой склонен к гомосексуализму с детства, примерно половина определится чуть позже, а остальные думают об этом, но противятся этим мыслям из-за страха. Страх парализует их свободу, они предпочитают обманывать себя, а затем врут остальным и всему миру.

— Почему вы спросили?

— Вы мне нравитесь, может, я и влюбился бы в вас, поэтому не хотел домыслов, но домыслы остались.

— Вы честный человек.

— С некоторых пор.

— С тех пор, как взялись за Джонину историю? Зачем вам это?

И вправду — зачем? Никаких гениальных мыслей у Джони не было, а если и были, ими занималась Нефёдова. Судя по всему, Джони придерживался традиционных взглядов, избегал собраний и тем более демонстраций. Он был застенчив и старался никому не мешать. Папа у него давно умер, а на детских снимках он походил на кота Леопольда. Разве что любовь и то, как Джони волочился все эти годы за Викой Россохиной. Так, а кто не волочился за кем-нибудь? Люди волочились друг за другом, словно коты Леопольды за своими мышами. Мыши смеялись над ними, они изматывали их, а коты не знали, что и предпринять.

Подобные отношения Митя считал браком, но он также и не сомневался, что этот брак является естественным следствием эволюции человека. Бактерия, о которой он размышлял чуть ранее, была вынуждена волочиться за кем-нибудь, но при этом волочились и за нею. И Хьюлет, и Митя испытывали друг к другу схожие чувства, но пока ещё сдерживали их. Они словно наводили порядок в своих головах и пытались разобраться, что к чему.

Хороший человек, думала Хьюлет. Честный и искренний. Он хочет понять действительность. Так и я хочу, но всё без толку. Вокруг один мусор. Джони прав — мусор, конечно, можно собрать, но вывезти, а тем более утилизировать — нет.

Всё слишком запущено, будто вторил ей Митя Захаров. Одна несправедливость порождает другую, а та следующую. Он так и видел снежный ком, катящийся с горы. Подмосковный «Снежком» в своём роде. На этом курорте никто и не помышлял о сменяемости времён года. Справедливость была иллюзией. К ней можно стремиться сколько угодно. Кое-кто и стремился, но напрасно. Объём формальных данных превышал здравый смысл, и Леопольд с его мышами терялся: он и хотел бы вывезти мусор, да не мог.

Главным персонажем в этом рассказе была Наташа Рёнэ — мученица за демократию, жертва офисной деспотии и последний Джонин друг в «Прекрасном мире компьютеров». Поняв, что с мусором ей не справиться, она улетела в космос. Преодолев окрестности Солнечной системы, Наташа решила лететь дальше и спустя время приблизилась к Магеллановым Облакам. Это была одна из ближайших к нам галактик, хорошо заметная невооружённым глазом в Южном полушарии.

Там же ей попался космический корабль инопланетян. Они состыковались и вскоре наладили дружеские отношения. «Вывоз мусора? — удивились они. — Да не вопрос». Вполне за приемлемую плату эти добрые существа предложили и вывоз, и утилизацию, и захоронение. О захоронении Рёнэ и не мечтала, но почему бы и нет?

«Почему бы и нет? — полемизирует Джони. — Захоронение, если верить православной традиции — единственный способ успокоить душу». И Дальше: «Утилизацию и захоронение Рёнэ считала неотъемлемой частью бракоразводного процесса. В широком смысле это касалось любого расставания, а в ещё более широком — и эволюции сознания». В самом деле, размышляла Наташа, расположив к себе инопланетян и поглядывая в иллюминатор, зачем таскать за собой груз прошлого? Как правило, он отвратителен. Взять хотя бы Великую Октябрьскую революцию. Захорони мы в девяносто первом КПРФ — не было бы теперь и Единой России. Конечно, мусор в голове остался бы, но также ясно, что его было бы значительно меньше.

Тут как с немецким кладбищем в Мухосранске — никто ничего не захоронил. Немец как был злодеем в газете «Правда», так и остался в русской голове врагом. В лучшем случае это «наши немецкие партнёры», но ведь любому ясно, что речь идёт лишь о скелетах. Они и до сих пор раскиданы где попало. Присмотришься внимательней — а там немецкие кости и свастика на заборе. «Видите, сколько грязи в жизни русского человека?» — обращалась Рёнэ к инопланетянам.

Да, инопланетяне видели. Сквозь иллюминатор им открывалась незавидная участь всего живого: люди тратили всю свою прибыль на уборку отходов, а отходов становилось всё больше. Взять, к примеру, выборы президента Путина. Затраченный для победы ресурс несоизмерим с нравственной потерей. 63 % набранных голосов — это ведь тоже мусор, а как вывезти его, никто не знал.

«Придётся много работать», — призналась как-то Ксения Собчак после очередного митинга «За честные выборы». По её словам, теперь приличному человеку придётся выносить мусор и за себя, и за других. Непростая задача. Попросту говоря, для возмещения гуманитарного ущерба потребуется бесконечность. «На фиг надо», — иронизировала Наташа. Она летела в межзвёздном пространстве и жалела, что родилась.