Константин Шеметов - Магазин потерянной любви
— Джони обвиняют в экстремизме, — продолжала Хью.
Она нашла его по фотографии через Google в объявлениях полиции и Интерпола, а затем где только не нашла. Всё это были сайты правоохранительных органов. Значит, Тайка недооценила их. Ты можешь избежать ареста, думал Захаров, избежать ссоры, предательства, банкротства, наконец. Но так же, как и смерти, тебе не избежать преследования. За тобою кто-нибудь, да смотрит. Прав был Кундера. «Наше единственное бессмертие, — писал он, — в папках полицейских архивов» («Книга смеха и забвения»). Митя читал эту книжку о репрессиях в прежней Чехии и теперь уж точно не строил иллюзий насчёт установившегося в России режима. Этот режим мало чем отличался от коммунистического.
По сути он ничем не отличался от него.
Да и можно ли вообще говорить о каком-либо экстремизме в художественной литературе? На память приходила судебная тяжба мусульман против Мишеля Уэльбека в начале 2000-х. Тогда писатель и его сторонники (петицию в поддержку Уэльбека подписали не менее 120 известнейших людей Франции) отстояли справедливость. Несмотря на довольно суровую критику ислама в романе «Платформа», французское правосудие осталось невозмутимым. Критика исходила от вымышленного персонажа, решили судьи, а персонаж не отвечает за автора. Дети не отвечают за родителей, ноты за композитора, а брак за производство.
Впрочем, Франция — не Россия. В отличие от РФ с 2000 года во Франции сменилось уже четыре президента. Так что механизм работал. Он работал исправно, а французский Аллах лишь разводил руками.
— Но это не всё, — продолжала Хьюлет.
— Они арестовали его?
— Пока нет, но нашлись материалы обвинения, — Хьюлет притихла. — В основном это выдержки из Джониных старых текстов — довольно безобидные, надо сказать, — и совершенно новый его рассказ. Там и правда есть за что зацепиться. Рассказ под названием «Вывоз мусора», можете загуглить, — сказала Хью, — с иллюстрациями и ссылкой на информационное агентство «Римус».
Именно там, в небольшом разделе Тайки Нефёдовой с IT-рекламой размещался «Вывоз мусора». Рассказ ранее не публиковался и был написан Джони в марте 2012 года. Вот что ещё интересно. Кроме полицейских архивов найденные материалы обнаружились и в тегах одной частной сыскной компании.
Не знает ли Катя, кто заказал частное расследование, спросил Захаров.
— Некто Джуди, — ответила Хью. — Джонина подруга. Они состояли в гражданском браке, по крайней мере до последней поры.
Её ещё не хватало, расстроился Митя, да ничего не поделаешь. Как раз к этой Джуди никаких вопросов и нет. Уж она-то как никто другой имела полное право на расследование. Что было действительно странным для Мити — так это секреты Нефёдовой. Могла бы сразу признаться, удивлялся он. Хотя и тут как посмотреть. Тайка ведь тоже любила Джони. Она и продвигала его с особой любовью, а IT-реклама была её главным источником дохода.
И снова брак против любви — Мите не позавидуешь. И Джуди, и Нефёдова демонстрировали истинный эгоизм, что, однако, вполне соответствовало современному устройству мира. Предприятие Господа Бога функционировало исправно — тут не было никаких сомнений.
— Катя, мы не могли бы встретиться? — спросил он.
Катя была даже рада. В последний месяц она чувствовала себя как никогда растерянной. Её давняя история с Лизой Берковиц казалась давно уже забытой, но нет: теперь о ней вспомнили, а выслушав, забыли вновь.
— Могли бы, — ответила Мануилова.
— Тогда давайте в восемь, заехать за вами?
— Не надо. Приезжайте в «Грабли» на Третьяковской.
Хьюлет довольно часто бывала здесь. Ей нравилось после работы не спеша прогуляться к Дарвиновскому музею, а там на «трамвай и к морю», как сказал бы Джони Фарагут, этот романтический эгоист. Джони и сам любил 39-й трамвай. Его маршрут будто связывал две топологии Джониной любви. Первая её часть прошла в окрестностях МГУ, а вторая — у Большого Устьинского моста. В «Граблях» хоть и шумно, думала Хьюлет, зато поем по-людски. Митя же представлял «Грабли» без вдохновения, да что было делать? Из головы не выходил «Вывоз мусора».
— Распечатайте рассказ и иллюстрации, — попросил он.
Как же непросто. Проси, не проси — от него мало что зависит. «Я жертва цепи несчастных случайностей, как и все мы», — вдруг вспомнил он «Сирен Титана». Казалось, не только его персонажи, но и сам Воннегут сидел в Митиной голове и был его другом.
Что же касается предприятия Господа Бога, оно определённо функционировало по принципу сверхурочной работы: согласишься — попадёшь в рай, не согласишься — в ад. Сверхурочная работа отнимала время и силы. В сущности, соглашаясь так жить, человек переставал думать, а тогда и вправду ничего уже не мог.
— Хорошо, — ответила Хью.
Он тут же перезвонил Тае, и та призналась. «А что вы хотели? — удивилась она. — Это был последний его рассказ и моя последняя возможность заработать».
— Почему последняя?
— «Вывоз мусора» — сами посудите. История безысходности. Мусор, накопленный тысячелетиями, уже никогда не вывезти. Джони словно прощается с нами. Вот я и не стала вас огорчать.
— Вы ботаник, Митя, — продолжала Тайка, — у вас некоммерческий склад ума, вам необходима надежда, а не уверенность и рост индексов, — Нефёдова притихла. — Мне же нужны деньги.
— Его ищут.
— Да и пусть ищут. Сделают из него героя — нам же лучше. Не обижайтесь, Митя, — добавила она. — Возвращайтесь к своей работе. Надеюсь, мы ещё встретимся.
Без пяти восемь Митя приехал в «Грабли» и присел за свой столик в углу на третьем этаже. Минуту спустя по крыше застучал дождь и появилась Хью. Всё такая же измождённая, с мокрым от дождя лицом, но с живыми и какими-то необычайно умными глазами. Завидев эти умные глаза, Митя и сам будто поумнел.
Нет, в самом деле, и что он так разволновался? Ботаник с некоммерческими наклонностями. Тайка всё же права — что ему до Джони? До всей этой канители? Мало ли придурков ошивается по земле в поисках любви? Потерянная любовь — что посылка. Бандероль, затерявшаяся на «Почте России». Когда-нибудь эта бандероль найдётся, но всё равно будет отправлена не по адресу. Путаницы не избежать: ищете вы эту бандероль или нет — она утрачена навсегда.
— Митя, вы не поверите, — сказала Хью.
— Что случилось?
— Я получила от Лизы письмо, — Катя сняла свою сумку и села напротив. Хью похудела, подумал Митя. Любовь даётся непросто. — Лиза зовёт меня к себе.
Письмо от Берковиц пришло со службой DHL. В отличие от «Почты России» в немецкой компании работали быстро и писем не теряли. Митя знал об этом по себе. Он не раз заказывал пересылку и DHL и «Почтой России», и всегда удивлялся — откуда у русских столько веры в национальные услуги? Ведь по сути отечественный сервис ни на что не годился. Даже получив посылку, вы вскоре понимали, что обмануты. Это была не ваша посылка, а если и ваша — то была с дефектами, она стоила слишком дорого, шла необъяснимо долго или вообще оказывалась разбитой. Брак, одним словом. Структурный и не поддающийся ремонту брак.
Может, на Западе и с любовью лучше? — задавался вопросом Митя. Взять хотя бы Ромена Гари с его мамой.
Может, и так.
— Катя, вы счастливы? — спросил он.
Да, она счастлива и готова была убраться в штат Мэн хоть сейчас. Хью принесла Джонин рассказ и с десяток цветных распечаток. Всё это были довольно интересные репродукции с Джониным автографом и названием в правом нижнем углу: «Вывоз мусора», «Межзвёздное пространство», «Последний этаж» и так далее. Вот и ещё один список артефактов в отделе брака, подумал Митя, — будет, чем заняться.
Надо же, все эти работы Хьюлет нашла по сути на помойке. А как ещё назвать допотопные полицейские галереи? Джонины рисунки и вправду были хороши. По меньшей мере, они были самобытны. Сайты же сыскных агентств не имели никакого отношения ни к живописи, ни вообще к искусству.
Или имели? — не унимался Митя.
Может, это и было настоящим искусством. Синтез практичности и любви. В своём роде инсталляция современного искусства в масштабе международной полицейской акции. Задавая вопрос за вопросом, Митя словно продвигал себя в неизвестности. В нём будто поселился Сократ, заставляющий его думать.
— Вот ещё, — Хьюлет протянула Захарову несколько фотографий. — Джонины детские снимки и фотография Луизы в Пресвитерианском госпитале, — Хью отвела взгляд. Митя понимал её чувства и прикоснулся к её руке, будто их и в самом деле соединяла общая беда.
Вероятно, это был первый и последний её снимок. Крошечное существо с исходящими в разные стороны проводами. «Бактерия», — мелькнула мысль. Совершенно безобидная и безвредная бактерия с крайне непродолжительным временем жизни. С обратной стороны снимка значилось: «Луиза Берковиц-Мануилова, 27.07.2010, Пресвитерианский госпиталь, Нью-Йорк, США». Луиза спала и видела сны. С виду казалось, она улыбалась.
