Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Возвращение
Она снова поворачивается. И — нет, только не это.
Темная фигура, слегка освещенная далеким заревом. Нечеткие контуры. Невысокий рост. На верхнюю часть тела наброшен капюшон, скрывающий голову. Только горящие глаза из-под капюшона. Безумным огнем. Из мрака бездны. Она, замерев сознанием, ничего не слышит и не видит. Только взгляд круглых глаз, высасывающий из неё желание бороться. Ноги становятся ватными. Руки дрожат. Хочется закричать, но пересохшее горло не в состоянии произнести ни звука.
Фигура приближается, и когда она видит, что скрывается под капюшоном, раздается крик. Пронзительный визг умершего сознания. Звук, разрывающий реальность пополам. На две части, и каждая кричит по-своему.
Она закрывает глаза.
И умирает.
— Девушка, глаза откроем! Слышите меня! Глаза откроем!
Она слышит нормальный человеческий голос и боится выполнить команду. Кто знает, может, это монстр хочет, чтобы она видела, как он будет её убивать.
— Девушка, я знаю, что вы меня слышите. Откроем глаза. Давайте уже, открывайте. Хватит притворяться.
В голосе слышна усталость. Обычная человеческая усталость. И только лишь это дает надежду, что всё привиделось. Кошмарный сон, из которого хочется вырваться.
Она приоткрывает глаза. Совсем чуть-чуть.
— Вот, молодец! Дай мне знать, если видишь меня.
Она видит улыбку на лице. Добрые внимательные глаза. Синюю шапочку на голове.
— Где я? — шепчет она.
— В больнице. А теперь скажи, как тебя зовут?
— Алина.
— Замечательно. А сколько тебе лет?
Алина пытается найти в памяти цифру, и, не сразу, но получается.
— Девятнадцать.
— Отлично.
Лицо исчезает из поля зрения. И Алина пугается — сейчас вернется монстр. Она закрывает глаза.
— Алина, не спи! — слышит она сразу же знакомый голос. И снова открывает глаза. Теперь уже с желанием понять, что с ней произошло. Она хочет спросить, но не знает кого. Белый потолок. Белые квадраты плиток на стене справа. Почти над ней висит темно-красный пакет, из которого вниз свисает изогнутая красная трубка.
— Что со мной случилось? — говорит она. В надежде, что кто-нибудь услышит. Но в ответ тишина.
Алина хочет пошевелить рукой. И это получается. Или ей кажется, что получилось. Она тянет правую руку к лицу, и понимает, что что-то её держит. Она тянет сильнее, но безрезультатно.
— Мама, — зовет она.
Непроизвольно текут слезы из глаз.
— Мама, — уже громче говорит она.
— Будет тебе мама, совсем скоро. Потерпи, — раздается голос издалека. Или совсем рядом.
Алина, устав бороться, обреченно закрывает глаза и проваливается в темноту.
И сразу же, словно никуда не уходила, видит протянутую руку. На ладони большая ягода. Неестественно большая ярко-красная сочная клубника. Размером с яблоко. Выглядит так аппетитно, что непроизвольно текут слюни. Забыв на мгновение о том, где она и что с ней, Алина протягивает руку и хочет взять ягоду.
Рука тут же исчезает. Она поднимает глаза и видит, как красный сок стекает по крысиной морде. Звук чавкающей пасти и довольные круглые глаза.
Она не кричит. Точно зная, что это кошмарный сон — как я там оказалась, не знаю, но я сейчас в больнице, и бояться мне нечего — Алина спокойно смотрит на морду монстра. Оскал-улыбка. Красно-белые острые зубы. Черный быстро двигающийся нос. Короткая шерсть. Круглые глаза, манящие своей бездной.
Загляни в мои глаза, и узнаешь другие миры.
Забудь, что это сон, и раздели со мной трапезу.
Протяни руку и съешь ягоду.
Она снова видит ладонь, на которой лежит ягода. Слюна тонкой струйкой стекает из угла её рта. В сознании нарастает нестерпимое желание ощутить прелестный и незабываемый вкус клубники. Совсем, как летом в детстве, когда бабушка на завтрак ставила перед ней большую тарелку ягод, посыпала сахаром и заливала молоком.
Пальцы дрожат в нетерпеливом стремлении схватить ягоду.
Она ест ягоды ложкой, жмурясь от удовольствия. Бабушка сидит рядом и улыбается. В добрых глазах радость. И — незабываемый вкус клубники с молоком. Замечательный вкус детства.
Рука поднимается, чтобы взять.
Пальцы прикасаются к зеленой плодоножке.
В сознании поросячья радость обладания и предвкушение счастья.
Алина, забыв себя, берет ягоду и несет её ко рту.
Она видит, что крысиный оскал расширяется до невозможных размеров, разрывая морду по рубцу на две части.
Если это радость, то пусть тебя порвет на куски.
Если это счастье, то твой мозг сейчас разлетается в разные стороны белыми ошметками.
Если это вход в одну из множества других реальностей, то — добро пожаловать, милая моя, и не говори потом, что ты не хотела этого.
Она вонзает зубы в сочную мякоть.
И когда вкусовые рецепторы, получив информацию, отправляют её в мозг, крысиная морда выворачивается изнутри. Превращаясь в красную сочную ягоду.
И она вдруг понимает, что кусает морду монстра. С треском на зубах лопается выпученный глаз, стекая в рот мерзкой жижей. Вкус гниющего мяса и вонючей шерсти. Костная твердость черепа в области глазниц.
Алина в ужасе хочет разжать зубы. Но не может.
Неожиданно для себя она вдруг понимает, что этот вкус ей до безумия нравится. Это даже лучше, чем завтрак с бабушкой в детстве. Ничего подобного у неё никогда не было в жизни. Это так замечательно, что не выразить словами, только крик способен донести до всего мира неописуемое счастье.
И она кричит, сжав зубы до боли в мышцах.
Она кричит своим сознанием.
Она так счастлива, что кажется совершенно бессмысленным дальнейшее существование в том мире, где её ждет мама.
Сознание уплывает, оставляя радостное лицо бабушки и солнечный летний день. Тепло маминых рук и уют комнаты, где она жила девятнадцать лет.
Кошмарный сон становится призрачной реальностью. И в этой действительности Алина с удовольствием отрывает куски мяса от крысиной морды, чувствуя наслаждение и осознание своего всемогущества.
20
— Алина, открой глаза. Хватит спать.
Доктор потрепала лежащую девушку по щеке и повернулась к посетителям.
— Минут пять назад она проснулась и отвечала на мои вопросы. Сейчас снова проснется. После наркоза такое бывает.
— Мы точно можем с ней говорить? Не рано ли? — спрашивает Мария Давидовна, глядя на бледное лицо и тонкие руки, лежащие поверх белой простыни.
— Да, можно, только не долго. Впрочем, она долго и не сможет. Нож попал в печень. Большая кровопотеря. Она очень слаба.
Доктор снова повернулась к девушке и увидела открытые глаза.
— Ну, вот мы и проснулись. Алина, к тебе гости. Давай я немного приподниму тебя.
Доктор, взяв пульт управления функциональной кроватью, чуть-чуть приподняла верхнюю половину тела пациентки. Затем, посмотрев на цифры и бегущую кривую на прикроватном мониторе, отошла в сторону.
Зрачки девушки медленно переместились, зафиксировавшись на людях.
— Здравствуй, Алина. Меня зовут Мария Давидовна. А это Иван Викторович. Мы хотим задать вопрос. Если не сможешь ответить, просто закрой глаза, если ответ положительный.
На лице пациентки ничего не изменилось.
— Ты видела того, кто на тебя напал? Ты видела преступника?
Глаза неподвижно взирают в пространство.
— Может она не слышит? — шепчет сзади майор Вилентьев.
— Нет. Она все слышит, — говорит доктор, — посмотрите на монитор, частота пульса изменилась. И вообще-то перед вами я говорила с ней, и она правильно отвечала на мои вопросы.
— Алина, ты меня слышишь? Мигни, если видела его.
Глаза медленно закрылись. И снова открылись.
Еле слышный голос:
— Я Алина. Мне девятнадцать. Я хочу увидеть маму. Алина. Девятнадцать. Мама.
Цифры на мониторе стали быстро увеличиваться. Раздался тревожный сигнал.
— Всё, идите отсюда. Лена, выведи их отсюда.
Доктор вытолкнула посетителей из палаты. Медсестра показала им выход. И когда за ними захлопнулась дверь реанимационного отделения Мария Давидовна смогла нормально вдохнуть — ком в горле мешал сделать это.
— Ну, как вы считаете, Мария Давидовна, она действительно видела нашего Киноцефала?
— Да. Думаю, видела. Поэтому она так среагировала на мои слова.
Они шли по коридору к выходу из больницы. Майор с легким любопытством смотрел на обычную больничную жизнь, — медленно бредущие фигуры больных по коридору, смех медсестер за стойкой сестринского поста, стойкий запах антисептиков. Мария Давидовна думала о девушке, которая получила физическую и психическую травму. И еще неизвестно, какая из них сильнее скажется на её здоровье.
Во дворе больницы они сели на лавку, и Мария Давидовна сказала:
— У меня появилась одна интересная мысль, поэтому я хотела бы почитать протоколы вскрытий.
