журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин

сильными людьми: Котя Пузиков (но его после того розыгрыша Катя возненавидела), Никита-слюнявый (все время жевал и плевался во все стороны), а из девиц: Маша-чесотка (Материлась почище вокзального бича) и Таня Шершнева из родного теперь катиного села. Но Таня больше всех и распускала про Катю слухи, хотя, когда здоровались утром, смотрела в глаза спокойными серыми глазами. За что ненавидела? Или просто хотела подмять, а поскольку Катя не понимала, не набивалась в услужение, ненависть накалялась. Катя решила переломить себя — на большой перемене купила в буфете иностранную жвачку и, зажав ее в кулаке, приблизилась к Тане, которая стояла в окружении парней и девчонок. Все курили. — А!.. — воскликнула Люда Петренко. — Можешь, Таня, застрылить мине, но дэвушка несет тебе резынку!.. Таня пожала плечами, с усмешкой глядя на Катю. Катя будто споткнулась... и прошла мимо. И у нее из пальто украли деньги. Папа давал на мелкие расходы, чтобы бедной сиротой не чувствовала себя. „Сказать учителям или нет?“ Катя не решилась. Денег не найдут, а будут говорить, что Катя клепает на подруг. А через пару дней из портфеля пропала тетрадка с задачами, которые Катя решала все воскресенье и решила. Она умела иногда быть упрямой. И вот, напрасны все труды — кто-то „стибрил". В этот день Витя не смог приехать в Михайловку на санях, школьники из Желтого Лога шли домой пешком. Сначала шли рядом, но Катя на свою беду спросила у Тани-бурятки, наиболее добродушной: — А ты знаешь, как произошло слово „стибрить"? В Италии есть река Тибр... И вдруг Таня-бурятка закричала посреди леса, как базарная торговка: — Ты что, считаешь, я взяла у тебя деньги?! Ты какое имеешь право?! А потом к Кате подошла Таня Шершнева и ударом сбила ее с ног. И подбежала рыхлая Люда Петренко, стукнула кулаком по голове. — Вы что, спятили?.. — испуганно пробормотал Олег Шкаев. — Пошел на хер!.. — сказала ему Таня, и девушки-подружки ушли в ночь.

Катя поднялась. У нее из носу что-то текло... но в темноте не было видно, вода или кровь. — Вам помочь? — спросил Олег, оглядываясь на ушедших вперед одноклассниц. Катя прошептала: — Спасибо. Я сама. И парень, облегченно вздохнув, побежал догонять девушек. Вдруг обернулся и крикнул: — У тебя... надменное лицо... поэтому тебя не любят...

Катя шла по зимней дороге, смутно белевшей в лесу. Ни огонька. Ни человеческого голоса. Сзади мигнули далекие фары, а через минуту-другую Катю догнал „уазик", крытая брезентом легковая машина. Открылась дверка, жесткий мужской голос спросил: — Волка ждешь? Тебе далеко? „Не откликайся! — сказала себе Катя и тут же возразила. — Но не все же люди плохие?"— До Желтого Лога. — Довезем? — спросил мужчина кого-то. — Еще замерзнет девушка. — И засмеявшись, соскочил на скрипучий снег и подсадил Катю в теплую машину. Здесь пахло куревом и водкой. Машина была битком набита молодыми парнями в военной форме. Кате вдруг стало страшно, но было уже поздно. — Водку пьем? — зажурчал радостный говорок, и в темноте подтвердили: — Пьет, пьет. Наши русские девушки все пьют, верно?

Машина скакала, как бешеная.

Катю прямо в машине раздели и она оказалась на коленях самого говорливого, жарко дышавшего ей в ухо и приговаривавшего: — Не боись, тут все после медобработки... И вокруг, нетерпеливо поджимаясь, гоготали...

Катю высадили на краю деревни, где она теперь жила. У нее не было часов — хватая за руки, раздевая, передавая друг другу, часики сорвали... Катя стояла, глядя без слез на мертвую, без единого огня деревушку и не знала, что ей делать. Надо идти домой. Но ведь мама все сразу поймет. Спросит: почему так поздно? Заблудилась... Была метель, и Катя заблудилась. Хорошо. А почему водкой пахнет? Катя принялась есть снег. Может, удастся убить запах. Она подошла к своему дому — внутри горел слабый огонь. Наверное, мама оставила на кухне свет. На всякий случай. Катя постучала в дверь, в доме зашелестели шаги и дверь открылась нараспашку, сбив Катю в сугроб — она слишком близко стояла... — Бедненькая моя!.. — запричитала мать, падая вслед за ней в снег. — Где ты была? У тебя случился обморок? В дороге? А как же твои друзья?.. Господи, какие все чужие... недобрые... Выскочил во двор отец в кальсонах, сгреб дочь и занес домой на топчан. А через несколько минут в доме зарыдала в голос мать, а отец выбежал на крыльцо с двухстволкой и принялся палить в воздух...

На следующее утро Катя, серая от боли, согнувшись, еле поднялась. Дома никого не было. На столе лежала записка: ,,Доченька, мы поехали в милицию... поешь горячего... никуда сегодня не ходи...“ — Зачем в милицию?.. — Катя смотрела из окна на улицу. Никого не найдут, только будет шуму и издевок на всю жизнь. Когда мать ночью выпытывала у дочери, кто и как ее обидел, Катя рассказала про военную машину... Но разве она помнит имена мужчин, номер „уазика"? Там никто не окликал друг друга по имени, только сопели, стонали, чавкали, хлебали из горла водку и Кате лили в рот, раздвигая ледяным стеклом зубы...

В обед мать вернулась одна. Она рывком бросилась к дочери, обняла ее, заскулила, как собака: — Мы уедем отсюда... уедем... — Зачем? — сказала Катя. — И куда? — Они сказали, нужно твое заявление... Будешь писать?.. Катя покачала головой. Мать час сидела рядом, на катиной тахте, и смотрела в пол. Вечером пришли отец и сын. Отец кивнул дочери, налил себе стакан водки и лег спать, отвернувшись к стене. Витя поел супу и ушел в ночь. — Куда ты? — слабым голосом спросила мать. Но он только дверью хлопнул. — Надеюсь, не побежит следы машин распутывать да этих офицеров искать... Было слышно, как скрипит счетчик, накручивая свою добычу. На кухне отозвался сверчок. — Дочь, — как-то виновато сказала мать. — Ты все про Италию-то хотела... Может, расскажешь?

Катя молчала.

— Дай, мама, супу. С мясом.

И ее вырвало.

Она легла, рядом подсела мать и, открыв тяжеленную книгу с картинками, продолжила чтение итальянских сказок: — Жил-был на свете бедный юноша. Вот однажды он говорит своей матери: „Пойду-ка я, мама, странствовать по свету. В нашей деревне за меня и сухого каштана не дают. Что из меня здесь путного выйдет?" А почему он так, Катя, говорит — сухого каштана?..

Катя хотела сказать матери,