Ольга Онойко - Море Вероятностей
Дисайне беспокойно подтянула к себе автомат. Что случилось? Что вообще могло случиться? На них напали, это кажется ясным. Неужели отряд ушёл, оставив её одну, без сознания? Даже если ребята решили, что она погибла… Они не бросили бы её просто лежать на улице! А если погибли они – то где их тела? Их унесли мицариты? Зачем? Может, из госпиталя пришла авиетка и забрала раненых и убитых, а Дисайне измученные медики не заметили?.. Все объяснения, какие она могла придумать, казались одинаково нелепыми.
— Идёмте в школу, — велел Аньяль, поднимаясь. – По крайней мере один автомат у нас есть.
Келвиш подставил Дисайне плечо, и она вспомнила другого, взрослого Келвиша. Совсем недавно он был рядом, и она посмеивалась над ним… Где он? Что с ним случилось? Потом Дисайне поняла, ради чего хладнокровный Аньяль решил рискнуть и выбраться из‑под защиты школьных стен. Он шёл не спасать раненых, а подбирать оружие.
— А как дела в школе? – рассеянно спросила она, всё ещё поражаясь этому открытию.
— Мы готовились к эвакуации, — сказал Келвиш, — ждали машины. Но машины не пришли. Мы собирались сами идти в храм За Правду Павших. Но до него слишком далеко, а у нас мало оружия.
— Мало? – изумлённо выговорила Дисайне.
— Стволы есть у всех, — спокойно ответил Аньяль и показал кобуру. – Но это пневматика. Сейчас от неё мало толку. Боевое только у Фри.
Фри ждала их у поворота. Несомненно, она собиралась прикрыть одноклассников в случае опасности.
— Ой, я же тебя видела! – невольно сказала Дисайне. – Я смотрела соревнования.
Она сама не знала, зачем соврала. Соревнований она не смотрела, только верстала коротенькую новость о победе Фри. Чемпионка Ньюатена по стрельбе среди юниоров глянула на неё равнодушно. Потом Фри перевела взгляд на Аньяля, и глаза её потеплели. Дисайне скрыла улыбку. Фри была выше командира на две головы, и сейчас выглядела дылда дылдой, бесцветная и прыщавая. Но пройдёт десять лет, и она станет ослепительной холодной красавицей, а суровый Аньяль превратится в блестящего курсанта или даже молодого офицера… Обычно подобные вещи ясны только взрослым, но эти дети, кажется, всё знали уже сейчас.
Фри вышла из теней. Дисайне отпустила плечо Келвиша. Щиколотка по–прежнему болела, наступать на неё было страшновато, и Дисайне очень надеялась, что в ближайшее время ей не придётся бегать. Но идти она могла. До школы оставалось несколько десятков метров. Она казалась пустой – окна темны, за ними не видно никакого движения. Дисайне подумала, что дети, конечно, знают правила и не приближаются к окнам.
Когда Аньяль вошёл, кто‑то отрапортовал ему, что всё тихо. Келвиш потянул Дисайне за руку, к ним подбежали две девочки, помощницы Келвиша, и он важно, как главный врач, отдал распоряжения. Девочки отвели Дисайне в раздевалку и посадили на скамейку, потом одна промыла ссадину на её виске и заклеила, а другая осторожно стащила с неё ботинок и принялась бинтовать щиколотку. Девочки торопились и были не такими умелыми, как Келвиш, они явно играли в военных медсестёр и наслаждались этим. У Дисайне немного отлегло от сердца. Она наконец увидела нормальных детей. Она не сомневалась, что Аньяль отличный командир, и детям очень повезло, что среди них оказался такой, как он. Но всё‑таки с ним что‑то было не так.
— Неужели у вас никто не боится? – спросила она девочек.
Ответил Аньяль. Дисайне вздрогнула: командир подошёл так бесшумно, что она не заметила.
— Некоторые боятся, — сказал он.
Дисайне подняла голову, снова изумившись тому, как сияют его голубые глаза.
— И что вы с ними сделали?
— Отвели в подсобку, дали планшет и велели смотреть сериал «Завтрак марйанне».
— Зачем?!
— Он очень смешной, — равнодушно сказал Аньяль. – Сейчас будет совет. Вы, как солдат, имеете право голоса.
Потрясённая Дисайне зашнуровала ботинок поверх повязки и пошла вслед за Аньялем.
Наблюдая за тем, как собирается его совет, она решила, что Фри и Келвиш тоже нормальные. Они безмерно восхищались Аньялем и стремились во всём ему подражать, они были талантливы, и поэтому у них получалось. В совет Аньяля входили несколько старших ребят. Подростки, уже начавшие брить усы, признавали командиром ребёнка… Выглядело странно и как‑то неестественно, но иначе, конечно, оказаться не могло. «Интересно, кто‑нибудь возражал?» – подумала Дисайне. Она сомневалась, что нашёлся такой храбрец. Или дурак.
Ей вдруг пришло в голову, что Аньяль, в каком‑то смысле, воплощение Эйдоса. Юный и прекрасный, отважный и стойкий, искалеченный вечной войной… Может быть, он сирота? Может, кого‑то из его близких убили мицариты, и поэтому он стал таким?
— Один автомат, — сказал Аньяль, — больше не будет. Нужно решить, ждём здесь или идём в церковь.
— Эвакуаторы не дошли, — сказал старший мальчик. – Добровольцы не дошли. Госпожа Таррен вышла на разведку и не вернулась.
— Мы не знаем, отправят ли за нами кого‑то ещё, — сказала Фри. – А у школы слишком большие окна.
— Батареи садятся, — сказала другая девочка. – Электричества точно не дадут.
— На сколько хватит еды? – спросил Аньяль.
— На сутки.
Аньяль задумался, и против воли Дисайне снова залюбовалась им. Он был точно картинка.
— Что мы выиграем, когда придём в церковь? – спросил Аньяль. – Нас там ждут? Рядовая Франтиш, вы в курсе?
— Я знаю, что церковь защищает гарнизон, — сказала Дисайне. – Но в гарнизоне только пожилые женщины. Поэтому они не пришли сами.
В стороне поднял руку маленький мальчик.
— Да? – сказал Аньяль.
Мальчик встал и вытянулся. Он вряд ли был младше Аньяля, но смотрел на него, как на взрослого – как на очень важного взрослого. Дисайне сдержала вздох.
— Моя бабушка регентовала в За Правду Павших, — сипло сказал мальчик. – Она там, в гарнизоне. Она ждёт.
Аньяль посмотрел на Дисайне. Лицо его было суровым.
— Рядовая Франтиш, что вы посоветуете?
У Дисайне пересохло во рту. Ей стало ясно, к чему он клонит. Уважая её как солдата, Аньяль предлагал передать командование ей. Дисайне принесла присягу, она знала, что может погибнуть, но ответственность за десятки детских жизней… Она не была Мастером выживания, она всего лишь прошла срочные курсы. Она готова была погибнуть, защищая детей, но задача стояла другая: не погибнуть самой, а довести их, довести их целыми… «А что, если бы здесь не было Аньяля Хеннека? – спросила она себя. – Я единственная взрослая. Я должна». Но он был, Аньяль Хеннек, странный, сверхъестественный мальчик, он смотрел на неё. И Дисайне, точно так же, как его подопечные, видела в нём мужчину, уверенного и опытного командира. Стыдно было отказываться от ответственности, оставляя её на плечах ребёнка. Глупо и самонадеянно было считать, что она лучше Аньяля только потому, что старше. Он… он был словно марйанне. «Может, он и есть марйанне, — мелькнуло в её мыслях. – Древний марйанне, который подал прошение об исторжении из касты. Он переродился и забыл о прошлом. Но характер остался, и опыт стёрся не весь». Это бы многое объяснило.
Помедлив, Дисайне ответила:
— Я слышала, есть те, кто боится. Они где‑то в подсобке. Сколько их? Вы сумеете их прикрыть и удержать, если что‑то случится? Они не заплачут, не побегут куда не следует?
Глаза Аньяля сузились, и Дисайне различила в них настоящее уважение.
— Да, — согласился он, — это проблема.
— Нужны кураторы, — сказал Келвиш. – Куратор будет вести за руку и контролировать. Кто готов нести ответственность, поднимите руки.
Они не только подняли руки, они встали – почти все. Дисайне оглядела школьное фойе с неверием и восторгом. Она знала, что на месте этих детей её школьный класс повёл бы себя точно так же. Но она успела стать взрослой, и ей уже казалось, что дети не способны на такое, не должны быть способны.
Аньяль усмехнулся.
— Те, кто встал и не подумал про окна – сядьте. Вы не годитесь.
Сестра Аксель подбиралась к Лори бочком, словно воровка. Лицо её выражало невозможную гамму чувств: робость и стыд, радость и безумие, полное сознание этого безумия и расчётливую алчность, недоверие и вместе с ним – истовую веру. В побелевших пальцах сестра сжимала хирургические ножницы. Она уже дважды обкорнала золотую голову Голубя. Чудотворные волосы отрастали быстро, но всё же недостаточно быстро…
Лори улыбнулся, оборачиваясь к ней.
— Лори, — хрипло спросила сестра, — а почему они иногда обезболивают, а иногда нет?
— Не обезболивают?
В первые часы медики использовали золотые нити как шовный материал, но скоро поняли, что это слишком расточительно. Они легко поверили в их целительную силу: практичные люди, они верили своим глазам. Но они долго не могли допустить, что сила эта действительно столь велика. Лори наблюдал за ними, восхищаясь их профессионализмом. Раз за разом, с замирающими сердцами врачи экспериментировали и наконец нащупали оптимум. Теперь раны по возможности очищали, вкладывали в них частичку волоса и просто зашивали поверх. Мягкие ткани восстанавливались за считанные минуты, немного дольше регенерировали кости, дольше всего обновлялись – позвоночник и мозг.
