Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит
Директор удивлённо посмотрел на ученика, как если бы в его руках заговорил глобус:
— Там нельзя, а у нас, выходит, можно?
— Но я же хорошо учусь.
— Посещение школы обязательно для всех — и отличников, и двоечников.
— Значит, если бы я учился на двойки, но регулярно посещал школу, было бы лучше…
Директор устало прижал ладони к глазам. Потёр лоб и виски.
— Как мне надоели эти умники, — сказал он, обращаясь к портрету Горбачёва.
Неожиданно Андрей подумал, что у мужчины есть серьёзные проблемы, которые согнули его плечи и склеили губы. Может быть, у каждого взрослого есть своя тайна. И не всегда благовидная.
Наконец директор заговорил, веско впечатывая каждое слово:
— На твоём месте, имея родственников за рубежом, следует вести себя тише воды ниже травы. Вообще быть незаметнее всех. Выйди и очень осторожно прикрой за собой дверь с той стороны.
Андрей получил второй выговор. Ему казалось, что какой-то злой демон поселился у него за спиной и строит бесконечные козни. И он знал, кто этот демон. Хотя внешне Ольга Владимировна делала вид, что вообще не имеет к событиям никакого отношения.
Он размышлял о неудачах своей жизни. Бабушка говорила, что прошлое надо похоронить. Но как закопать Ольгу Владимировну?
Мир вдруг оказался сложно устроенным. События потеряли логику. Он был одним из первых учеников в классе. Не курил в туалете, не дрался на пустыре за школой, не списывал на контрольных и не подделывал оценки в классном журнале. Готовился к поступлению в институт, и за всё это он оказался на грани отчисления.
Ситуация запуталась в тугой узел. Начинаешь распутывать и затягиваешь окончательно.
Вот уже и староста класса, противная девчонка со странным именем Изольда, постоянно находила в стенгазете, которую он выпускал, «непростительные идеологические ошибки». Андрей не всегда понимал, в чём они заключались, но молча исправлял.
Теперь он ненавидел Комиссара, которая расчётливо и подло портила ему жизнь. И за что? За дурацкое опоздание на поезд. Может быть, она мстила за девчонок, которые липли к нему как мухи на мёд? Но он здесь совсем не виноват. Просто обаятельный такой. Она вон тоже красивая, но нельзя же за это наказывать.
Им удалось поговорить еще раз.
— За что вы меня преследуете, Ольга Владимировна? Я вас обидел?
— Ты не можешь обидеть меня — слишком мелок. Но за поступки надо платить дорогую цену. Коммунисты не прощают, и их месть многолика. Ленин не тепел слабаков, и я не терплю.
— Я же случайно опоздал на поезд.
— Просто опоздал, просто исчез на три месяца… всё у тебя просто.
— Извините.
— Я договорилась представить тебя секретарю райкома. Перед тобой была отличная карьера по линии комсомола. А ты, козёл, всё испортил. И меня подставил, ведь подумала, что ты в Израиль свой проклятый уехал.
— Так не уехал же.
— И что? Тебе медаль за это давать?
— Не надо медаль. Я не хотел работать по общественной линии. Вы же знаете, я хочу быть скульптором.
Андрей помнил, что раньше упоминание его художественного таланта умиротворяюще действовало на Ольгу Владимировну. Но сейчас всё было с точностью до наоборот.
Комиссар взъярилась:
— Дворником ты будешь. Иди отсюда. Сгинь с моих глаз. Не мешай работать.
Он с горем пополам закончил девятый класс, но после экзаменов, которые сдал вполне прилично, в школу были вызваны родители.
Мама вернулась белая как мел.
— Мне предложили перевести тебя в другую школу, — с порога заявила она.
— Почему? Я же хорошо учусь.
— Говорят, ты торгуешь бюстиками Горбачёва на Арбате. Иностранцам продаешь.
— Так разрешили же.
— Разрешить-то разрешили. Но директор сказал, что этим ты позоришь комсомол.
— Это всё Комиссар… Ольга. Она взъелась на меня, сам не знаю за что.
— Я тоже не знаю, но школу придётся менять.
Когда подписывал обходной лист, Ольга Владимировна подняла на него равнодушные глаза:
— Плохо уходишь, Соркис. Два выговора — это прямая дорога на исключение из комсомола.
Андрей разозлился:
— Времена изменились. Я поступлю в Суриковский институт, а уж там вы меня точно не достанете.
— Думаешь? — ласково улыбнулась Ольга. — С двумя выговорами да с бабкой за рубежом тебя только в армию возьмут. В десант пойдёшь. Там научат родину любить. Я обещаю.
Ольга сдержала слово.
Его не взяли в институт. А забрали в армию.
Глава 5.
В которой герой пытается убежать от судьбы
Полицейские всего мира одинаковы. Они кричат, тычут оружием, требуют лечь на землю, расставить ноги и заложить руки за голову. Иерусалимские полицейские не были исключением.
Зато тех, кого они пытались задержать, ординарными преступниками назвать было трудно.
Демон Асмодей скакал по крышам машин, исчезая и появляясь в серном пламени. Вонь стояла неимоверная.
Вадим высился темным силуэтом, от которого дул обжигающий огонь, сносивший людей и машины в кучу. Трёхглавый огнедышащий дракон тут, пожалуй, сплясал бы от восторга. Если бы не обжёгся.
Максим пытался предъявить неизвестно кому какое-то загадочное удостоверение. Потом махнул рукой и просто уселся, прислонившись спиной к металлической ноге скульптуры «Красная корова».
Андрей с Ольгой спрятались внутри возникшей вокруг них сияющей сферы.
— А пули не пробьют твою защиту? — На всякий случай спросил Андрей.
— Ей атомный взрыв не страшен.
— Ты проверяла?
— Нет, — засмеялась Ольга. — Но если Вадим продолжит воевать и соберёт здесь всю израильскую армию, то мы это выясним точно.
С воем очумевших котов подъезжали всё новые полицейские машины. Они налетали на огненный смерч, исходящий с вершины холма, и скользили вниз по плавившему асфальту, как по льду. У подножия образовалась уже изрядная куча-мала. Раздались автоматные очереди.
— Пожалуй, пора звонить барону, — сказала Ольга.
Андрей не знал, как выглядит их защитный кокон снаружи, но изнутри он был прозрачный. Пули со щелчками расплющивались о его поверхность, будто жуки о ветровое стекло машины.
Слышал, как Ольга объясняла ситуацию:
— Мы в Иерусалиме. Вадим воюет с армией. Шуму много. Надо это как-то остановить…
Она еще что-то говорила, отвечала на вопросы, но Андрей уже почти не слушал. Снаружи было интересно, как в кино.
Плотность огня усилилась, кругом что-то взрывалось, выпуская клубы дыма.
Убедившись, что все стандартные приёмы не работают, полиция вступила в переговоры.
Откуда-то раздался многократно усиленный динамиком голос:
— Что вы хотите? Каковы ваши требования?
Неожиданно в небе появился сияющий лик Асмодея. Он был огромен, заслонил звёзды и луну.
Громогласный глас, в сотни раз превосходивший полицейские динамики, прорёк:
— Я требую покаяния, ибо приблизилось Царствие Небесное.
Оппоненты вежливо выслушали. Динамик уточнил:
— Это все требования?
— Все, — ответил грозный лик.
— Кого вы представляете? Исламисты? Христиане? Ортодоксы?
— Я есмь альфа и омега, — орал демон.
Ольга закончила разговор.
— Ну как там?
— Стрелять перестали.
— Уже хорошо.
Издалека донёсся шум моторов. Вертолёты появились с севера, аккуратно облетели демона и приземлились где-то внизу. Почти сразу патрульные машины выключили мигалки и принялись разъезжаться, как волки, которым не удалось съесть охотника. Через пару минут вокруг никого не было. Тихо застывал расплавившийся асфальт. Лик с неба исчез.
Во времени возникла непривычная пустота. Андрей почувствовал замешательство, потому что не представлял, чем гораздое на выдумки мироздание её заполнит.
Одинокий прохожий подошёл
