Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)
Вышел… и охренел. Потому что из подворотни прекрасно прогладывался кусок проезжей части, на которой в этот момент находилась покореженная «Волга» Шапкина, и въехавший ей в бок «ГАЗ-51» с помятым передком. Водитель грузовика, похоже, особо не пострадал. Он сидел с убитым видом на подножке кабины, обхватив голову ладонями, полностью абстрагировавшись и от осматривавших место ДТП милиционеров, и сотрудников ГАИ, и галдящих зевак, которых упорно пытался отодвинуть от места аварии старший лейтенант в форме, начищенных до блеска сапогах и с планшетом на боку. А вот водителя «Волги» и самого Шапкина нигде не наблюдалось.
В горле у меня тут же пересохло, я на ватных ногах сделал несколько шагов и спросил осипшим голосом у одного из зрителей – усатого мужика в вышиванке с надетым поверх пиджаком и кепке на лысой голове, смахивающим на гостя столицы:
– Что здесь произошло?
– Та шо, бачиш, авария сталася. Волга сюди завертала, а тут вантаживка звидки ни визьмися, и прямо в бик. Цих, з волги, видвезли на швидкий допомози. Молодий ще нчиего, жити буде, а той, що ззаду сидив – схоже, не жилец. Дасть Бог – викарабкаеться. А ни…
И усатый махнул рукой. В общем, как я понял, «Волга» заворачивала в подворотню, и ее водитель совсем не ожидал, что им в бок на полном ходу влетит грузовик, выскочивший почему-то на встречную полосу. Водителя и пассажира «Волги» увезли на «скорой», причем дела у Шапкина – а кто это еще мог быть – были далеко не ахти.
Не успел я осознать этот факт, избавивший меня от необходимости проведения акции с наколкой, как из подворотни в одном халате и тапочках на босу ногу и закатанными в бигуди волосами выскочила какая-то женщина, примерно ровесница моей матери. С воплем: «Что с моим мужем?!» она принялась трясти за грудки старлея.
– Вы кто? – попытался оторвать ее от себя милиционер.
Более-менее осознанно она смогла говорить только где-то через минуту. Выяснилось, что это была, как я и предполагал, супруга Шапкина, которой соседка доложила о происшествии возле дома. Ну а слов милиционера стало ясно, что Прокофий Игоревич был еще жив, но находился без сознания, и его увезли на «скорой» в Боткинскую больницу, которая сегодня дежурила. Совпадение?
Придя домой, я рассказал маме о происшествии и попросил узнать, когда она пойдет утром на дежурство, что там с этим самым Шапкиным. Новость для нее также оказалась шокирующей. Но, немного придя в себя, она не без доли подозрения поинтересовалась, как это я так удачно оказался очевидцем ДТП, в котором пострадал злейший враг их семьи?
– Так совпало, – пожал я плечами с самым невинным видом, на какой был способен. – Проходил мимо, вижу – народ толпится, подошел узнать, в чем дело. Кто-то и назвал при мне имя Шапкина.
– Ну-ну…
Ее подозрительность не уменьшилась, однако расспросы она прекратила. А на следующий день вечером, вернувшись с дежурства, мама сообщила, что Шапкин скончался по дороге в больницу. Эту новость я принял со странным спокойствием. Что ж, suum cuique.
Глава 5
Первый мой «квартирник», похоже, запал в душу обитателям коммуналки, потому что вскоре меня попросили устроить еще один концерт, но уже во дворе, для всего дома. Мама была не против, Катька и вовсе чуть ли не двумя руками «за». Ладно, хрен с вами, я-то спою и сыграю, но, может быть, собрать со зрителей символическую плату, копеек по двадцать?
Маме моя идея пришлась не по вкусу. Да я особо и не настаивал, так, прощупал почву. Все же очень хотелось внести какую-то лепту в весьма скромный семейный бюджет. Не вагоны же ночами разгружать… Хотя… Нет, ну на фиг, в той жизни не разгружал, разве что на картошку студентом ездил, и сейчас ломаться нет охоты. Такой вот я эгоист, не пролетарий, одним словом.
На вечерний концерт собрался и в самом деле практически весь дом, люди пришли со своими стульями и скамеечками, многие просто с любопытством высовывались из своих окон. Ну а что, двор с трех сторон окружен стенами, две принадлежали нашему дому и одна кирпичная – какому-то складскому строению. Все вкупе они образовывали неплохой акустический карман. Муха, который в этот вечер маялся животом, не выдержал и тоже посетил мой концерт, забравшись на дерево.
В общем, зрителей собралось человек семьдесят с гаком, а я себя мысленно успокаивал, пытаясь вспомнить, каково это – выступать перед такой аудиторией. Все-таки без практики трудновато, да и привык я уже порядком к мальчишескому телу, а согласитесь, со стороны юный исполнитель, поющий «взрослые» песни, выглядит несколько нелепо. Вот если бы я исполнил «Крылатые качели» или «Вместе весело шагать»… Хотя, с другой стороны, голос уже далеко не такой звонкий, как у солиста Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения.
Бог с ним, лишь бы народу нравилось, пусть даже вкусы у всех разные. Правда, в нынешнее время эти самые вкусы особым разнообразием не отличались. Люди видели не так много развлечений, в том числе и эстрадных исполнителей, которых все больше слушали на заезженных пластинках или по радио. А отечественная эстрада даже при «оттепельном» Хрущеве старалась все больше прославлять линию партии, а лирическое направление особо не приветствовалось.
– Добрый вечер, дорогие друзья! – стоя поприветствовал я многоуважаемую публику. – Сегодня по многочисленным заявкам наших радиослушателей, телезрителей и онлайн-пользователей мы организовали концерт выдающегося исполнителя современности, пока еще не Народного и даже не Заслуженного артиста СССР Егора Мальцева. Просьба выключить свои мобильные телефоны, чтобы не мешать артисту и окружающим.
Пока народ с улыбкой переваривал услышанное, я сел и, откашлявшись, запел. Начал с вещи, которую лет через 15 исполнит Геннадий Белов – «На дальней станции сойду». Затем добавил романтики странствий – спел одну из первых по-настоящему бардовских песен «Бригантина поднимает паруса» на стихи, как я упомянул всуе, погибшего на фронтах Второй мировой Павла Когана. Дальше – больше лирики, теперь уже возьмемся за Антонова и его хит «Крыша дома твоего». Вижу, как публика слушает, затаив дыхание и пораскрывав рты, а мама с Катькой смотрят на меня, словно на восьмое чудо света. Понятно, сынуля рожает хиты как из рога изобилия, офигеешь тут. Придется после как-то выкручиваться.
А я тем временем снова ударился в морскую романтику, продолжая эксплуатировать творчество Антонова, выдав на гора шлягер «Море».
Потом решил кое-что вспомнить из прошлого выступления на кухне, наверняка те, кто там присутствовал, хотели бы снова услышать понравившиеся песни. Теперь они уже понравились всему двору. Когда я уже почувствовал, что начинаю сипеть, сказал, что сейчас спою на посошок, и объявил «Сиреневый туман», заявив, что это народная песня и автор неизвестен. Так в принципе и было, хотя несколько человек пытались приписать авторство себе. Самой правдоподобной считалась версия с авторством композитора Юрия Липатова, якобы песня была написана им лет 15 тому назад. Ну я и не претендовал, просто спел одну из своих любимых вещей.
Меня долго не хотели отпускать, все просили исполнить на бис то одну, то другую песню, особенно настаивая на «Вальсе Бостоне», но я твердо заявил, что все, связки могут не выдержать и тогда я им уже никогда ничего не спою. Отбиваться помогала мама, заявляя, что у меня утром тренировка в футбольной школе и мне нужно выспаться, и вообще ребенок еще с обеда некормленый, а на часах уже половина девятого. В общем, кое-как отбились, пообещав дать аналогичный концерт примерно через неделю. Разве что Муха перед тем, как помчаться в сортир, успел меня крепко хлопнуть по спине, выражая таким образом свой восторг.
– Ну ты, Егор, даешь! – при маме он, похоже, не рисковал называть меня Штырем. – Обалденный концерт, надо ребятам рассказать. А что ты нес про какие-то мобильные телефоны, про этих… пользователей и онлайн?
– Да это так, шутка, – обезоруживающе улыбнулся я, увлекаемый родичами домой.
Блин, как же горели подушечки пальцев левой руки! Первым делом я сунул руки под струю холодной воды, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Да, ребята, это мне еще придется помучиться, прежде чем нарастут те самые мозоли, без которых не бывает настоящих гитаристов. Может, на клавишные переключиться, пока не поздно?
Позже, когда я наворачивал вареники с картошкой и луком, полив их сметаной, мама с сестрой, устроили мне настоящий допрос. Отвечать с набитым ртом было не очень удобно, в итоге я заявил, что у меня открылся талант к сочинительству и предложил эту тему закрыть. А сам подумал, что завтра же пойду в канцелярский магазин, куплю нотные тетради, а затем отправлюсь в Агентство по авторским правам и зарегистрирую песни. Если, конечно, меня как несовершеннолетнего не пнут коленом под зад.
