Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Похоже, Валюша, ты тут без меня припала к источнику мудрости, и черпаешь из него полными горстями. Интересно, где он находится?
Валентина фыркнула:
– От скуки и не к тому припадешь… Читай роман "Война и мир". Там князь Андрей…
– Ага! – невольно воскликнул я.
– Что означает это твое "ага"? – немедленно заинтересовалась Валентина.
– Классики начиталась. А в твоем положении классику читать нельзя.
– Это еще почему? – в голосе Валентины прорезались сварливые нотки.
– Все классики были помешаны на драмах и трагедиях. Им нужны были драматические эффекты для демонстрации своих литературных дарований. Мудрость и знание жизни в повествовании необходимо было разжижать сильными чувствами и резкими телодвижениями для обострения восприятия читателей. Вспомни, вокруг чего у них все вертится: то стреляются, то травятся, то под поезд бросаются…
– То он бросает ее в положении и исчезает невесть куда, – немедленно поддержала Валентина. – Стало быть, у нас с тобой классическая драма?
– Ну.., – я несколько стушевался, не понимая, куда она клонит.
– Тогда все в порядке, – констатировала она.
– В каком смысле? Тебе зачем-то понадобилась драма? Но, надеюсь, ты этим ограничишь свои потребности – трагедия не понадобится?
– Все хорошо в меру, – рассудительно сказала Валентина. – Войди в мое положение. Сижу тут, кисну, живот растет, повлиять на это я никак не могу. Куда прикажешь мне девать природный темперамент и чувственность натуры? Когда мне сказали, что, возможно, придется рожать кесаревым, я даже обрадовалась. Почувствовала себя героиней.
– Романа, – подсказал я.
– Угу.
– Стало быть, обыденность бытия тебя угнетает.
– Коненечно же угнетает. Все живут полнокровной жизнью: травятся, бросаются под поезд, а я…
– Ну, а если я тебе скажу, что твой муж участвует в событиях невероятных и эпохальных, это тебя как-то поддержит?
– В какой-то степени. События трагические?
– Пока только драматические. Но возможно всякое. На меня возложена ответственная задача: предотвратить трагедию. Это, как мне кажется, неплохо ложится на твои умонастроения. Но сейчас я тебе об этом ничего рассказывать не имею права.
– Это тайна? – глаза у Валентины заблестели, она порывисто меня обняла. – Я всегда мечтала, что мой будущий муж будет окутан покровом тайны! Может быть ты удосужишься еще совершить какой-нибудь героический поступок?
– Э-э…, – я демонстративно наморщил лоб. – Видишь ли, в мою задачу входит как раз… Но, при случае, я постараюсь…
– Только не вздумай трагически погибать! – воскликнула она. – Я этого не переживу!
– Хорошо, хорошо, я сделаю все, как ты хочешь, – сказал я покладисто.
– Вот странно, – Валентина помолчала, прикусив губу. – Мама сказала, что папа тоже окутался покровом тайны и тоже куда-то улетает…
Я промолчал. Я подумал, что, похоже, мы с Валерием Алексеевичем окутаны одним и тем же покровом, и что, вероятно, Петр Янович специально напустил такого туману, чтобы мы друг друга не могли заметить. Вероятно, Сюняев меня опять будет страховать. Он затаится в тени, а если начнется скандал – выйдет на первый план.
Чуть позже, однако, мне пришла в голову другая мысль. Адреналин! Слишком велики его выбросы у моего будущего тестя. Почти наверняка Валерия Алексеевича, как личность неуравновешенную, просто устраняют со сцены. Чтобы не бегал кругами, не торчал под окнами родильного отделения, и не изводил своих ближних вздохами и стенаниями. Не исключено, что на этом настояла Наталья Олеговна…
Наше прощание через три дня было кратким, но содержательным.
– Смотри, – сурово сказала Валентина, – сунешься там налево, после не обрадуешься. Жена беременна, а он так и зыркает по сторонам. Вот рожу – тогда пожалуйста, а сейчас не смей позорить семью!
– Странные, Валечка, у тебя понятия о чести семьи, – заметил я осторожно.
– Какие есть – все мои, – отрезала она. – Куда летишь?
– Пока на Луну.
– А потом куда?
– Дальше.
– А зачем?
Я только вздохнул:
– Знать бы, зачем…
Глава 26
Каких-либо героических деяний мне совершить не пришлось. Слава богу, обошлось без этого.
Неизвестным КК в голове кометы оказался малый десантный рейдер совершавший чартерный перелет с Третьей марсианской базы на Вторую орбитальную научную базу Нептуна. База славилась тем, что, по коллективному мнению личного состава Космофлота, там собрались одни придурки – все сплошь крупные ученые. Крупные, поскольку они таковыми и являлись. А придурки, потому что они потоком и без всякой системы слали заявки на разные замысловатые приборы, которые им приходилось доставлять чуть ли не штучно. Наш малый рейдер как раз и должен был доставить на базу научное оборудование, а в дополнение к нему, четырех ученых пассажиров, которых только и не хватало возле Нептуна.
И вот уже на подходе к точке назначения, примерно в четверти астрономической единицы, рейдер чуть ли не в лоб столкнулся с кометой. Разумеется, не буквально. Просто штурман, проверяя курс, проводил дежурные астронаблюдения и визуально обнаружил две яркие светящиеся точки на фоне звезд. Он бросился сверяться по звездным каталогам – эти объекты там не значились. Доложил капитану, тот связался с базой – там никто ничего не знал, но по наводке база тоже обнаружила объекты.
С этого момента в данном секторе радиуса воцаряется бедлам, а эфир наполняется всхлипами, воплями, императивами и точными указаниями. Пассажиры на борту каким-то образом узнают обо всем, а поскольку являются учеными, хватают капитана за галстук, требуя во имя науки изменить курс и идти на сближение с объектами. Капитан – сравнительно молодой, но уже достаточно опытный – просто вышвыривает их из каюты. Он понимает, что, во-первых, не имеет права менять курс без приказа, а во-вторых, если он погонится за объектом, у него потом просто не хватит рабочего тела для ЯДУ, чтобы добраться до какой-нибудь базы. Тем не менее, он запрашивает базу у Нептуна и совершенно неожиданно получает указание выйти на синхронную с объектом траекторию. Кто и почему дал такое указание – Гире предстояло еще разобраться. Капитан его выполнить отказался, мотивируя тем, что не желает остаться без ресурса активной тяги где-нибудь между орбитами Нептуна и Сатурном, и пару месяцев болтаться в космосе как дерьмо в проруби. Он прямо так и объявил на весь эфир, что подтверждено аудиозаписью. Ему было сказано, что если он упустит объект, а тот представляет опасность… И так далее.
Позже, когда я встретился с капитаном, он сказал, что совершенно не понимает, почему поддался на уговоры, и ссылался на то, что, вероятно, кто-то на него наслал морок. Так или иначе, но он перевел реактор в режим активной тяги, сошел со своего эллипса и начал совершать маневр выхода на траекторию кометы. На борту среди ученых царил энтузиазм. Экипаж тоже был в приподнятом настроении. Ну, как же: погоня с перспективой научных открытий! Ученые сообщили, что этой кометы нет ни в одном каталоге крупных объектов Солнечной системы. А между тем, диаметр ядра второй кометы никак не меньше пятидесяти километров, орбита системы чуть ли не гиперболическая и она вполне может быть внесолнечным объектом. Уяснив это, капитан тоже ощутил азарт и вибрацию пяточного нерва. Действительно, возможность исследовать внесолнечный объект, залетевший к нам невесть откуда предоставляется очень и очень не часто, и отнюдь не всякому. И это было примерно то, из-за чего он, собственно, и подался в капитаны. Капитан, кстати, сообщил мне, что когда учился в школе навигаторов, до них дошел слух о каком-то подобном случае. Тогда весь курс свихнулся, и целый месяц перетирал его языками. Теперь же амплитуда нервных импульсов в головах экипажа возросла до критического уровня, а в головах пассажиров и вообще зашкалила.
Но этот капитан был настоящим капитаном. Он окрылился поставленной задачей, однако не потерял хладнокровия. Он понимал, что кометы две, их могут сопровождать более мелкие фрагменты, но в силу гравитационной связанности, фрагменты должны концентрироваться в пространстве между ними. Головная комета имела сравнительно небольшое ядро – километров десять. И безопаснее всего было сблизиться именно с ней спереди по курсу ее полета, а уж там будет видно. Что он и проделал, погасив относительную скорость почти до нуля. Рейдер, разумеется, имел тенденцию к падению на комету, ибо она его притягивала. Приходилось периодически включать маневровую тягу и корректировать расстояние до поверхности, что усугубляло проблему нехватки рабочего тела и вызывало беспокойство. Но ученые рьяно взялись за дело и вскоре получили какие-то сногсшибательные результаты – какие именно, капитан не вполне понимал. И немедленно потребовали осуществить высадку на поверхность. Капитан отказался категорически. Что-что, а опасность этого предприятия он понимал отлично. Кроме спасательных гулетов, никаких иных средств для высадки на борту он не имел, а использовать их не по назначению не имел права. Ученые возроптали. Консультации с членами экипажа, сохранившими остатки здравого смысла, показали, что ситуация критическая, но капитан ею пока владел. Ситуация вышла в закритическую область в тот момент, когда один из ученых – самый именитый и самый настырный – явился к капитану и заявил, что хочет сообщить ему некоторые важные сведения. А именно: на поверхности кометы имеется некий объект, похожий на большой глаз, и этот глаз… подмигивает! Капитан не поверил. И не верил, пока ему этот глаз не показали. И деватся ему стало некуда. "Понимаешь, – сказал он мне, – я этот глаз видел собственными глазами! Поставь себя на мое место."
