Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
Шатилов скривился.
– Мне, Петя, теперь на это глубочайше наплевать. Да и потом, ты не забывай, что наши копии для Истории уже где-то там зафиксированы. Теперь можно измазаться в любом дерьме – мы для нее останемся чистенькими.
– Любопытно! Меня эта мысль не посетила… Смотри, Глеб, какие, оказывается, сильнодействующие средства для успокоения совести имеются в нашем распоряжении. Но дело в том, что чистенькие мы улетим в неизвестностность безвозвратно, а мы грязненькие останемся тут с безрадостной перспективой лечь в сырую землю. Это отнюдь не вдохновляет, – Гиря искоса взглянул на Шатилова. – Олег, а ведь эти ящики – дело очень серьезное. Асеев, допустим, улетит, но фактор ящиков отныне будет над нами довлеть. Это ведь принципиально иная технология бытия – ты это понимаешь? Сам-то я в нем не сидел, но вот Глеб не даст соврать, да и то, что докладывает Сюняев – все это чрезвычайно впечатляет! А с другой стороны, если, упаси бог, какой-нибудь босяк у нас здесь возьмет, да и изобретет такой ящик – мы будем иметь очень большую головную боль…
– Не грузи! – Шатилов махнул рукой и подвел черту: – Давай сначала с Асеевым вопрос решим, а уже потом с этими ящиками. Все, кончаем базар. Детали – в рабочем порядке. – И деловито добавил: – Давайте-ка еще по маленькой. Обмоем консенсус…
Гиря облегченно вздохнул и пододвинул свою рюмку.
Спустя еще три недели Гиря вырвал меня из каких-то головоломных разборок между смежниками по поводу каких-то поставок срочным вызовом по личному коду:
– Ты сейчас где?
– В Караганде.
– А почему я тебя не вижу уже трое суток?
– Потому что сидите на месте в центре, а я бегаю кругами по радиусам.
– Все. В том смысле, что бросай все и немедленно ко мне.
– Но…
– Я сказал: все! Без тебя разберутся. Предупреди там всех, что если не разберутся, я сам начну разбираться. Или пришлю Сюняева. Он тут засиделся – рвется в бой.
Прямо с порога кабинета Гиря меня ошарашил вопросом:
– Ты почему, мерзавец, не зарегистрировал свои отношения?
– Какие отношения? – изумился я.
– Вот это номер! – в свою очередь деланно изумился Петр Янович. – Живет, понимаешь, с женщиной, женщина на сносях, а он и в ус не дует. Хорош гусь! Сам отбывает неизвестно куда, девица, понимаешь, в панике, отец девицы угрожает разнести главный корпус на…, как их там.., на компоненты.., нет, на ингридиенты… Ты эти штуки брось! Стало быть так: три дня тебе на фиксацию отношений, а в пятницу в ускоренном режиме вылетаешь на Луну.
– Что-нибудь опять стряслось?
– Нет. Стандартный бедлам. Но с этим мы сами разберемся, ты летишь не по этому поводу. Тебя сопровождает Карпентер с группой коллег из Оперативного отдела.
– Меня – Эндрю Джонович?! – изумился я. – Вероятно, это я его…
– Нет, именно он и именно тебя. Отныне ты – весьма значительная персона, поскольку наделяешься всеми полномочиями, какие только есть в природе. Валера временно пожертвовал даже своим титулом. Все перед тобой должны будут бегать на полусогнутых как угорелые. Доволен?
– А если серьезно?
– А если серьезно, Глеб, – он, отвел взгляд и помолчал. – Асеев через Бодуна сообщил мне следующее. Комета на подходе, приблизительно на радиусе Сатурна. Примерно десять его судов уже вышли к ней и синхронизировали траектории. Согласно договоренности наши суда сближаться с кометой не должны. Но один из капитанов Асеева доложил ему, что чуть ли не в голове одной из комет обнаружил какое-то судно. На запросы оно якобы не отвечает, но по каким-то признакам он определил, что на борту, опять таки, якобы, есть экипаж. Асеев обеспокоен. Я ему радировал, что мы договоренности выполняем неукоснительно, и настоятельно просил не предпринимать никаких действий. Он сообщил в ответ, что будет действовать в соответствии с договоренностями, но просил, по возможности, разобраться. А теперь попробуй сообразить, какие у нас есть возможности?
– Да никаких! – я был просто ошарашен.
– Именно. – Гиря подпер подбородок кулаком и уставился на меня. – Глеб у меня душа не на месте. Ты понимаешь что поставлено на карту? И все шло гладко, даже Шатилова удалось сравнительно плавно встроить в комбинацию. И тут какие-то говнюки!… Кто они такие? Откуда взялись? Что им надо?! Короче, ты назначаешься комиссаром зоны по безопасности с особыми полномочиями. Временно, разумеется. Собирайся, бумажками, подтверждающими твои полномочия принимать решения и действовать от имени Коллегии мы тебя снабдим.
– А что, собственно, необходимо сделать?
– Ничего. Все, что необходимо, уже делается без тебя. Твоя задача состоит в том, чтобы гасить любые спонтанные деяния. В окрестности этой клятой кометы скопится масса людей, у каждого свой характер, амбиции и прочее. В таких условиях, и при том нервном напряжении, в каком будут пребывать все эти люди, возможно всякое. Оперативно реагировать отсюда с задержкой сигнала в два часа и не разобравшись в ситуации бессмысленно. А любой срыв может вызвать цепную реакцию.Ты не должен это допустить. Или, наоборот, должен это не допустить. Что будет это "это", я понятия не имею. Твоя задача: не допустить ничего! Если произойдет что-то непонятное или выходящее за рамки обыденного, ты должен сделать так, чтобы все прекратили дергаться, успокоились, сели за какой-нибудь стол и приняли верное решение. Ясно?
– Петр Янович! – я поднял ладони. – Мне все ясно, но мне кажется, что для этой задачи больше подходит Валерий Алексеевич.
– Это тебе только так кажется, – ядовито произнес Гиря. – Валера – паникер, поэтому вокруг него всегда возникает ситуация паники. А здесь требуется как раз обратное: гасить в зародыше. Глеб, я лучше тебя знаю, кто и на что способен. Решение уже принято и даже утверждено Шатиловым. Документы готовятся. Вместе с тобой отбывает Бодун – он придается тебе со стороны Асеева и будет сопровождать везде. Эндрю со своей группой также будет тебя сопровождать. Имей в виду, они будут вооружены, и имеют указание выполнить любой твой приказ.
– Петр Янович…
– Я уже шестьдесят лет Петр Янович! – рявкнул Гиря. Потом успокоился и продолжил официальным тоном: – Челленджер стартует с лунной базы через неделю. Капитан в курсе твоей миссии и твоих полномочий. Он берет вас на борт и вы будете на месте спустя еще четыре недели. К этому времени вся группировка передаваемых КК будет уже на подлете. Все капитаны в курсе проводимой операции и все действия будут согласовывать с тобой. В точках рандеву сменяемые экипажи заберут наши рейдеры. Они прибудут на место раньше и лягут в дрейф. На борту имеют мощные быстроходные люггеры, разгонные туеры не будут отстыкованы, то есть, при необходимости рейдеры смогут действовать, оперативно меняя траекторию. Чуть позже туда же прибудет еще один рейдер – на всякий пожарный случай.
Я поежился, придавленный грузом ответственности. Гиря это заметил и ухмыльнулся.
– А ты рассчитывал и дальше прохлаждаться в местных кулуарах? Нет, брат, для этих дел у меня теперь помощников хоть отбавляй. Все коллеги многозначительно переглядываются и перешептываются, хотя никто толком не понимает, что же происходит на самом деле. Но энтузиазм, уж не знаю почему, достиг точки кипения. Как думаешь, в чем тут дело.
– Вероятно, рутина заела. А тут что-то новое затевается, – сказал я.
– Угу, – буркнул Гиря. – Знали бы они, что именно… Короче, собирайся, и с богом! Насчет женитьбы я, конечно, погорячился, да и не мое это дело. Но все же… У тебя три протокольных дня. Поговори с Валентиной, успокой. Я тоже поговорю. Наталья Олеговна на время твоего отсутствия поживет у вас – это я с ней уже согласовал. Все, иди, собирайся.
– Петр Янович, доктора намекают, что роды у Валентины будут тяжелыми.., – произнес я жалобно.
– Я в курсе. – Гиря помолчал. Потом сказал серьезно: – Глеб, ни ты, ни я на это повлиять не можем – это дело врачей. А бегать кругами и дежурить под окнами родильного отделения – бессмысленно. Это удел неуравновешенных личностей, и при любом исходе не более чем затычка для совести. Чтобы задним числом можно было сказать самому себе, мол, я же беспокоился, я ночи не спал… Я не меньше твоего волнуюсь за Валентину, и прослежу, чтобы все было сделано своевременно. А уж как за этим проследит Наташа – будьте благоуверенны!
Валентина приняла сообщение о моем отбытии стоически.
– Надо, так надо, – сказала она, – потом приедешь и все расскажешь.
– А как же ты тут без меня. Ведь роды-то через полтора месяца – я не успею вернуться.
– Вот и хорошо. Я где-то читала, что на последних неделях беременности женщина становится некрасивой, мнительной и раздражительной. На этой почве часто возникают ссоры и семейные скандалы.
– Похоже, Валюша, ты тут без меня припала к источнику мудрости, и черпаешь из него полными горстями. Интересно, где он находится?
Валентина фыркнула:
