Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Играя, император измышлял: «Инакомыслие исчерпано, иллюзии изничтожены, идеология истинна».
Искорки идей, источаемых идеофоном, истекли по исполинским изотермам Империи, и…
Иррациональный испуг императора импульсом изошёл на иных: инквизиторов и истребителей, игроков и изобретателей, индивидуалистов и интровертов, истинно импонирующих Императору и инвертировавших императорские идеологемы.
Империя издыхала от испуга, изничтожения истин и иллюзий. И изошёл император импульсами иррационального, императорский изодоспех истончился, и искрящееся императорское имаго, извергая импульсы, испустилось в иные измерения.
Примерно в это же время был написан одноимённый трек «Icosahedron», который может служить саундтреком к произведению: https://avs-silvester.bandcamp.com/track/icosahedron
К изданию клубного сборника меня подтолкнуло большое число рассказов, либо не издававшихся ещё на бумаге, либо изданных уже более трёх лет назад. Вёрстку делал самостоятельно под редкий формат, квадратный, — 210×210.
Художник Александр Павлов нарисовал внутренние иллюстрации, а Лев Михайлович Карнаухов поделился своей фантастической работой для обложки.
Сборник вышел тиражом в 42 экземпляра в 2017 году. Каждый экземпляр был упакован в «крафтовый» чехол из цветной бумаги, а несколько экземпляров — в чехлы из наждачной бумаги(по выражению одного из читателей — «чтобы в труху истереть книги конкурентов на полках»).
В нынешней редакции на сайте АТ в сборник будут также добавляться другие рассказы, написанные уже после издания сборника.
Если вам понравились предыдущие работы — добавляйте сборник в библиотеку.
Не следишь ты за собой, батяня
В отцовской квартире пахло так же, как два десятилетия назад. В эпоху, когда духи и ароматизаторы под запретом, это казалось одновременно и приятным, и настораживающим.
— Что-то ты осунулся, — проговорил Сева, глядя на папашу. — Стареешь, что ли?
— Лицом? Или пузом? — сказал Палыч и весело похлопал себя по необъятному животу в растянутой футболке с «Iron Maiden».
Всеволод бросил мешок на старую тахту и сел на краешек.
— Конечно, лицом. Пузом ты никогда не осунешься, да и не говорит так никто — «осунулся пузом». Что за дурацкие выражения! Не следишь ты за собой, батяня. Того и гляди, в пансионат заберут.
Батяня дёрнул за верёвочку — с потолка рулончиком развернулся экран и включилась проекция, какая-то очередная нудная ленфильмовская космоопера.
— Разжился наконец-то? — спросил Всеволод.
— А то, — отозвался Палыч и почесал небритый подбородок. — Как сам-то, чего в Челябе нового?
Сын отмахнулся.
— Всё нормально в Челябе. Рождаемость растёт. Смертность от хронических заболеваний падает. После начала тестирования нео-имунногенов, уже пятнадцать лет Челябинская область по всем показателям на Урале первая. А ты всё не следишь за собой!
Палыч довольно усмехнулся и кивнул.
— Не слежу!
— Всё картошечку жареную, да бекон, — не унимался сын. — В прошлый раз вообще коньячную бутылку видел в пакете, и явно не коллекционную. Только потом осенило, мне аж дурно стало. Объясни, откуда у тебя алкоголь-то остался?
Палыч переключил канал, махнув рукой — на экране заиграл концерт изрядно постаревшего Сергея Маврина — и довольно усмехнулся. Пономарёв-старший был неисправимым неформалом и в свои пятьдесят семь.
— Да я понемногу пью, запасся, — хмыкнул отец. — Ты тогда ещё в институте учился. Как начались в области все эти разговоры про региональные эксперименты, я сразу понял, что дело нечистое, да и скупил тогда с получки десяток ящиков. Сразу понял, к чему дело идёт! Зарплата хорошая была.
Пономарёв-младший потянулся к подъехавшему чайному роботу-автомату.
— В чём нечистое-то?
— Сухой закон ввести не так просто. Ты не помнишь, как это в перестройку сделать пытались, а я помню, хоть и молодой был. А тут — все так просто отказались от алкоголя и табака, просто диву даёшься.
— Я не пойму, ты анализы ежегодные подделываешь, что ли?
Отец промолчал. В роботе-автомате, помимо привычных травяных чаёв шалфея, мяты и пустырника, в контейнере лежал непонятный чёрный порошок.
— Кофе! — от удивления сын чуть не подскочил. — Как ты можешь пить эту вредную гадость? Откуда? Она же жутко ухудшает кровообращение, мыщцы недополучают кислорода, это вредно…
— Надо мне. Хочется, понимаешь? Лучше расскажи, как внучата, почему не привёз?
Всеволод поднялся и подошёл к каналу. Хэви-метал он не любил, и попытался переключить телевизор, но датчик, похоже, был настроен только на хозяина дома.
— Дети нормально, только… Тимофей, похоже, весь в тебя пошёл. На днях слушал какую-то средневековую электрогитарную муть. А неделю назад нашёл у него какую-то вредную жевательную гадость. Слушай, переключи на новости, а?
Палыч поморщился, но с сыном решил не спорить.
На канале новостей вылезла табличка — «Сервис недоступен».
— Странно, — пробормотал отец и пролистал ещё парочку каналов. — Похоже, все московские каналы не пингуются.
— А те что?
— А те — кыштымские и каслинские, — отмахнулся Палыч и включил консоль. — Погоди… Так вообще связи с Москвой и Европой нет!
* * *
Последний раз Михаил Евгеньевич также сильно волновался много лет назад, на первом свидании с будущей супругой. Все остальные события последних двадцати лет, включая защиту докторской по экономике и назначение на пост кыштымского мэра, не шли ни в какое сравнение с тем, что предстояло перенести градоначальнику.
А предстояло ему встретиться с н и м и.
Заварив третий за день пакетик корней пиона, он ждал и боялся. Трусил, как последний гимназист перед первым сексуальным опытом.
— Стресс, сплошной стресс, — бормотал он, проглядывая на консольке припасённые на такой случай эрофото. — Какое тут здоровье.
Видеозвонок от секретарши заставил машинально захлопнуть окошко.
— Они пришли, Михаил Евгеньевич… — голос Мариночки дрожал. — Пустить?
— Д-да, конечно, — сказал кыштымский мэр и почуствовал жуткую вялость, которая бывает при учащённом сердцебиении. Затем погасил все средства связи, как это полагалось при обсуждении секретных сведений, и заставил себя встать из-за стола.
Вошло трое. Двое из них были одеты в штатское и выглядели так же испуганно, как и сам Михаил Евгеньевич. Судя по всему, то были сотрудники ФСБ, сопровождавшие знатного гостя.
А третий… Третий, к великому удивлению градоначальника, оказался человеком-праздником. Весёлые цветастые шаровары с помпонами, розовые кеды и нелепая шляпа выдавали в вошедшем великого шутника и балагура. На лице сияла приторно-слащавая улыбка.
— Кто… кто пустил сюда этого клоуна⁈ — возмутился Михаил Евгеньевич, но вдруг поймал взгляд незнакомца и всё понял.
Взгляд у вошедшего был нечеловеческий. Ярко-розовые зрачки выдавали в нём представителя
