Право на смерть - Мария Ордынцева
Он сел в полной тишине и до конца разбирательства уже не проронил ни слова.
Приговор огласили через минуту обсуждения: смертная казнь в газовой камере.
Из всего зала остался спокойным при этой новости один Александр.
Неужели он был прав и приговор был известен заранее? Журналисты загалдели и даже порывались прямо в зале суда взять интервью у председательствующего. Остальные зашептались, не обращая внимание на окрики судей. Когда суд удалился из зала, к Александру протянулись десятки микрофонов, но он устало оборвал их:
— Все, что я хотел сказать, я сказал.
Молодой капитан, которого заметил Красавин в зале, был подавлен. Ему все время казалось, что Александр обращается только к нему. Когда их глаза встретились, молодой человек почувствовал невольное уважение к Красавину. С удивлением он обнаружил, что восхищается этим человеком, с улыбкой встречающим смертный приговор. Он начинал понимать Красавина, и от этого появилось незнакомое ранее чувство чего-то нового, громадного и очень важного.
Капитан уже собирался уходить, когда заметил старика, одиноко сидящего возле окна, подошел к нему и спросил:
— Вы, должно быть, его отец?
Старик поднял на него глаза:
— Нет, но я хотел бы им быть.
Молодой человек сел рядом:
— Позвольте представиться. Капитан Орлов, Александр Орлов.
— Профессор Берг, — кивнул старик. — Вы сказали, вас зовут Александр?
— Да.
— Он тоже Саша, — Орлов понял, кого имеет ввиду профессор. — Это я сбил его с толку, старый дурак. А ведь он очень талантлив и мог бы многого добиться. Саша чуть старше вас, капитан, совсем немного.
— Наверное, он хороший человек? — предположил Орлов.
— Он замечательный человек! Он сделал то, на что не осмелился я. И он поплатился за это. Послушайте, молодой человек, а ведь наверное именно вам он просил передать…
— Мне?! — удивился Орлов.
— Да-да, мне кажется, что именно вам он хотел сказать это, человеку, который придет после него и сделает больше него. Вы видели, как он смотрел на вас? Несомненно, это вы.
— Но я… — попытался отказаться Орлов.
— Послушайте, прошу вас. Он просил сказать, что мир техники нельзя победить другой техникой. Только человеческим разумом. Доброта, красота, любовь — на это вы способны, я это чувствую. Если вы откажетесь, я пойму, но мне кажется, что вы не настолько равнодушный человек. Только не торопитесь. Не делайте сразу чего-то необдуманного. Вам нужны друзья, единомышленники, план действий, ясная цель впереди. Только тогда вы сможете сказать своим внукам, что вы прожили жизнь не зря. Будьте осторожны, заклинаю вас! — Берг встал, опираясь на трость. — Я дам вам свой адрес. Вы можете бывать у меня в любое время.
Он вручил Орлову свою визитку и пошел прочь по коридору. Молодой человек растерянно покрутил тонкий кусок пластика, понимая, что что-то изменилось в его жизни в этот момент, что ничего не будет как прежде. И осознал вдруг, что должен пройти этот путь и что он пройдет его, как бы трудно ему ни пришлось.
Оставалось меньше часа. Александр знал, что проведет его так же, как и все предыдущие двадцать три часа. Жизнь стремилась к своему логическому концу с удивительной быстротой. А ведь раньше часто время тянулось пугающе медленно. Только сейчас Красавин начинал осознавать, что такое жизнь и какова ее действительная скорость. Она удивительно легка и коротка. Когда не знаешь часа своей смерти, кажется, что все еще впереди, жизнь течет медленно и лениво и, вроде бы, все еще можно успеть сделать. Когда знаешь час, ценен каждый миг, боишься упустить каждую секунду отпущенного тебе времени, боишься прожить ее зря и торопишься, спешишь.
Всего лишь каких-то шестьдесят минут отделяло Александра от той черты, которая подводила итог всему. Раньше он никогда не думал об этом. А сейчас это стало неизбежностью. Многие ждут своей участи со страхом перед неизвестностью. Красавин же не ощущал страха. Что-то подсказывало ему, что эта грань не будет концом. А потому он просто ждал, отсчитывая минуты и секунды, приближающие его к этой грани.
Белая комната со стеклянными экранами-окнами была пуста. Но возле каждого окна и единственной двери толпились люди, желающие быть свидетелями казни. С опаской рассматривали они кресло, стоящее посредине камеры.
Орлов пробился к одному из окон, прямо перед этим креслом.
Вскоре толпа заволновалась и раздвинулась, освобождая проход. По этому людскому коридору шел Александр Красавин в окружении полицейских.
В комнате с него сняли наручники. Он был в белом костюме, спокойный и сосредоточенный. Глядя поверх людских голов, он кого-то искал глазами, но, видимо, так и не нашел. Орлов почему-то подумал, что Красавин хотел видеть его.
Наконец, Александр сел в кресло в самой непринужденной позе. Дверь захлопнулась, оставляя его наедине со смертью. Орлов приник к стеклу. И Александр наконец заметил его. Слегка кивнул и улыбнулся. Ропот удивления прокатился среди людей, видевших эту улыбку. Замелькали вспышки камер.
Комнату стал заполнять желтый дым. Потихоньку сгущаясь, он окутывал белую фигуру, сидящую в кресле, и закрывал ее от любопытствующих взглядов. Наконец, кроме желтого дыма, ничего не стало видно. Орлов отстранился от окна и ринулся прочь.
Александр видел молодого полицейского капитан, прижавшегося к смотровому стеклу, и понял, что не ошибся. Это был тот, кто продолжит начатое. Что ж, тем лучше. Значит, действительно, все было не зря. Красавин улыбнулся.
Тихо, по-змеиному зашипели клапаны, выпуская в камеру желтоватый газ. Резкий дурманящий запах проникал в легкие. Становилось трудно дышать, но Красавин не оставил своей улыбки. Болели глаза, и руки сами впились в подлокотники кресла. Сердце билось все быстрее. Когда желтый дым скрыл его от посторонних глаз, Александр потерял сознание,
