Ярослав Кузьминов - Пиратские делишки
Михаил закричал во всю глотку, но закашлялся. «Не кричите, поберегите чужое тело, — сказал ему старик, теперь на языке Конфедерации; у него было блестящее произношение. — Все равно вас не услышат, уж таковы здесь стены… Усадите его на лежанку, — сказал он двум стражам, держащим Михаила. — А ты принеси ему воды и пастилки для сердца. И мне принеси воды», — сказал старик третьему. Страж вышел.
«Вы готовы прямо сейчас объяснить Совету Острова в моем лице, каков механизм перемещения в чужое тело? — спросил он, присев на лежанку у противоположной стены. — Почему я спрашиваю… Мы не будем пытать вас в этом теле, нам слишком ценен человек, которого вы подменили. Но если вы не расскажете нам это, мы дождемся, когда вы вернетесь в свое тело, и, поверьте, вам будет очень больно» — «Не дождетесь», — сказал сквозь зубы Михаил. «Посмотрим», — сказал старик. Принесли воды, он напился и предложил Михаилу. «Я не хочу», — ответил он. «Придется, и пастилки съесть придется. В крайнем случае мы вас заставим. Мы не хотим, чтобы по вашей вине остановилось сердца в груди одного из нас». Михаил чувствовал слабость, головокружение, боль в груди усиливалась. «Все-таки плохо быть старым», — подумал он. Пастилки были сладкими на вкус. Вскоре отлегло от сердца, и головокружение почти прекратилось. Старик обратился к стражу на неизвестном языке. Тот выглянул в соседнюю комнату, вернулся к старику, они обменялись фразами. «Вам стало легче? — спросил старик. — Да?.. Хорошо». Он снова сказал что-то на непонятном языке. Страж распахнул дверь, и в комнату вошли сначала остальные старики, а затем стражи, волочащие под мышки его, Михаила, тело. «Умер молодым, познав старость», — вспомнил Михаил загадку из детства. Он нисколько не сомневался, что жить ему осталось несколько часов. Как только он переместится в свое тело, он раздавит вделанную в зуб ампулу.
«В какой зуб они обычно вшивают эту гадость?» — спросил на отличном языке Конфедерации один из вошедших стариков, взглянув с улыбкой на Михаила. «Внизу, третий левый от клыка», — ответил другой, с таким же безупречным произношением. «Интересно. А Краснолицые вделывают во второй справа. А Желтолицые вообще в верхний клык, — подал голос третий. — Зовите доктора». Все это был спектакль, для того, чтобы сильнее подействовать ему на нервы. Доктор — человек в костюме стражи, но лицом знакомым, кажется, один из стариков, вошел с ящичком и мехами. Раскрыл ящик с инструментами, вставил телу Михаила в рот роторасширитель, наклонил тело лицом вниз, одним рывком щипцов вырвал зуб, сразу же взял мехи и мощной струей воды промыл телу Михаила рот. Вытерев его лицо полотенцем, он извлек зуб из щипцов, расковырял его, и на его ладонь выкатился шарик, который он специально показал Михаилу.
Один из стариков и доктор обменялись несколькими фразами, старик отдал распоряжения стражам. Михаила подняли и повели дальше по анфиладе комнат. Кроме стражи, с ним пошел один старик и «доктор». Они прошли через кухню, мимо чистейших столов и блестящих блюд, пустых бутылей и холодной печи. Старик сказал что-то, стражи и доктор остановились. Старик зашел за угол, и раздался скрип двери. Несколько минут его не было. Вернувшись, он сказал на языке Конфедерации: «Стража остается здесь, а вы, доктор, идете со мной. Вдвоем мы с ним справимся, даже если он будет дергаться». Следом он отдал несколько непонятных команд. Стражи крепко связали Михаилу руки в запястьях, за спиной. Две петли на короткой связке закрепили на голенях. Скрипящая дверь за углом, как оказалось, вела в небольшой чулан, заставленный банками с сухофруктами, бутылями с соком и мешками с мукой.
В полу зияло отверстие. «Будь очень острожен, дорогой. Ступени крутые. Доктор, идите вперед и подстрахуйте, чтобы этот умник не попытался сломать себе шею». Лестница не была длинной. Они спустились на каменный пол. Старик отошел, скрывшись в темноте. Раздался щелчок и тихий скрип. Пламя вспыхнуло в нескольких лампах одновременно. Михаил увидел, что железная, почти отвесная лестница поднимается вверх метров на пять и упирается в каменную плиту. Его повернули, держа за локти. В другом конце небольшого зала начиналась винтовая лестница вниз, с которой слышались приближающиеся шаги. Появились два стража, их костюмы отличались от костюмов стражи на поверхности. Вместо просторного одеяния из черного щелка — облегающее из шерсти, тоже черной. Одного из стражей Михаил узнал. Несколько лет назад он держал мясную лавку, потом поплыл ночью в море и не вернулся. Кажется, это в его лодке обнаружили гору битых бутылок и озерцо загустевшего вина. Стражи посмотрели на связанные ноги Михаила, и на их лицах выразилось изумление. Старик заговорил с ними, один из них коротко ответил и остался стоять на месте. Другой — бывший мясник — аккуратно взял Михаила под руку и повел по шершавой лестнице вниз. Старик и доктор шли следом. «Это твоя лодка была напичкана вином, когда ты исчез?» — спросил у него Михаил на пиратском. Тот вздрогнул и не ответил. «Не смущайте человека, помощник посла Конфедерации Михаил Артемьев», — сурово сказал старик сзади.
Лестница была неплохо освещена. Где бы он ни находился, в поле зрения висела хотя бы одна масляная лампа. Их железные емкости были нанизаны на трубку, вьющуюся вдоль стены, повторяя ее изгибы. «А масло в лампы подается сверху или снизу?» — полюбопытствовал Михаил, но его не удостоили ответом. Спуск был долгим, Михаил насчитал триста одиннадцать ступеней. Воздух внизу имел отчетливый кисло-горький запах. Начался коридор с влажным шершавым гранитным полом. По стенам его также горели лампы, соединенные трубками. Они тянулись гирляндами в обе стороны, насколько хватало глаз. Коридор шел под наклоном, Михаила повели в сторону уклона. Вскоре стали слышны удары кузнечных молотов, скрежет металла, потом отдельные голоса и, наконец, плеск воды. Кислый запах усиливался, старики начали покашливать.
Михаил предполагал, что тайный подземный грот будет большим. Но тот оказался просто громадным. По высоте он превосходил купол Дома Министров в столице, который всегда поражал приезжих своим величием. Темно-серый камень его стенок во многих местах имел поверхность ровного среза. Почти весь свод грота, кроме самой верхней части, покрывала сеть балок. По балкам перемещались корзинки с людьми. Площадь грота была такова, что здесь вполне могла разместиться небольшая деревушка с окрестностями. Собственно, тут действительно был поселок. По стенам грота лепились каменные домики, вполне человеческие, с крышами, стенами и окнами, как будто строители думали, что над ними открытое небо. Центр грота занимало черное озеро. От берега в центр лучами уходили причалы, у каждого из которых стояло по два быстрохода. Между берегом озера и домиками громоздились дымящие печи, штабеля железных листов, колец, балок. Кое-где были видны оранжевые прямоугольники раскаленного металла. Здесь и там сновали люди с тряпичными масками на лицах. Михаил мог видеть одновременно человек сто. Процессия повернула направо и по мощенной дорожке двинулась к двухэтажному каменному зданию, ближайшему ко входу. Сандалии всех идущих вскоре покрылись тонкой черной пылью.
По поверхности пещеры между двухэтажным зданием и следующим за ним домом росли грибы, похожие на вёшенки, с такими же изогнутыми ножками и плоскими шляпками, только исполинских размеров. Шляпка имела толщину с платяной шкаф, а размах — с двуспальную постель. Они облепляли всю стену до высоты метров тридцать. В сплошной их массе зияли три вертикальных черных линии. На этих линиях, на разной высоте висели корзины с людьми. Средняя корзина находилась на самом верху грибного слоя. По шляпкам грибов, перепрыгивая с одной на другую, сновали люди с веревками. Михаил замер, наблюдая. Трое прыгавших по шляпкам вернулись в среднюю корзину, и она поползла вверх, еще выше. Веревки, идущие от ее дна и привязанные к грибам, натянулись. Грибы закачались, оторвались, вниз полетел дождь кусочков. Грибные шляпки стали раскачиваться маятниками на тросах под корзиной. Корзина поползла вниз. «Ну, ну, рот разинул, пойдем», — подтолкнул его старик, прокашлявшись. Они подошли к двери, и страж подергал шнурок звонка. Прошло несколько минут. Двери, обитые плотным и упругим материалом, они открылись с чмокающим звуком. Внутри было небольшое помещение и еще одни двери.
Они вошли внутрь. Страж дернул рычаг, и двери позади начали закрываться. Они замкнулись, и воцарился мрак. Раздался чмокающий звук, и впереди обозначилась узкая полоска света. Потянуло холодом и свежим воздухом. Михаил вдохнул полной грудью; после кислой вони грота дыхание доставляло наслаждение. Перед ними открылась прихожая, ярко освещенная масляными лампами на стенах. Стариков встречал в поклоне плотный мужчина в треугольной шляпе, овчинном тулупе, кожаных штанах и сапогах. На одном боку у него висела сабля, на другом — прямой меч в обшитых изумрудами ножнах. Из чехлов, нашитых на тулуп, торчали костяные рукояти ножей. Из-за спины виднелась рукоять арбалета. Он выглядел как настоящий пират с гравюр трехсотлетней давности. На фоне стариков в рубище и после картин мирной жизни на поверхности, «настоящий пират» выглядел комично. Михаил даже засмеялся, смех получился кашляющий.
