Константин Рольник - Расстановка
— Хм… Теперь я, кажется, понял вашу идею до конца. — нарушил молчание Николай — Действительно, группа с такими взглядами, взяв власть и подавив сопротивление противников, может начать этот колоссальный проект… С помощью автоматизированной новейшей техники. Прыжок за ресурсами… Космос и океан… Пожалуй, иного спасения от ресурсной ловушки не найти. А новая промышленность, обходящаяся без фабрик — 3D-станки, "электронные муравьи", собирающие вещи по мере надобности — тут очень пригодятся. Без этих технологий наверное и невозможно будет осуществить проект такого масштаба…. А затем они перейдут и в быт, станут всеобщим достоянием… Место старого индустриального производства займет новое, автоматизированное. На этой технической базе и вырастет новый общественный строй — строй свободных творцов, где каждому достается "по потребностям", где каждый защищен от стихий природы, имеет материальную и общественную возможность для творчества и развития индивидуальности, может получить хорошее здравоохранение, жилье, достойный уровень жизни — в том числе и в старости. Где образование даст каждому четкую материалистическую картину мира, цельное мировоззрение без предрассудков. Где исчезнут войны, порождаемые грызней за ресурсы….
Собеседники вновь умолкли.
— Это величественно! Но все же, это экстенсивное развитие — заметил Алексей — Исчерпаются и ресурсы океана, когда-нибудь.
— Дополнительную перспективу дает многократное использование сырья — успокоил Рэд — Те же "электронные муравьи", способны разбирать собранную вещь, на период пока вещь не нужна. И использовать ее составные части для создания других вещей, в данный момент нужных. Составные части, о которых я говорю — это малюсенькие блоки, как в конструкторе… По этому направлению — проект "Живые вещи" — также проводились эксперименты. Но тоже в закрытом режиме: рабсийская пресса о них не сообщала.
Братья зачарованно смотрели на подпольщика: рассказы о научных достижениях, умение мыслить смело и увязывать общественные проблемы с техническими — все это произвело неизгладимое впечатление на слушателей. Наконец, Алексей смущенно развел руками:
— Цель ваша прекрасна. Но, несмотря ни на что, я против насилия. Если есть шанс решить дело мирно, надо найти это шанс…
Голос доктора звучал неуверенно, говорил он теперь извиняющимся тоном.
— Уговорами? — язвительно усмехнулся Рэд, и перешел в атаку — "Олигархи, откажитесь от своих миллиардов во спасение человечества!". Вот уж бесполезное занятие. У нас есть отличный исторический образец, как нам действовать. В Славном Семнадцатом страну развернули к прогрессу волевым усилием. Передовые люди, захватив государственную машину, разгромили сословные и церковные ограничения, уничтожили церковную цензуру над научными работами, ликвидировали безграмотность, создали технические университеты, подготовили специалистов, провели электрификацию страны. Так и только так — волевым, динамическим вторжением, усилиями людей, действиями живых субъектов — можно убрать гири с ног технического прогресса. Отсечь их мечом. Другого способа нет.
— Он прав! — решительно поддержал Николай Чершевский — Алеша, не все проблемы решаются технически. Если вещь понята или изобретена, это еще не значит, что она создана и внедрена. Внедрению мешает отживший социальный строй. Примеров тому уйма. Скажем, паровоз был одновременно изобретен и в отсталой самодержавной Рабсии, и в передовой Инглезии. В Рабсии локомотив использовался как игрушка, сгнил невостребованным. А в Инглезии железные дороги стали основой для промышленного подъема. Вчера мы, помнится, разобрали схему всех революций: изобретение ученых, препоны со стороны отжившего строя, а в ответ — политический переворот… Передовые деятели свергают прежнюю власть, берут управление в свои руки, принимают новые законы, благоприятные для прогресса… И вот результат: новая техника входит в производство. Под ее влиянием меняется экономика, быт, вся жизнь общества — вот это происходит постепенно. А все же без революционного насилия, на начальном этапе, дело не обошлось. Революции — локомотивы истории!
— Лет десять назад, когда в Рабсийской компьютерной сети еще не было цензуры — робко улыбнулся доктор Алексей — мне доводилось читать о вполне мирных способах. Выглядело очень привлекательно. Утописты, проникнутые миролюбием, предлагали устройство школ, коммун и прочих фаланстеров… Это было еще до запрета всех неправительственных организаций под предлогом "крайнизма и шпионажа"… Организаторы воскресных школ и мирных кружков хотели разъяснить людям преимущества научного мировоззрения, безупречной логикой убедить общество следовать по пути прогресса. А часть из них даже надеялась, что развитие науки и техники само собой решит все проблемы.
Заговорщик шумно вздохнул, стирая пот со лба:
— В свое время им прекрасно ответил Ильич Нелин: "ученые разрешили сложнейшие вопросы техники, а общественной строй застопорил проведение в жизнь этих улучшений из-за тупой скаредности горстки миллионеров". Тех самых миллионеров, что кладут под сукно патенты и присваивают себе монополию на знания, объявляя их "интеллектуальной собственностью". Тех самых миллионеров, что навязывают нам религиозное мракобесие через государство и систему образования, чтобы обеспечить покорность угнетенных ими масс.
Николай Чершевский снисходительно потрепал брата по плечу:
— Алексей, тут тебе трудно придется. Доводы нашего гостя убедительны. Сладенькие мечтатели забыли, что материальные интересы монополистов, чиновников и жрецов неуязвимы для логических доводов и лежат вне логики. Спор прогресса и реакции — не шахматная партия, где выигрывает умнейший.
— Какие там шахматы! Рукопашный бой без правил. — Рэд расстегнул воротник, в комнате было душно — Это битва материальных интересов, тут на кону стоит сытое благополучие мерзавцев, тормозящих прогресс. И чтобы победить, идея прогресса не должна быть бесплотной. Она должна нагулять себе общественную мускулатуру, отрастить крепкие зубы и когти, опереться на субъективный фактор — и воплотится в учреждениях. Захватить государство. Делается это через политический переворот. Все другие способы — беззубая утопия. А для переворота надо поднять всех недовольных.
— Что ж, нынешний строй порождает их во множестве — понимающе кивнул Николай — Порождает своих могильщиков. Одни сейчас возмущены падением уровня жизни. Другие недовольны отсутствием политической свободы. Третьих возмущает покушение на свободу личную: навязывание патриотизма, религии и морали, разработанных негодяями для порабощения масс. У иных вызывает гнев цензура над прессой и компьютерной сетью, регламентация мыслей, одежды, искусства, субкультур. К активной позиции, к борьбе с режимом рабсияне подходят с разных сторон. Тут и анархисты, и социалисты, и демократы, и просто униженные граждане…
— Государство объявило их борьбу "политическим крайнизмом". — голос Рэда звучал глухо, он уже устал объяснять — На них обрушились репрессии. Хочешь-не хочешь, а под свирепыми ударами все недовольные сплотились в единую тайную организацию. Наш Союз Повстанцев — это база, к которой каждая горстка недовольных рано или поздно приходит за помощью. Мы растем каждый день в числе, у нас есть четкая программа. А поскольку войны и экономические кризисы с безработицей никуда не делись, капитализму присущи — нам сейчас надо лишь наработать авторитет. Акциями адресного возмездия. И дождаться войны, кризиса, всплеска недовольства… В нужный момент потребуется возглавить бунт масс, дополнить стихию заговором, внести в события план и цель. После победы, Союз Повстанцев займется не переделом имеющихся скудных благ, а внедрением в широком масштабе новой техники. Но первая задача новой власти — сломить сопротивление реакционеров. Мечом и гильотиной срезать с лица Мезли всякую нечисть! Всех, кто путается под ногами прогресса и тащит нас в средневековье, или хуже того — к гибели. Таких уродов процентов пять, не больше. Одолеть их — вопрос силы. Это не бунт, бессмысленный и беспощадный. Это революция — беспощадная, но осмысленная.
— Возможно, вы и правы — медленно произнес Алексей Чершевский, и горько вздохнул — Видимо, без революции не обойтись… Теперь я отлично понимаю ваши мотивы, представляю вашу программу. Повстанцы, значит, субъективный фактор развития, да? Меч в руках прогресса? Есть, правда, вопросы — что будет после вашей победы… Не ждет ли вас перерождение, как это уже было однажды с другими? Как будет выглядеть строй, к которому вы стремитесь? И как личности отдельной будет при этом строе — лучше или хуже? Я понимаю, что под словами "социализм" и "коммунизм" вы не имеете в виду казарму. Ваша цель — свободное общество, без угнетения. Но и в самом светлом будущем останется эта проблема: личность и общество. А вдруг, заполучив ваш чудо-станок, кто-то захочет собрать себе атомную бомбу? Что сделают с таким маньяком? Ему тоже "по потребностям", пусть себе бомбит? Или с ним поступят иначе? Но ведь это уже подавление…
