Гоар Маркосян-Каспер - Все зависит от тебя
— Послушай, для меня это дело чести.
И Поэт умолк.
И теперь в флайере Маран, отвернувшись от пульта, еще раз оглядел по очереди участников операции. Мит, Науро и Навер были в форме Охраны, сам Маран и Дан — без, им предстояло лишь прикрывать тех, кто должен был действовать. Если придется. Ибо оставался крохотный шанс, что… Маран был убежден, что за попыткой Корсы издали наблюдали, и падение того с дерева с последующим захватом в плен для Песты не тайна. О станнерах, как он выяснил, переговорив с главным земным посольством в Латании, на Торене пока не знали, так что Корсу могли счесть погибшим. Но и раненым. «Следовательно, — сказал Маран при разборе предстоящей операции, — Песта должен принять меры предосторожности. А именно, переместить Дика в другую камеру». «А в другое место?» — спросил Мит, на что Маран молча включил видеозапись, только что переданную одним из земных разведчиков, которого он вовлек в работу. За весь день из Крепости вышло четыре мобиля, все были прослежены зондами, ничто не говорило за то, что Олбрайта вывезли одной из них, пусть даже в багажнике. Что, как резюмировал Маран, логично, ведь Крепость самое надежное место. И все-таки… Все-таки стопроцентно исключать эту возможность он не стал, и доля сомнения так и осталась. Что же касалось смены камеры, тут вся работа доставалась Интане.
Флайер завис над Крепостью. И еще раз Дан подивился предусмотрительности Марана — флайер, привезенный с Земли тем же астролетом, на котором летели они сами, и доставленный в посольство поздно вечером, был полицейский, с маскировкой, экранировкой, абсолютно бесшумный, и напоминал тень или призрак. Более того, пуленепробиваемые стекла, непроницаемая для любого излучения броня, стационарный станнер, дававший непрерывный луч десятиминутными сериями — если заряд ручного был расчитан обычно на поражение восьми или шестнадцати человек, этот практически не ограничивал число тех, кого можно было из него сбить.
Двор Крепости был освещен ярче, чем обычно. Маран — Дан подумал, что он уже научился управлять флайером не хуже Патрика, когда-то выигрывавшего гонки среди любителей — сбросил высоту и перешел на горизонтальный полет, и флайер словно крался вдоль стены на уровне зубцов.
— Слишком светло, — покачал головой Навер.
— Особых мер предосторожности он принять не может, — пробормотал Маран, — чтобы не выдать себя, но предлог усилить освещение, как видно, нашел… Тихо!
Переговаривавшиеся вполголоса Мит и Науро умолкли, и в кабине послышался приглушенный голос Интаны.
— Камера двадцать семь, сектор четыре.
И все.
Флайер скользнул назад, обогнул один из углов стены и словно прилип к ней. Открылось окошечко в верхней части кабины, и Мит, как самый меткий, приладился у него, он тоже уже освоил станнер не хуже, чем пистолет, и теперь выжидал.
Двор Крепости делился на пятнадцать секторов, каждый из которых патрулировался тремя охранниками, патрули сменялись ежечасно, эту систему Дан помнил еще с изиевских времен. К счастью, секторы отделялись друг от друга разнообразными постройками, каких в Крепости было немало, и улучив удобный момент, можно было снять патрульных так, чтобы этого не заметили из соседнего сектора.
Вдруг Мит поднял левую руку, и все застыли.
— Есть! — выдохнул он через минуту, и сразу флайер буквально перепрыгнул через стену, еще минута, и тройка в форме Охраны была на земле. Кепи с большими козырьками не давали рассмотреть лица, а уличающие тела трех обездвиженных патрульных моментально оттащили в густую тень под стеной казармы, отделявшей четвертый сектор от пятого… Неприятно, что камера именно здесь, подумал Дан, если тревога, проснется вся казарма. Не повезло… Хотя, наверно, Песта выбрал этот сектор специально, он ведь тоже не последний олух… Откуда-то возник Интана, и все четверо исчезли за одной из дверей, равномерно разбросанных по основанию стены. Оставалось только ждать. Флайер снова притаился за зубцами, Дан прильнул к станнеру, внимательно наблюдая за сектором и пытаясь представить себе, что происходит внизу. За железными дверями в основании стены скрывались коротенькие коридоры, выходившие в один длинный, опоясывавший всю Крепость, из него и попадали в знаменитые подвалы. Во времена Изия камеры были битком набиты заключенными, а коридор полон охранников, проникнуть в какую-либо камеру тогда нечего было и думать, но теперь подвалы практически пустовали, и все зависело от того, сколько человек охраняет Олбрайта, а вернее, даже не число их, а дислокация, удастся ли напасть внезапно, так, чтобы они не успели поднять шум… Если пройдет пять минут, и все будет тихо… Дан бросил взгляд на хронометр, истекала третья минута. Еще немного… И тут глухо грохнул выстрел. Дан подскочил.
— Ч-черт! — сказал он, оглядываясь на Марана.
Тот промолчал, но флайер всплыл над стеной и повернулся боком, давая возможность Дану накрыть огнем станнера весь сектор.
— Если появятся охранники, стреляй сразу, — велел Маран, и тут же Дан увидел бегущих от здания казармы и из соседнего сектора людей. Он провел стволом дугу, нападающие попадали, почти одновременно распахнулась дверь в стене, оттуда высунулся человек, в котором Дан с радостью узнал Олбрайта, флайер нырнул вниз, открылся люк, и Олбрайт влетел в него. Но бежавшие за ним двое передвигались трудно, один почти тащил другого, тот, как будто Науро, был, очевидно, ранен, флайер стоял на воздушной подушке, в полуметре от земли, и Дан, оставив станнер, прыгнул к дверце, чтобы помочь раненому влезть. Краем глаза он еще увидел, как Маран, без слов толкнув Олбрайта за пульт, сам кинулся к станнеру, однако по обшивке уже застучали пули, и Дан почувствовал несильный, но болезненный удар в правое плечо. Рванув на себя Науро, он упал вместе с ним на пол и уже не видел, как влезали остальные, только услышал придушенный вскрик, потом приказ Марана:
— Дик! На полной вверх!
Флайер взмыл вверх, и наступила тишина. Или не тишина, а молчание, полное шорохов и тяжелого дыхания. А потом послышался голос Марана — чужой, лишенный обертонов, словно мертвый:
— Пуля в сердце.
— Кто? — простонал Дан с ужасом.
Маран не ответил, кто-то закашлялся, видно, перехватило горло, затем Мит тихо сказал:
— Интана. — И добавил: — Моя была пуля. Я ведь должен был идти последним… Но он настоял… — его голос сорвался.
И тут Маран спросил:
— Дан, почему ты не встаешь? Ты что, ранен?!
— Слегка задело, — сказал Дан успокаивающе, но Маран уже очутился возле него на полу.
— Где? — Он склонился над Даном, потом облегченно вздохнул. — Как будто не страшно. Мит, займись Науро. — И сам осторожно, так, что Дан даже не чувствовал прикосновения его пальцев, стал снимать с раны обрывки ткани. Конечно, Дан знал все про первую — и не только первую — помощь, на тренировках в Разведке ее отрабатывали до автоматизма, медики на необитаемых планетах не предусматривались, и даже на населенных надо было уметь обойтись без них, он попытался проследить за действиями Марана, но тот словно и не притрагивался не только к ране, но и плечу, Дан не уловил ни одной из положенных манипуляций, только последнюю — почувствовал легкое давление, это был тампон, пропитанный лекарствами, кровеостанавливающее, антисептик, антибиотик, анальгетик, состав ему был известен, но он никогда не испытывал его на себе, и был удивлен, когда буквально через минуту боль прошла, в голове прояснилось, и он смог с помощью Марана встать и сесть в кресло. И видеть на экране видеофона холеного седовласого мужчину, главного посла, который с радостным удивлением смотрел на Олбрайта.
— Это вы, Ричард? Каким образом? Вас освободили?
— Да, — ответил тот коротко. — Маран и его люди. Есть раненые. Пришлите срочно врача в посольство, а я свяжусь с вами оттуда, как прибудем.
Дан спал долго, видимо, обработавший рану врач ввел среди прочих препаратов и снотворное, и когда он открыл глаза, было уже около полудня, если судить по солнцу. Бета, а вернее, Лита, стояла прямо над головой, но даже прямые солнечные лучи, падавшие через огромное окно в потолке ему в лицо, не пересилили действие лекарства, оно просто закончилось, и Дан проснулся с совершенно ясной головой. Из соседней комнаты слышались тихие голоса, почти шепот, наверно, старались не разбудить его. Рана не болела, и он осторожно пошевелил правой рукой, потом приподнялся, опираясь на левую, но двигаться было неудобно, слегка неприятно, и он снова лег.
Как ни тихо он ворочался, дверь тут же открылась, и на пороге неслышно, как всегда, возник Маран. Только убедившись, что Дан не спит, он вошел в комнату, прикрыл за собой дверь и спросил:
— Ну как ты? Очень болит?
— Совсем не болит, — отозвался Дан. — Только встать трудно.
— Это не беда, — Маран осторожно подхватил его под здоровое плечо, помог сесть, потом встать и накинуть халат.
