Ольга Онойко - Море Вероятностей
И всё‑таки, кажется, он начинал что‑то понимать.
В следующий миг Вася обо всём забыл. Он увидел Ледрана и обрадовался ему, как родному. Если в контексте болтанки могло случиться приятное видение, то это было именно оно. Ледран сидел за столом в своей библиотеке, пил чай и просматривал какие‑то файлы. Тихо потрескивали факелы на стенах, в сумеречных коридорах бродили болотные огоньки. На высоких стеллажах глухо и обиженно бормотали книги, которые никто никогда не открывал. Черепа чудовищ смотрели на Ледрана провалами тёмных глазниц. «Ледран!» — мысленно позвал Вася, улыбаясь. Координатор его, конечно, не услышал, но на душе всё равно стало полегче. Ледран был до слёз привычный, милый и уютный, словно огромный плюшевый медведь.
Дверь отворилась. Вошёл светловолосый человек, худой как водомерка, очень бледный и очень высокий – по плечо гиганту Ледрану. Когда он повернул голову, Вася увидел его глаза – тоже светлые, зеленоватые и какие‑то стеклянные. Ледран заметил гостя и в панике вскочил, вытягиваясь по стойке смирно. Кресло его упало с грохотом. Гость посмотрел на Ледрана с недоумением. В открытую дверь за ним вбежала огромная белая кошка. «Ящер!» — понял Вася и запаниковал сам. Он бы тоже встал навытяжку, если б мог. Он уже видел Ящера во время болтанки, но в тот раз системного архитектора окружало сияние и выглядел он величественным до жути, так что сейчас Вася его едва узнал.
— Что вы, в самом деле, Ледран, — сказал Ящер. – Вы мне не денщик. Я вам не генерал. Зачем вы так ко мне обращаетесь? Я себя неудобно чувствую.
— И–извините, — сказал Ледран и суетливо поднял кресло.
— Я хотел спросить. Вы не видели моих студентов? Они могли к вам зайти сегодня.
— А вы взяли поток?
— Я взял кафедру. Есть несколько ребят, на которых я возлагаю надежды.
— Радостно это слышать, особенно от вас!
— Так они заходили?
— Я не видел, — Ледран развёл руками, — а я постоянно тут.
— Ясно, — ответил Ящер. – Опять чай пить сели, сквернавцы.
Он сощурился и посмотрел чуть вкось.
— А, нет, — уточнил он. – Чей‑то проект обсуждают. Пусть работают. Молодцы.
С тем он повернулся и ушёл, не попрощавшись, и кошка убежала за ним. «Интересно, когда это было, — подумал Вася. – Кого он имеет в виду? Может, тот самый поток Цинкейзы?.. Блик! Какой же он страшный. Вроде бы незлой был, ничего такого не сказал, а страшно стало до дрожи». Васе вспомнилось, как Ящера описывала Уфриля: «Человек какой‑то, сигаретку бычкует за батареей, свитер у него с дыркой, и дородности в нём недостаточно. Но все его боятся, потому что он действительно очень страшный». Вася зябко передёрнул бесплотными плечами.
Следующее видение пришло так тихо, что он едва заметил смену кадра; картинка скользнула и раскрылась, будто страница на мониторе. Она действительно казалась менее реальной. Как если бы Вася видел не сами события, а их высококачественную запись.
Аурелас Урса сидел за широким столом, и за его спиной, за панорамным окном зеленоватого стекла открывался вид на утренний Ньюатен – с высоты птичьего полёта, с высоты Башни Генштаба. Волосы у предводителя марйанне были ярко–сиреневые, а в ушах переливались искрами два бриллианта.
— Наши чудесные женщины, — говорил Урса кому‑то, — были так добры, что позволили мне родиться на свет вот уже в восьмой раз. В целом мне четыреста девяносто восемь лет. Вряд ли вы сумеете сказать мне что‑то новое. И сам я тоже ничего нового не скажу. Удивительно, что приходится делать с людьми для того, чтобы просто побудить их защищать себя же. Мало кто способен заглянуть чуть дальше собственного носа. Технологии, которые сейчас стали линкором «Астравидья», в виде теоретических выкладок появились более полутора веков назад. В то время они были абсолютно неактуальны, невыгодны и не нужны. Но мы подумали и решили поддержать исследования. Теперь мы имеем вооружения, которые способны защитить человечество. Пускай они откровенно недостаточны, пускай мы потеряли Магну, но у нас есть база. Мы не беспомощны. Я уверен, что трагедия Магны не повторится. Но если бы полтора века назад мы не обратили внимания на пустые умствования тогдашних физиков, сейчас нам оставалось бы только молиться и ждать смерти. В этом разница между нами. Простите мне, старику, цинизм, но пройдёт несколько десятилетий, и все вы отойдёте от дел, чтобы пить чай и играть в гольф. Пройдёт ещё несколько десятилетий, и мы попрощаемся с вами. А я останусь. И проблемы, которые встанут перед человечеством в следующем веке, будут моими проблемами.
Полохов снова напрягся, пытаясь уловить смысл. Марйанне говорил рассудительно, и оттого казалось, что значение этой картинки заключается в ней самой, а не в её положении относительно соседних и связи с ними. Трудно, почти невозможно было думать и воспринимать иначе. Никаких связей высшего порядка до сих пор Вася не видел. Он надеялся, что когда уловит хоть одну, то сможет мало–помалу вскрыть шифр и распутать этот клубок отборного бреда.
Словно в насмешку, в следующий миг он снова увидел Ящера.
Теперь видение не пугало, потому что перед Ящером сидела на столе его жена Ворона и, судя по выражению её лица, ругала его на чём свет стоит. Ящер выглядел растерянным.
— Зачем, Алиса? – говорил он. – Это очень древняя, морально устаревшая система. Цели и задачи, которые я ставил перед собой, когда писал её, сейчас совершенно неактуальны. Честно говоря, она просто плохо, неаккуратно собрана. Зачем чинить сапоги, если их никто больше не будет носить? Их надо выкинуть!
— Эрик, какие сапоги? Что ты несёшь?! Это действующий, населённый кластер, здесь одних только разумных гоминид сколько!
— Они нам зачем‑нибудь нужны?
— Эрик!!
— Хорошо, — согласился Ящер, — давай не будем их вычищать. Давай просто оставим. Раньше или позже ошибки накопятся, и кластер самоликвидируется.
Ворона расфыркалась и бешено засверкала глазами.
— Эрик, — ядовито сказала она, — почему ты для каждой проблемы всегда предлагаешь наиболее разрушительное решение?
— А почему у тебя шарфик полосатенький? Вопросы одного уровня.
— Эрик, я не буду с тобой разговаривать.
Ящер нахмурился.
— Не надо кричать, — сказал он. – Не надо ругаться. Почему ты на меня кричишь?
Ворона резко откинула голову.
— Потому что мы всё ещё женаты!
На лице Ящера выразилось удивление.
— Правда?
— Представь себе!
— Я забыл, — честно сказал Ящер.
— Потрясающе!
Ящер подумал и прибавил:
— Но ведь это же очень хорошо!
Ворона всплеснула руками, растеряв все слова.
— Я люблю тебя, — очень серьёзно сказал Ящер. – Раз я женат на любимой женщине, в честь этого можно совершить что‑нибудь бессмысленное. Давай я обновлю здесь Системы.
— Нет, не надо. Мне нравятся эти Системы.
Ящер озадаченно потёр лоб.
— Допустим. Если тебе нравится этот кластер, давай я перепишу его с нуля и начисто.
— Не надо ничего переписывать.
— Но ведь будет гораздо лучше.
— Нет!
Ящер вздохнул.
— Не поймёшь, чего вам, женщинам, надо.
И тут всё стало ещё сложнее. Смутно, сквозь сон Вася чувствовал, как ворочается на диване. У него разболелась голова. Мерещилось, что мозг греется и спекается в черепе. Становилось трудно дышать. Видения накладывались одно на другое, и их пронизал насквозь, оплетал и обволакивал тихий голос Вороны, ворчавшей что‑то весёлое и непонятное. «Ой, нет–нет–нет, — в ужасе подумал Вася, — только не полилог! Меня же вскипятит!» Многопоточные высказывания даже в языке Лабораторий использовались нечасто. Мало какие темы требовали этой системы отображения. Васе вспомнился бородатый анекдот про коренное отличие аналитиков от разработчиков: считалось, что отношение к многопоточной речи – это пробный камень. Программисты её не любят, потому что полилог занимает оперативной памяти больше, чем программа, которую на нём пытаются обсуждать…
…ленивая скотина, опять ничего не будет делать, пошлёт креатуру. Я, говорит, их написал для того, чтобы посылать. Хорошо, если Мунина пошлёт, Мунин ответственный. А не то отправит Асу. Аса этот – сам ленивая скотина, как и его создатель. Пальцем о палец не ударит.
Анис стоял с круглыми глазами и глубоко дышал.
— Дикие, бешеные твари! – наконец выговорил он. – Такое ощущение, что толпа носорогов играет в футбол чьим‑то трупом. И это они даже не в манифестации!
— В манифестации, — с нежностью заметил Амирани, — у них есть крылья. И это толпа летающих носорогов. Кенсераль! – окликнул он. – Зачем ты покусал Тауриля?
— Ну, покусал! – сказал Кенсераль и приосанился. – А что все так возбудились?
…сбежит в непараллельное время вместе со вторым таким же сумасшедшим, и будет там разрабатывать концепцию. Очень интересную и оригинальную с точки зрения чистой теории концепцию, которая на практике реализуется, конечно, как ещё одна Вселенная Страдания, где жизнь коротка и беспросветна. А я, говорит, не ставил перед собой такой цели – обеспечить длинную приятную жизнь.
