Ветер в его сердце - Чарльз де Линт
Но на землю упала вовсе не ее бабушка, а какая-то жуткая тварь, облаченная в кожу старой женщины. Оборотень. Он корчился и извивался, пытаясь вырвать из себя копье, однако Хуан Карлос удерживал чудовище пригвожденным к земле, пока оно не начало дымиться и наконец не вспыхнуло ярким пламенем. Секундой позже от чудовища осталось только пятно пепла, в центре которого торчало копье.
После той ночи Пела никогда уже не была прежней. Она отвернулась от Тетушек и стала тренироваться с воинами, пытаясь выучиться псовой магии у Марко Маленького Дерева, вождя псовых братцев. Только он не мог обучить девушку этой магии. Хоть Пела обгоняла и побеждала в схватках даже юношей старше себя, ее не оставляла злость. Она обладала целью — но не выдержкой, поскольку все ее действия и поступки питались гневом — гневом, который пылал в ней слишком ярко и горячо. При всей неистовости ей недоставало настойчивости, и потому ей не давалось ни одно упражнение.
Наконец Марко отвел Пелу в сторонку, и они уселись на красной скале, возвышающейся над каньоном. Долгое время никто из них не начинал разговор. Они лишь наблюдали за воронами Желтого каньона, которые суматошно гонялись друг за другом, играя в пятнашки.
— Ты ведь понимаешь, — заговорил наконец Марко, — что Хуан Карлос убил не твою бабушку.
— Это не имеет значения, — ответила Пела, не глядя на вождя. — Я по-прежнему ненавижу его. Но оборотней я ненавижу еще больше. И собираюсь перебить их всех до единого.
— Мы только защищаемся. Мы не нападаем на врага.
— Вы не понимаете, каково это — носить в своей груди такую огромную дыру. Когда буквально все вокруг напоминает о бабушке и моей потере. Мне так больно. Я хочу одного — крушить все подряд.
— Ты не первая, кто теряет любимого человека, — отвечал Марко, — и, увы, не последняя. В какой-то момент жизни всем нам приходится ощутить подобную тяжесть, и никто из нас не в состоянии избавиться от этого ужасного чувства. Говорят, время лечит, но лично я нахожу, что оно только затуманивает боль.
— Тогда какой же смысл? Зачем вообще что-либо любить?
— У любви нет смысла, — пожал плечами Марко. — Она просто случается.
— Тогда я не хочу ее, — замотала головой Пела. — Больше никогда. Так больно!
— Быть может, ты предпочла бы вообще никогда не знать свою бабушку?
Пела не ответила. Взгляд ее был устремлен на горы вдали.
— Пела?
Наконец она покачала головой.
— Гнев и ненависть, что ты испытываешь, больше всего вреда причиняют именно тебе, — проговорил вождь.
— Но как мне избавиться от этих чувств?
— Этого я не знаю. Но я знаю, что в каждом из нас живут два духа, непрерывно сражающиеся меж собой. Они как колибри, бьющиеся за цветок, и мы в таком случае — нектар. Один дух черпает силу в нашем гневе, жадности и себялюбии, другой — в любви, доброте и сострадании. И в конечном итоге мы становимся тем из двух духов, которого сделали сильнее.
Пела задумалась, а затем спросила:
— И как узнать, который из них победил?
— Это очень просто, — улыбнулся Марко. — Всегда побеждает тот, которого ты больше кормишь.
* * *
— Ужасная история, — заявила Сэди. — То есть история-то хорошая, но, блин, через какое же дерьмо пришлось пройти Пеле! А ее бедная бабушка!
Эгги энергично закивала:
— Помнишь, что я тебе говорила, когда ты жила у меня? Что сказки помогают нам понять окружающий мир и соседей.
Девушка кивнула.
— Эта сказка для пейзажа, что простирается внутри нас.
— Да, это я поняла, — отозвалась Сэди и вздохнула. — На словах-то все просто получается. Хорошего духа кормить, плохого морить голодом.
— Просто и есть. Но это вовсе не значит, что легко. Порой битва двух этих духов становится тяжелейшим испытанием в жизни.
Девушка снова кивнула.
Эгги взяла ее за руку:
— И помни, что я тебе сказала. Возвращайся, когда разберешься с телесным миром, и я помогу тебе, как смогу.
Когда она отпустила Сэди, та поднялась. Посмотрела на Мэнни, потом снова на старуху на больничной койке. На которую ту уложила именно она, Сэди.
— Почему вы хотите помочь мне после того, что я… После всего?
— Может, я просто кормлю своего хорошего духа, — улыбнулась Эгги.
Сэди кивнула. Ей было не по себе, она чувствовала, что краснеет, но по непонятной причине ее не подмывало немедленно укрыться где-нибудь в одиночестве со своим канцелярским ножиком.
— Ну ладно, — произнесла она. — Надеюсь, вам станет лучше, ну и прочее.
— Спасибо. Ойла, Сэди.
Сэди снова кивнула. Говорить ей было больше нечего. Она прокралась бочком мимо Мэнни.
— Сэди, — окликнул ее вороний братец у самой двери. Девушка обернулась. — Подумай о татуировках вместо того, чтобы резать себя. Те же шрамы на коже, но они будут рассказывать другие истории. Не такие, что ты наносила сама на себя. Лучше.
— Неужто тебя это волнует? — не удержавшись, брякнула Сэди.
— Вообще-то многих волнует.
— Только не тех, кого я знаю.
— Тебе надо завести новых друзей, — произнесла Эгги. — И помнить, какого духа кормить в их обществе.
— Что ж, попробую.
Девушка вышла за дверь и медленно пошла по коридору, провожаемая настороженными взглядами вороньих братцев, охраняющих палату Эгги и лифт.
18. Томас
Когда Рувим высадил Томаса и Стива на подъездной дорожке у дома семьи Кукурузные Глаза, в здании не зажглось ни огонька. Поблагодарив вождя, мужчины молча наблюдали, как тот, развернув квадроцикл, выезжает обратно на шоссе. Когда шум двигателя стал затихать вдали, Стив повернулся к Томасу и протянул руку.
— Загляни ко мне попрощаться перед отъездом из резервации, — сказал он после рукопожатия.
— С чего вы взяли, что я куда-то собираюсь?
Парень разглядел в темноте улыбку Стива.
— А с чего ты взял, что не собираешься? И помни, что я тебе сказал. Мы позаботимся о твоей семье, пока ты будешь бродить по свету, — он хлопнул Томаса по плечу и зашагал в сторону горной тропы, ведущей к его трейлеру.
Парень постоял еще немного и затем побрел по дорожке к крыльцу. Почти у самого дома он услышал хлопанье крыльев. Вглядевшись, Томас различил одну из ворон, которые частенько наведывались к Тетушке. Птица вышагивала туда-сюда по перилам, расправляя и складывая крылья. Парень улыбнулся: своими ужимками ворона напоминала опытного шпрехшталмейстера[40].
Затем он понял, что в кресле Тетушки кто-то сидит.
Только у самых ступенек Томас разглядел, что это Тетушка и есть. Почему-то она до сих пор не легла спать. А рядом с ней в другом кресле сидела Сантана. Парень поднялся на
