Купол над бедой (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Капитан, мы влипли по полной... - Дейвин даже не обратил внимание на привет из дома, переданный князем. Перспективы, как близкие, так и отдаленные, выглядели невероятно мерзко и для него тоже.

   - Если подпишу, то влипнем точно. Нужны причины не подписывать хотя бы это. А впрочем... Иджен!

   Немедленно появившийся секретарь уже держал в руках нужную папку. В ней было прошение Айдиша о помиловании или отсрочке именно по этому делу. Князь протянул руку:

   - Спасибо, именно это.

   Иджен улыбнулся, поклонился и исчез за дверью.

   Князь положил прошение на стол рядом с делом и посмотрел на Дейвина очень невесело.

   - А теперь, Дейвин, нам нужно изобрести основание, на котором она это примет.

   Дейвин качнул головой и усмехнулся:

   - Напоминает местный старый анекдот.

   Князь кивнул:

   - Давай свой анекдот, вдруг в нем найдется решение.

   - "Вась, а Вась! Я медведя поймал!" - "Ну тащи сюда!" - "Да он не дается!" - "Так брось его и сам иди!" - "Да он не пускает!"

   Димитри не мог не улыбнуться, хотя причин для смеха не было вовсе.

   - Ты прав, Дейвин. Именно это.

   Они оба снова погрузились в дело, лежавшее на столе.

   Полина Юрьевна Бауэр, сорок девять лет, чуть старше реального возраста Алисы, психолог, бывший сотрудник вспомогательных структур, присоединенных к МЧС, последнее место работы по найму - псковский лагерь беженцев. Приговорена за прикладную некромантию, а именно: изготовление и сбыт артефактов из костей умерших. Вышли на нее достаточно случайно: приглашенный некромант заметил что-то необычное в парке Победы на Московском проспекте, начал копать, и тут все схватились за головы. Получалось, что под самым носом империи кто-то колдовал, используя силы мертвых, да так успешно, что сумел поставить защиту от оборотней. Люди достопочтенного начали искать автора, впрочем, безрезультатно. И тут им вдруг несказанно повезло: на Литейном появилась информация о незаконном обороте артефактов для недозволенных практик, они поделились ею с коллегами из Святой стражи, и те пришли за Полиной Бауэр, взяв для порядка полицию. Разумеется, в парке Победы она "просто спела песенку и не понимает, о какой магии ее спрашивают", - так всегда говорили земляне на допросах по делам этого типа. Песенки, стишки, зерно для птиц, колокольчики и ниточки на деревьях и прочие мелочи, выводившие Святую стражу из себя исподволь, но постоянно. Именно на эти мелкие бытовые практики и ссылался Вейлин, доказывая, что в этом мире когда-то были свои колдуны. Были, да все кончились, когда местные приняли единого бога. Эти практики могли бы стать постоянной головной болью Святой стражи, но сейчас достопочтенный охотился на более крупную дичь. И они ее, кажется, успешно ловили - собранные улики неопровержимо свидетельствовали, что Полина определенно практикует некромантию. Из ее рук выходили хорошие и мощные артефакты, надежные обереги для случаев противостояния с властью, хотя она не накладывала на них заклятий. При этом она наотрез отрицала свою какую-либо связь с магическими практиками или местными колдунами. Магии не существует, точка. А амулеты - единственный доступный способ проявить уважение к останкам, не допустив их осквернения пренебрежением. Маг, присутствовавший на допросе, подтверждал, что приговоренная была уверена, что говорит правду, и следов вмешательства в сознание не имеет.

   В деле значилось, что контакты с семьей Полина Бауэр не поддерживает, и это не было удивительно при ее образе жизни. За некромантию осудили, как было очевидно из дела, лидера мирного Сопротивления края. Для землян ее арест выглядел исключительно политическим делом и поиском повода для расправы. Она оказалась хозяйкой "Ключика от кладовой", владелицей портала, обеспечивающего город не меньше чем третьей частью необходимых мелочей, без которых официальные сети снабжения для рядовых граждан со своим ассортиментом выглядели бы издевательством над горожанами. Это она устроила саалан "внутренние санкции", из-за которых они не могли купить ничего здешнего, включая белье и мыло, ближе Московии. Еще ее портал снабжал уличных артистов города всем необходимым для их очаровательного хулиганства прямо под носом у досточтимых. Под поверхностью, разумеется, было больше, но для администрации Аль Ас Саалан погоды это уже не делало. Погоду делал самый большой сюрприз в ее деле: она была еще и Аугментиной. Той самой. С "домом, который построил Джек" и всем, что по этой метке в блоге было, с "декоративный перец - это растение", с "не приезжай", с рекомендациями по несиловому сопротивлению власти, которую она называла оккупационной, - и с неисчерпаемой шкатулкой предсказаний о том, где и как ошибутся люди наместника в следующий раз.

   Только из-за ее политической деятельности приговор не был исполнен в день вынесения. По обычаям саалан, имея политическую позицию, даже противоположную позиции власти, она становилась достойным врагом, несмотря на омерзительные практики, к которым была причастна. И по закону империи у нее было пять дней на приведение в порядок ее текущих дел и подготовки к смерти. Достопочтенный не сомневался, что князь подпишет приговор, так что начал отсчет последним каплям жизни женщины с шестнадцатого апреля, дня, когда состоялся суд. Полина получила право пригласить к себе священника и нотариуса для составления завещания и отказалась это право использовать. Дали ей и свободный доступ в сеть, которым она воспользовалась, разместив прощальное письмо своим друзьям.

   По законам империи, не подписать приговор изобличенного в некромантии человека князь действительно не мог. Получив дело Полины на стол утром субботы, семнадцатого числа, Димитри отложил подписание приговора на понедельник, девятнадцатое, но двое суток мало что меняли в общем раскладе, вопрос казался уже решенным. Он просматривал страницу за страницей, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, чтобы отложить исполнение приговора или вовсе отменить его, отправив дело на доследование. Его устроило бы любое формальное нарушение, но артефакты, изъятые во время обыска, и ее признание не давали ему ни малейшего шанса. Формально Вейлин разнообразия ради поймал в лице Полины Бауэр настоящего некроманта, так что даже вызови князь дознавателя, желаемого решения получить бы не удалось.

   Айдиш рискнул своим положением и безопасностью, подавая прошение об отсрочке приговора для нее, причем рискнул напрасно, с точки зрения достопочтенного. Но Димитри, в отличие от Волчонка, видел, что этот расстрел будет стоить саалан столько, что как бы после исполнения приговора не пришлось бросать Новый мир вообще. Пожалуй, обстановка будет сравнима с аварией восемнадцатого года. И второго раза им не простят. А отказаться подписывать приговор некромантке Димитри тоже не мог, у него были свои, давние и тяжелые, трения с Академией. Единственным способом совместить несовместимое князь видел помилование. Но за подобное предложение она имела право вызвать его на дуэль или просто убить. Помилование делало все ее заявления незначимыми, а противостояние с властью - несуществующим. Поэтому предложить его Полине казалось настолько же невозможно, как позвать замуж местную одинокую луну. Димитри читал блог Аугментины, а Полина писала его и, значит, представляла ситуацию не хуже, чем он. "Нет, не договоритесь; нет, не обойдется; нет, интересы не учтут и навстречу не пойдут". Договориться было в интересах администрации империи: докладные да Онгая рисовали ситуацию в городе близкой к бунту. Иллюзий, что в случае исполнения приговора получится обойтись без крови, наместник не питал. И не сомневался, что его враг не хуже него самого понимает и происходящее, и перспективы. Да и рассчитывать, что Аугментина-Полина забыла, как он погасил недовольство горожан после ареста Алисы, князю не приходилось. Решение, казавшееся тогда вполне здравым и взвешенным, теперь играло против него, делая невозможной любую попытку договориться и объясниться. Но пустить происходящее на самотек Димитри не мог. Оставалась только отсрочка приговора, но и ее предложить, не сорвав ситуацию в кровавый хаос, было не так просто.