Новый круг Лавкрафта - Майерс Гари
Я почувствовал, как силы ада неотвратимо обступают стены Замка Друмгул — под пронзительные завывания ночного ветра, вторящего безумным голосам, оглушающей волной вздымающихся словно бы в ответ на гром — как если бы бросая вызов стихиям, и с каждой вспышкой (озаряющей смрадную равнину окружающую голую скалу с адским замком на вершине смертельно-бледным, призрачным светом) молнии, пока ветер выл и бился среди заросших плющом башен и в каминной трубе, раздувая огонь и заставляя пламя принимать фантасмагорические образы из самых безумных фантазий, значение которых я даже не пытался себе вообразить. Я мог лишь пытаться вести с хозяином подобие светской беседы, изо всех сил удерживая на лице маску любезности, не позволяя сорваться с губ ни одному слову, могущему выдать исчадию ада, что мне известна подлинная и отвратительная его сущность, что я вижу в нем не простого смертного, а существо из безымянных глубин, тварь из черного и ужасающего края, который, к счастью, лежит за пределами досягаемости смертных и проникает в дневной мир лишь в кошмарных снах и диких фантазиях.
Через несколько мгновений он снова заговорил, приглашая меня, по видимости, принять его приглашение остаться в замке на ночь. Я всеми фибрами души содрогнулся от чудовищного предложения, почувствовав самые тонкие области духа неизъяснимо запятнанными самой этой невозможной идеей, скрывающейся под покровом внешне невинных слов. Однако я позволил ему вывести меня (и снова наш путь освещал неверный свет свечи из покойницкого жира, распространяющей отвратительный смрад, терзающий и без того измученное обоняние) из библиотеки во тьму внешнего коридора. А затем он повел меня по шаткой лестнице, сделанной (чьими руками, мой оцепеневший от ужаса разум даже не пытался вообразить) из невыразимо отвратительного дерева (и было ли то дерево?..), которая нависала над разверстой пропастью, исполненной чернильной тьмы. Вверх и вверх вел извилистый и медленный путь, и с каждой ступенькой истерзанный ум ужасался тому, что могло ждать меня в конце столь жуткой дороги. Мы шли и шли вверх, а ветер выл и бился в окна, гром гремел и перекатывался подобно раскатистому смеху безумного бога, а тьма смыкалась вокруг нас, тьма липкая, противная, пропахшая гробовым смрадом давно разложившихся трупов и тварей, чьи имена лучше не знать. Затем мой жуткий хозяин вступил на источенную червями и жуками лестничную площадку (тоже отвратительную, как можно догадаться) и указал мне на исцарапанную и измазанную слизью дверь, которая на моих глазах, исполняемых все большего ужаса, принялась медленно открываться, скрипя проржавевшими петлями, и звук этот был подобен стонам проклятых душ, умоляющих о милости из безмерных и чернейших глубин ада, а за дверью открылась взгляду стигийская чернота покоя, чья поистине адская тьма упорно сопротивлялась маслянистому свету чахлой свечки, и, подхлестываемый страхом, я осознал, что эта мерзкая одиночка приготовлена демоническим хозяином для меня и станет местом моего последнего упокоения. Чувствуя хватку его иззубренных когтей на своей руке и слыша извращенное шипение, срывающееся с заплесневелых губ: «Вот комната для гостей, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома», — я ощутил, что меня затягивает в темную и страшную пасть, оказавшись в коей мои омертвевшие чувства возвестили, что обитая железом дверь захлопнулась за моей спиной, возможно, правда, сие было лишь игрой моего возбужденного воображения, ибо всеми фибрами души я противился столь жуткой судьбе, и все это время мой кипящий горячечными мыслями ум возвращался к строчке из книги Безумного Араба, коий когда-то давно описал столь же ужасную сцену, настолько же отвратительную, невозможно кощунственную, невообразимо мерзкую, неизъяснимо тошнотворную, поражающую кошмарным безобразием, заставляющую горло сжиматься, а кровь стыть в жилах, сбивающую с толку, давящую, царапающую нервы, терзающую чувства и прежде всего зрение — зрение — зрение! — нет! Не зрение! О, во мне пробудилось новое чувство, и я вижу не зрением, но вижу — вспыхивает молния, но — УГУГ! ЙИГ! БЛАХ! ЙУХУ — смилуйся — я… ОБЪЕДИНИМ ЖЕ УСИЛИЯ… Йюбблглуб и Коббл-боббл — это же боги ночи, ничего себе! Адское пламя, и оглушающее шипение пара! Фарб да спасет меня! восьмиугольный пылающий глаз — а был ли это глаз? Ооооо аааа ууу
Примечание
Обрывающийся столь странным образом любопытный манускрипт был обнаружен рядом с телом Хирума Финеаса Лавкрафта, который, судя по всему, скончался от чего-то похожего на удар, остановившись на ночлег в Воздусях-над-Темзой, загородном доме сэра Родни Муси-Пуськинса, знаменитого своими книгами для детей младшего и среднего возраста. Сэр Родни в ответ на удивленные расспросы, касающиеся загадочных обстоятельств внезапной смерти мистера Лавкрафта, поведал следующее:
«А шут его знает, странный какой-то тип, все подпрыгивал да оглядывался, кто его знает, с чего. Сдается мне, правда, что все это от ужастиковой бредятины, которую он втихаря кропал. Ну, знаете, вся эта чушь про демонов-шмемонов и прочая ерундистика. Зря я его пригласил: и мне неприятно, и перед покойником неудобно. Вот такая вот незадача…»
Лин Картер
ГИБЕЛЬ ЯКТУБА
Из «Некрономикона»
(Большая часть изданий «Некрономикона» не включает по некоей причине, о природе которой я опасаюсь даже строить предположения, малоизвестную «Первую повесть», переходя непосредственно от так называемого Introitus — первого абзаца, который у Ди читается так: «Книга Законов Мертвых, написанная поэтом Абдулом Альхазредом из Саны,[6] в Дамаске, в 113 году хиджры, с тем чтобы все Человечество познало Ужасы Гроба и те великие Ужасы из Ужасов, что ждут Извне», — к знаменитой «Второй Повести», рассказывающей о Многоколонном Городе. Мой личный экземпляр книги Альхазреда — поистине бесценный список, выполненный рукой самого Ди, — к счастью, содержит этот редкий фрагмент, который я и привожу здесь в надежде, что он пригодится серьезным исследователям.)
Достигнув возраста юношества, я пошел в ученики к знаменитому сарацинскому магу по имени Яктуб, и ходил в его дом в числе многих, однако сблизился лишь с беспутным и нерешительным ибн Газулом — хотя, по правде говоря, меня и отвращали его безнравственные привычки и сластолюбие. По слову Учителя чего только не пришлось нам перетерпеть: мы изучили призывающие Тварей заклятия и беседовали с гулами среди скальных гробниц мертвого города Неб, и даже приходили в числе гостей на неназываемые Празднества Нитокриса в жутких склепах под Великой Пирамидой. Нам пришлось спуститься по Тайной Лестнице в черные катакомбы, простирающиеся под руинами заносимого песком и населенного лишь гулами Мемфиса, и там поклоняться Тому, кто обитает во тьме под развалинами. А в гибельных пещерах Нефрен-Ка, что находятся в скрытой под печатями колдовства Долине Хадот близ Нила, мы отправляли столь Кощунственные Обряды, что душа моя до сих пор содрогается при одном воспоминании о событиях, коим мне пришлось стать свидетелем.
Часто случалось нам приступать к Учителю с просьбами наставить нас в заклинаниях, призывающих Великих Князей Кладезя Бездны, однако он каждый раз отказывал нам из страха и опасения, предупреждая нашу безрассудность словами о том, что Младшие Демоны вполне удовлетворяются единым Красным Приношением, ибо их терзает неутолимая жажда Крови Сынов Адама, однако же Великие Князья не таковы, и в жертву себе требуют не менее, чем Живую Душу, заклания коей возможно избежать, лишь имея в руках некий Эликсир, составленный согласно сказанному в Запретных Книгах из ихора святых ангелов и неких других веществ, однако тайна зелья известна лишь некоему великому магу среди Некромантов, коий обитает среди мертвых гробниц проклятого Вавилона, чье имя не должно быть упомянуто.
Время шло, и Учитель удовлетворял нашу жажду познаний сведениями о запретных Ритуалах и Ужасах, о коих не то что говорить, но и думать невместно и страшно, однако все чаще приступали мы к нему с мольбами открыть нам Великую Тайну, о коей я писал выше, и настал час, и мы убедили Учителя, и он отправил юного Ибн Газула, нагруженного золотом, в древний и изъеденный временем Вавилон, дабы тот в обмен на земные сокровища выкупил у Некроманта тот самый Эликсир. И вот юноша вернулся из места, к которому отправлялся в путешествие, и привез искомое — Эликсир во флаконе из бесценного орихалка, дара погибшей Атлантиды, и мы тут же направились в потаенные и скрытые под печатями пещеры Хадота, где Учитель совершил Нечто, о чем я умолчу, и вот! Огромное Существо воздвиглось перед нами и закрыло собой звезды! Алым, и влажным, и блестящим было Оно, подобное телу с заживо содранной кожей, а глаза его были как Черные Звезды. Жгучий холод окутывал Существо, и был этот холод подобен темному ветру, что дует меж Звездами, а вокруг распространялся смрад из глубин Кладезя.
