Мышь - Филиппов Иван
Они бежали стеной от метро «Арбатская». Ася не сразу поняла, что происходит, а когда поняла, что надо бежать и спасаться, поскользнулась и упала между двумя лотками с ушанками и матрёшками. Заражённые накатили на неё и Саида волной. Напарника они, раздирая на части, унесли с собой. Ася видела, как какая-то женщина с мясистыми руками и белыми глазами оторвала Саиду ногу.
Примерно в это же время волна заражённых, ввалившаяся на улицу со стороны «Арбатской», встретилась у театра Вахтангова с заражёнными, выбравшимися со станции «Смоленская». На Арбате образовалось подобие человеческого смерча. Или роя человеко-пчёл, состоящего из заражённых, их зубов, оторванных конечностей, крови, мяса. Смерти.
На лоток, за которым пряталась Ася, упал грузный мужчина. Она чуть отползла в сторону, попыталась встать, споткнулась о чей-то труп, снова упала и потеряла сознание.
***К вечеру 31 мая Москва потеряла почти девять миллионов человек. Вчера ещё полный жизни город за несколько часов превратился в поле постапокалиптической битвы. В пространство бесконечной смерти и страданий. Казавшиеся вечными и непоколебимыми институты, на которых, по мнению многих, и держалась земля русская, были за пару-тройку часов сметены миллионами заражённых.
Страна давно уже осталась без президента — губернатор Тамбовской области Александр Валерьевич Никитин оказался Владимиру Владимировичу не товарищем и во время доклада в Кремле отгрыз ему голову. Александр Валерьевич сделал то, о чём мечтал много лет назад Митя — в несколько прыжков преодолел длинный стол, отделявший его от бессменного президента РФ, и с наслаждением надкусил ему шею. Сотрудники ФСО, прибежавшие на истошные крики, конечно, застрелили мятежного губернатора, но было уже поздно. Впервые за двадцать лет власть в России сменилась. В каком-то смысле органичным для сути этой власти образом. Но для Москвы это было уже абсолютно неважно.
Как неважным было и то, что в километре от Кремля погибли обитатели Лубянки. Страшное ФСБ исчезло ровно так, как когда-то случайно предсказал Корней Иванович Чуковский.
После инцидента с безумным мужиком, который пришёл на Лубянку 19 декабря 2019 года, вопрос безопасности штаб-квартиры ФСБ был пересмотрен, и все правила усовершенствованы. Поэтому, после того как ФСБ получило первые сообщения о непонятных и кровавых событиях в московском метро, входы и выходы здания на Лубянке были закрыты. Законсервированы.
За бронированными дверьми и зарешеченными окнами люди в сером почувствовали себя в полной безопасности. И, вероятно, всё бы могло для них обойтись лёгким испугом, если бы прямо перед тем, как двери окончательно закрылись, в здание не забежал молодой следователь. Вчера он обмывал повышение, проснулся с тяжёлым похмельем и поехал на работу на метро, решив не искушать судьбу и не садиться не протрезвевшим за руль. Вместе с запахом перегара он принёс на работу и вирус Михайлина.
«Волки от испуга скушали друг друга», — писал Корней Иванович. Так и произошло, и было это малоприятным зрелищем. И было это, честно говоря, уже тоже неважно.
***Первый час после возвращения домой Костя и Сева провели почти в полном молчании, сидя на широком подоконнике в кухне. Каждые пять минут, а иногда и чаще, Костя писал в семейный чат.
Папа, ты где?
Мама, где ты?
Вы в порядке?
Мы дома
Мы волнуемся, когда вы придёте?
Мам?
Пап?
Отзовитесь!
…
Сначала сообщения никто не читал. Потом они перестали отправляться.
Костя долго собирался и наконец, со слезами на глазах, спросил у Севы:
— Как ты… Думаешь, они в порядке?
— Надеюсь. Да… Мама обещала сегодня прийти пораньше… Может она где-то спряталась и пережидает. Может быть она уже в подъезде? Давай подождём.
Размышления брата немного успокоили Костю. Но сам Сева волновался, наверное, даже больше, чем его младший брат. Он помнил, что папин офис находится в самом центре, где-то между «Павелецкой» и «Новокузнецкой». Машину они продали ещё год назад — папа очень радовался тому, что из его жизни исчезли проблемы парковки, траты на бензин, техобслуживание и КАСКО, — а значит, думал Сева, ехать домой он должен именно на метро. Ведь, кажется, такси в зомби-апокалипсис не ездят.
А что в метро?
А что в центре?
Этими мыслями делиться с Костей он не стал. Братья просто продолжили сидеть на широком подоконнике и смотреть в окно. В него они видели, как гибнет их город. Как со стороны станции метро хлынула волна заражённых. Как на огромной скорости прямо в толпу влетела полицейская машина. Сева был уверен, что она «разрежет» толпу как нож масло, но она забуксовала в телах. От удара о людскую массу стёкла в машине разбились — двое до смерти перепуганных полицейских попытались выбраться и сбежать, но их поглотила толпа заражённых. Звуки сирены утонули в страшных криках, рычании и вое.
— Сева, Сева, смотри! Смотри скорее!
В голосе Кости уже звучал не страх, а нотки истерики. Он протянул Севе телефон.
— В YouTube… кто-то стрим ведёт…
Сева не хотел смотреть. Кажется, первый раз в жизни он думал, что вокруг происходит что-то важнее видео на YouTube, и немного сердился, что Костя его дёргает с каким-то там стримом.
— Да смотри! Какой-то чел сидит в башне в Сити и сверху показывает.
Раздражение Севы улетучилось. Он взял телефон и повернул его так, чтобы и Косте было видно.
Стример стоял на одной из смотровых площадок — он снимал город сверху, и никакого оконного стекла на видео не было.
Людей с такой высоты было не разглядеть, зато отчётливо было видно, как то тут, то там что-то взрывалось. Камера дёргалась, когда стример резко переводил её с одного взрыва на другой. Часть города заволокло страшным чёрным дымом с желтоватым оттенком.
Костик провёл пальцем по экрану, и их кухню наполнил чужой возбуждённый голос.
— ПИЗДЕЦ! ПИЗДЕЦ! Я нихуя не понимаю, что происходит… просто горит, взрывается. Не забудьте поставить…
В этом месте стример запнулся. Он хотел сказать дежурную и уже ставшую автоматической фразу про «лайк и подпишитесь на канал», но в последний момент понял, что она, вероятно, потеряла актуальность.
Сева выключил звук. Комментарии постороннего сейчас показались ему лишними. Он и так понимал, что происходит именно пиздец. Он продолжил держать телефон, но отвернулся, чтобы посмотреть в окно. В эту секунду Костя закричал «смотри, смотри!», и Сева снова посмотрел на экран смартфона.
Камера была направлена чуть вниз и вбок — в кадр попали два самолёта. Это были большие пассажирские лайнеры, летевшие на совершенно нехарактерной для такого рода машин высоте. Они очевидно пытались забраться повыше, но что-то мешало каждому из них. Мальчишки завороженно следили за тем, как один из самолётов вдруг поднял нос практически вертикально…
— Да он…!
— Штопор!
— …сорвётся!
Сева с Костей закричали почти одновременно. Но самолётик справился, нос его опустился, он лёг на правый борт. Сначала это выглядело как начало манёвра, но тут самолёт сделал в воздухе «бочку». Один переворот, другой. С каждой секундой он терял высоту, пока не рухнул на жилой квартал у реки. Звук Сева обратно так и не включил, поэтому они не слышали страшного взрыва, но на видео сумерки наступающей ночи прорезал ослепительный свет.
Камера снова повернулась и поймала в фокус второй самолёт. Его пилот, казалось, видел, что стало с его товарищем. Он вёл борт вверх плавно, без резких движений, самолёт набирал высоту. Камера смотрела на него сейчас практически вертикально снизу.
Вдруг что-то сверкнуло. Сева с Костей одновременно вскрикнули — в двигатель самолёта попала ракета, и он взорвался. Видео продлилось ещё секунду и экран потух.
Костя опустил телефон.
— Там же люди были… И стример этот… умер?
Сева не нашёлся что ответить. Наверное, сейчас ему было уместно заплакать, но он не мог. Шок от происходящего вокруг был так велик, что он как будто онемел. Ему казалось, что он перестал чувствовать своё тело — и это не он сидит на подоконнике, а какой-то другой мальчик, и Сева на этого мальчика просто смотрит со стороны. Смотрит про него кино.
