Февраль (СИ) - Николаев Коля
- Сам могу.
- Как тебя зовут? – Спросил Юрий.
- Иван.
- А я Юрий Алексеевич, учитель физики. – Он хотел сначала протянуть руку, но мальчик не смотрел на него и не отрывался от своего занятия.
- Ты в школу ходишь?
- Ходил, во второй класс…
Юрий мысленно себя обругал, вот балбес, придурок, какая школа – война кругом, всё разрушено и, помолчав, снова заговорил, стараясь задавать нейтральные вопросы, чтобы ненароком не коснуться больного:
- А читать умеешь?
- Умею, - гордо ответил Иван, перестав стучать топором и в сердцах пнув ногой неподдающуюся доску, - и считать умею. Нас Ирина Анатольевна всему научила. И даже гирлянды у меня получаются!
- Какие гирлянды? – Не понял Юрий Алексеевич.
- Новогодние, - обиделся Иван, что его не поняли.
- А! да, да, - заторопился физик, боясь, что собеседник обидится и уйдёт, я знаю, колечки из цветной бумаги…
- Сами вы колечки, - фыркнул Иван, - мы с Ириной Анатольевной фонарики уже научились делать…
- Молодец, - а чем ещё интересным вы занимались?
Пареньку явно начинал нравиться разговор, такое внимание к нему и его классу, заинтересованность со стороны взрослого словно повышали значимость маленького человека в собственных глазах, возвращали в прежнее предвоенное время, где так хорошо было учиться в школе, бегать с ребятами…
- На завод ходили, где тётя Люда работает, макулатуру собирали, термометр изучали, - перечислял Иван, словно доставал из памяти радостные моменты мирных дней, - в школьной теплице старшеклассникам помогали поливать! Промокашку я научился аккуратно прикладывать…
- Понятно, - протянул Юрий, отметив про себя: ребёнок как ребёнок, как наши.
- А когда вырастешь, кем хочешь стать? – Задал он традиционный вопрос.
- Геологом. – Уверенно ответил Ваня.
- Геологом??? Посему именно геологом? Ты, Иван, знать-то знаешь, кто такие геологи?
Ваня не на шутку обиделся:
- Конечно знаю! У меня папка геологом был. Сейчас папка на фронте. Я вырасту тоже в геологи пойду, ездить буду…
Ваня вдруг снял свои большие вязаные варежки, по-деловому бросив их на доски, расстегнул пальто и стал шарить в карманах кофты или брюк, физик не понял, на Ване было столько одежды, как на куклёнке. Наконец он достал что-то маленькое, замотанное в тряпицу. Держа предмет на ладони, аккуратно развернул тряпку, взглядом пригласил учителя посмотреть:
- Вот…
Юрий Алексеевич наклонился, пытаясь рассмотреть демонстрируемое сокровище. Это оказался маленький отполированный кусочек малахита. Кусочек правильной овальной формы с гаммой цветов от тёмно-и бледно зелёного до почти кажущегося голубого, но тут же размытого тонкими белёсыми волнами, этот кусок малахита заворожил учителя. Он смотрел не отрываясь, опустив голову, пока Ваня не произнёс:
- Это малахит. Эта заветное сокровище. Его добывают на Урале. Урал дальше от Ленинграда. Там много таких камней. Там горы ещё. А дальше есть Сибирь, где холодно. Там нефть. А потом… - Ваня на секунду запнулся и припоминая выговорил, - потом Дальний Восток, потому что далеко. Там золото. А может ещё что есть. Я вырасту везде туда поеду.
Ваня стал старательно заматывать камешек обратно в тряпку.
Грохот и вой накрыл неожиданно. Сначала все замерли как карточные фигурки, задрав голову вверх, потом разом кто кинулся к детям, кто к ближайшим домам.
Ваня вздрогнул от неожиданности; слишком далеко он благодаря беседе с учителем был сейчас от войны и бомбёжек. И потому так внезапно задрожало всё вокруг. Весёлый маленький камушек подпрыгнул, ударяясь о доски и исчез. Мальчуган ринулся за ним, обдирая о доски руки.
- Ванька, Ванька, беги, - схватил его Юрий.
Но он задрыгался, вырываясь:
- Эта папкин подарок. Пусти, пусти…
Ваня вырвался, отпрыгнул в сторону, бросился вновь на землю, шаря руками:
- Папкин подарок…
Бабахнуло где-то совсем рядом, почти под ногами; звук на время оглушил и сбил с ног. Лавинная волна пыли, забивавшая глаза, нос, горло, поднялась над городом, погрузив всё в темноту. Потом так же ударило чуть поодаль и через какое-то время вдалеке. Юрий попытался подняться, привстав на четвереньки. Да, он уже переживал подобное в Ленинграде, но тем страшнее становились эти минуты, страшнее раз за разом…Он поднял голову, чтобы осмотреться. Ваня лежал на чёрной земле неестественно вывернув руку в своём тёмно-зелёном пальтишке. Две женщины подбежали к нему.
- Ванька! Ванька! – Голосила одна.
- Ванятка? - Позвала вторая, приподнимая ему голову.
Мальчишка тяжело застонал. «Живой! Ванька!» - пронеслось у физика в голове и тут же нестерпимо больно кольнуло: Анюта!!!
Часть 2. Глава 1.
Часть 2.
Глава 1.
Небо ещё застилала пелена едкого, густого дыма, приторно-режущий шум воздушной фашистской троицы стоял в ушах. Юрий Алексеевич поднялся на четвереньки, переводя дыхание, надо было вставать и идти искать Аню.
Физик, ухватившись за доску поднялся:
- Аня! Аня!
На его крики она не откликалась, глазами он её тоже не находил. Ещё оглушённый и ошеломлённый, ползком, раздвигая руками черноту дыма, продолжал орать «Аня!», пытаясь перекрикивать вой, скрежет, вопли, прыгая через груды мусора, досок, бросился вперёд, нечеловеческим голосом как безумный орал:
- Аня! Аня!
Наконец он увидел её, скорчившись в комок, она сидела за кучей брёвен, уткнув голову в колени. Юрий Алексеевич, задыхаясь, запинаясь, подбежал к ней, упал рядом на колени, обхватил, прижал к себе.
- Аня, Аня! – повторял он, то поглаживая её по голове, то с силой прижимая к себе. Она, в беспамятстве покачиваясь, поддавалась, молчала. Мир на минуты затих, готовясь к новой волне ада. Юрий схватил девушку на руки, ему хотелось бежать от отчаяния и страха, от ужаса смерти, беды, боли. Он, пошатываясь, поднялся, стараясь идти.
Возле Ваньки были две женщины. Одна, помоложе, зажимала своей голубой варежкой ему рану и пыталась приподнять. Вторая, по всей видимости, мать, в черном пальто с изодранными логтями и спавшей на плечи шали, совсем обезумев от происходящего, хаотично, уже почти бессознательно ползала рядом, не зная, что предпринять и вопила. Ванятка поначалу кричал, потом стих.
- Голубушки, дайте-ка взгляну.
К ним подошел худощавый мужчина в очках и с выбивающимися из-под шапки белесыми висками. Он поставил чайничек, с которым уже прытко поднявшись после налета, собирался шествовать дальше, но заметил лежащего Ванятку. Мужчина опустился рядом. На серый снег сквозь мальчишечье пальто текла тёмно-алая струя крови. Мужчина, явно разбиравшийся в медицинских тонкостях, быстро расстегнул верхнюю пуговицу своего пальто, нашарил и рывком сорвал с себя тоненький шарф. Умело орудуя правой рукой, махом закрутил его чуть выше раны у Ваньки около плеча, и, ухватив второй конец шарфа зубами, с силой потянул вверх.
- Жить будет, что ты так убиваешься, - мягким голосом обратился он к матери, - в больницу срочно надо. Жить будет...
Молодая жещина, всё теребя окровавленные варежки, крикнула:
- Есть у кого саночки? Саночки?
Аня к этому времени пришла в себя, и, изогнувшись на руках Юрия, потребовала поставить ее. Юрий выполнил требование, но продолжал придерживать за плечи. Они остановились, наблюдая происходящее.
- Как мой Володька, - еле слышно прошептала Аня, - только был и нет...
- Анюта, сама домой сможешь дойти?
Она сразу поняла его мысли и смысл вопроса, быстро закивала:
-Да, да, я дойду, обо мне беспокоиться не стоит...
Юрий подошел к мужчине:
- Дорогу показывайте, я донесу.
И наклонился поднять Ванятку. Мать начала осознавать действительность, подскочила, помогая Юрию. Мужчина, неуклюже поднявшись, рукой сбил снег с колен и взял свой чайничек, засеменил за ними:
- Тут вот совсем недалеко детская бывшая, давайте туда. Я там не так давно служил.
Только сейчас Юрий заметил, что у него нет левой руки, свободный рукав пальто мотался на февральском ветру.
