Кощег - Светлана Алексеевна Кузнецова
Глава 18
Встала она до света. Успела полюбоваться золотым восходом, рыжими отблесками, плеснувшими на белую скалу, игрой в воде рыбешек-золотое перо. Кощег не появился ни до восхода солнца, ни после. Казалось, должна она была беду с ним почувствовать, коли произошла бы, но… сердце не заходилось в груди, не сжималось испуганно.
«Так или иначе, а скоро выяснится, — решила Злата. — Мне так и так никуда с острова не деться, да и не поверну я раз уж пришла».
Раньше или позднее, а заметят ее стражи. Не слепцы же они в самом деле. А коли нет, так она сама к замку отправится, постучит в ворота. Только в сказках богатыри да витязи стены штурмуют и на тайные проходы натыкаются. Путята дружинников в ежовых рукавицах держал, спать на посту не давал. Кощей же своих слуг тем более не жалеет.
Злата спустилась к воде, провела рукой, словно коня по гриве погладила. День расцветал и прощаться с ним совсем не хотелось. Когда расслышала топот многочисленных ног по камням, едва заставила себя стоять спокойно. В конце концов то, что за ней явился не Кощег, а стража было ответом красноречивее любых иных. Значит, не вышел разговор с Кощеем, а может его и быть не могло. Привел проводник дуреху в замок, да вовсе не для того, чтобы дуреха Кощея победила.
«Вот и ладушки, — подумала она. — Смешно предполагать будто сумею проникнуть в замок незаметно, а не под конвоем: облик-то человеческий изменять так и не научилась, не умею оборотиться ни мышкой-норушкой, ни печужкой певчей».
Очень скоро окружили ее люди, облаченные во все черное. Люди ли? Лица они скрывали под масками металлическими. Ну хоть глаза у них не светились, и не пахли они по-звериному или болотом — уже хорошо.
— Не противься, не уйдешь.
Голос был маске подобный: металлический, лязгающий, отдающий ударами стали о сталь, совершенно не живой.
«Интересно, коли ранить его, примется ли кровью истекать или польется из него совсем другая водица?» — подумала Злата, но мельком. Неважная то мысль была. Если бы не собиралась в руки слуг Кощея попадать, сбежать следовало. А просто так мечом махать — дело пустое. Всех все равно не перебьет.
— Да мне и не надо, — сказала Злата, отдавая меч и лук, колчан со стрелами. — Еще не хватало от своры псов по камням бегать, ноги ранить.
Ничем не ответил слуга Кощея на оскорбление, оружие забрал и дал знак следовать за ним.
Злата послушалась. Тотчас двое пристроились по бокам, остальные позади парами выстроились.
— Прям не конвой, а торжественное шествие.
И на это не получила Злата никакого ответа.
Ох и повезло бы ей сразу к Кощею отправиться. Однако больно складно тогда сделалось. Для сказок — самое то, вот только Злата не в сказке. А потому проводили ее в темницу да там и заперли.
Просторной та оказалась, даже удивительно: почти царские хоромы. Только из всей утвари солома, в дальнем углу постеленная, да лавка. В оконце под самым потолком пробивался свет, но не дневной, а рыжий, пляшущий — от факела. Видать выходило оконце не наружу, а в коридор замковый каменный.
«Даже день еще или уже ночь по нему не узнать», — подумала Злата и, пожалуй, расстроилась.
Шло время. Сиги даже не мигами казались, а часами. Каменные застенки давили на нее, показалось даже сжиматься начали. Невольно думалось, что никто к ней больше не придет никогда. Вполне возможно, колдуну о ее приходе и не доложат — зачем отрывать проклятого злодея от его мерзостей?
При этой мысли перед внутренним взором возникли птицеобразные драконы и огнегривы, водяники, даже жабец и то не относился к слову «мерзость». И сам лес — живой, непокорный, дышащий ручьями, озерами, светящийся по ночам камнями и цветами — был каким угодно, но не мерзким. А ведь все это неминуемо исчезнет со смертью колдуна или его сном столетним.
— Сном… — проговорила Злата и фыркнула.
Сон столетний в сущности та же смерть. Он сродни тому, какому на полянке сон-травы поддаться можно. Не очнется Кощей сам, ему для этого понадобится кто-нибудь верный: чтобы разбудил. Но таких ведь не отыщется. Слуги разбегутся тотчас, как власть колдуна рухнет. Из людей никто не придет, уж точно не после всех сказок да баек, какие про Кощея сказывают. Так и усохнет, превратится в скелет, прахом развеется. Был колдун великий — и не станет его. Так что слукавила бабушка Ягафья: убьет Злата Кощея, а не пленит сном на время, там и граница падет, обретет старая знахарка полную свободу, а за ней и прочие мары-кошмары-мороки — все в мир людской выйдут, даже Вольх свою зазнобу вряд ли спасет, слишком изголодались твари по мясу и крови человеческой.
«Ай, если бы действительно удалось границы ослабить лишь для некоторых навцев, — раздумывала Злата. — Это для всех добром обернулось бы, для людей — в первую очередь. Вспомнили бы они заветы предков, вновь цену слову и бесценок злата поняли. Только пустое это. Кощег ведь не вернулся».
Лязгнул замок, и в темницу вошли двое черных стражников в масках. В руках они держали по факелу. Следом отвратительный лицом карлик явился. Передвигался походкой подпрыгивающей, боком, словно краб, на берег выползший. Крючконосый, лобастый, через щеку шрам. У царя Горона сделали бы из него скомороха, да только не любила Злата развлечений царских, а скоморохов уважала лицом веселых, умевших на всяких дудках и балалайках играть, на язык острых.
— Девица… — протянул карлик скрипучим голосом. — Чай не меня ждала, красавица…
Злата пожала плечами.
— Ничего не ждала хорошего, — молвила она надменно, по-царски, как сестриц учили. — Вот дождалась: ты явился. Не Кощей, правда, однако на безрыбье и карасик сомом покажется.
— То, о чем неизвестно Кощею, не способно причинить ему вред, — проронил карлик ровным глубоким и неожиданно мелодичным голосом, ни в чем не схожим с тем, каким ее приветствовал. — Потому Кощея ты не увидишь. Ни к чему его от дел важных отвлекать. Теперь я для тебя единственный собеседник на всю последующую вечность.
Зря он так думал, ох зря.
Оружие у нее отобрали, но перстенек никто трогать не стал, так на
