Кощег - Светлана Алексеевна Кузнецова
Злата хотела бы что-нибудь сказать, вот только под водой это оказалось невозможно. Она, наверное, могла бы смотреть бесконечно на подобную красу, но Кощег потянул ее за собой в округлый зев подводной пещеры. В последний момент какой-то лиловоглазый водяник попытался ухватить Злату за свободную руку.
Злата не успела отстраниться. В воде она еще недостаточно хорошо освоилась: тело двигалось совершенно иначе, чем на суше, а любое резкое движение могло обернуться неприятностью. Ее едва не завертело в невесть откуда возникшем водовороте, когда попыталась отпихнуть навязчивого обитателя здешних мест.
Кощег поднырнул, вклинился между ними, затем обернулся к Злате, ухватил каким-то собственническим движением и снова поцеловал.
На этот раз все длилось много дольше, чем вначале, а ее заполонили противоречивые чувства. С одной стороны, поведение Кощега возмущало. Но вот с другой — все ее существо безмолвно кричало от ранее неизведанного восторга и предвкушения. Было донельзя интересно, как далеко они могут зайти в этой игре. Не обещала Злата никому вместе жизнь прожить, никого не любила, женихов испытывать и выбирать не желала тем более. А беречься и отталкивать ради невесть кого и чего, могущего случиться в будущем, не видела смысла. Перед кем принцессу заморскую строить? Зачем отталкивать и ждать? Не Кощею же эдакий подарок преподносить?
Когда Кощег наконец оторвался от ее губ, выглядел он удивленным, если не потрясенным. Жаль, произнести хоть что-нибудь в воде не представлялось возможным по-прежнему. Он просто снова взял Злату за запястье и потянул в сторону пещеры.
В ней сияло все: свод, сделанный будто из искрящегося в блеске свечей кроусталя, столбы широченные, капь разнообразной формы и цветов, разбросанные по дну самоцветы. Временами рядом проплывали стайки ярких рыбешек покрупнее. А однажды Кощег оттянул ее в сторону от пути щуки размером с него самого.
Глубинный ход вывел в еще одну пещеру, созданную словно из слюдяных наростов. А из нее — в озеро с очень прозрачной водой.
Кощег указал направление вбок, а потом — наверх. Приложил палец к губам, хотя они по-прежнему не могли произнести ни слова — вероятно, этот жест означал осторожность — и они поплыли. Иногда на границе видимости чудились чьи-то темные силуэты, но разглядеть что-либо конкретное у Златы не выходило. Время тянулось и, казалось, двигались они невыносимо медленно. Иной раз обмирала Злата от острого чувства близкой опасности, но на них никто не нападал. До тех пор, пока Кощег снова не поднырнул под нее и не заслонил собственным телом, вытянув вперед руки.
Злата почти ничего не заметила, только пасть, возникшую словно из ниоткуда. Зато игольчатые зубы огромной рыбины она разглядела лучше, чем хотела. Алый зев распахнулся, и в него устремились потоки воды. Если бы удалось, закричала. Злата уже представляла, как их с Кощегом всосет в эту воронку, рванула вверх изо всех сил и сама не поняла, как очутилась на поверхности.
Холодный колкий воздух чуть не разорвал легкие. Перед глазами вспыхнуло, а потом все пошло черными точками. Пока Злата моргала и от воды отплевывалась, прошло немало времени. А потом она увидела вокруг огромных птиц. Точь-в-точь лебеди, только больше раз в десять, и длинные шеи кроме белых перьев покрыты каменными наростами.
В небольшом отдалении мелькнул темно-серый плавник, загнутый дугой. Наверняка то самое чудовище, что пыталось проглотить их с Кощегом, но даже испугаться Злата не успела. Ближайшая птица вытянула вперед шею и перехватила рыбину поперек туловища. Брызнула кровь. Едва ли не пополам перекушенное тело подкинуло в воздух, и птица заглотила его целиком. Шею раздул округлый комок, который медленно пополз вниз, а потом провалился в живот. Лебедь поглядел на Злату и оскалился зубами волчьими, если не медвежьими.
Она почти никогда не трусила. Сестры постоянно боялись то темноты, то злого глаза или проклятия, обмирали при каждом неожиданном шорохе, а Злата сызмальства в ночь по лесу бегала собирать нужные Ягафье травы. Когда выползла из болота злая пакость и чуть не задрала только народившегося жеребенка, именно Злата отогнала тварь с помощью помещенного на палку конского черепа. В равной степени часто она представляла, как убивает Кощея и как тот убивает ее. Сейчас же Злата, глядя на хищного огромного лебедя, с какой-то обреченностью поняла, что умрет, но ничего не шевельнулось в груди: ни страха, ни отчаяния, ни сожаления. Наверное, она слишком устала уже от всех этих див-дивных, чудо-юд да чудищ, от этого опасного и в тоже время прекрасного мира, который создал самый лютый ее враг.
Что-то коснулось правой ноги, обвило лодыжку и потянуло под воду. Злата вскрикнула: удушье и вероятность утонуть испугали ее намного сильнее жуткой птицы. Однако в следующий миг на ее поясе сомкнулись знакомые пальцы, а рот заткнул очередной поцелуй. Кощег держал сильно и в то же время очень бережно.
Больше на них никто не нападал. С последними лучами заходящего солнца они выбрались на скалистый берег и укрылись за камнями. Громада белокаменного замка казалась частью скалы. В закатном свете стены были будто облитыми кровью, а шпиль одной из башен упирался в пока бледную луну.
— Вот я и довел тебя, душа-девица, — тихо произнес Кощег, гладя ее по щеке и смотря с пронзительной нежностью и печалью. — Только уже и сам сомневаюсь, стоило ли.
— Ты уйдешь сейчас? — спросила Злата. Щеки обдавало жаром. Хотелось потянуться к нему, вжаться всем телом, зарыться пальцами в серебряные волосы.
— Я и так зашел слишком далеко, — Кощег печально улыбнулся.
Злата опустила взор.
Она не имела никакого права просить его остаться или идти вместе с ней. В конце концов, убить проклятого колдуна — только ее дело. Подумалось, все произошедшее оказалось нужным для одного: провести ее к замку царством подводным. А потом Кощег заговорил:
— Я многое понял, душа моя. И зря, пожалуй, держал границы настолько неприступными. Права твоя бабушка, портит людей, в яви обитающих, отсутствие навьих соседей. Ну да я это исправлю, а там… будь что будет.
— Ты сам пойдешь говорить с Кощеем?
— Я? — Кощег улыбнулся уголками губ и прикрыл глаза. — Можно сказать и так.
— Но он может и не послушать.
Кощег покачал головой.
— Да куда бы он делся…
В груди похолодело, и сердце, казалось, покрылось ледяной коркой. Нет. Не ледяной, а каменной.
— Нет уж, — сказала Злата твердо. — Не для того я зашла столь далеко, чтобы назад повернуть.
— Я того и не прошу,
