Приёмная дочь Бабы Яги - Любовь Викторовна Фунина
–Пойдём! – шагнув вперёд и потянув мужа за собой, сказал царевна.
–Домой быстрее попасть хочешь? – осторожно спросил мужчина.
Баба Яга недоумённо взглянула на него. Неужели расстроился?
–Чем быстрее мы обряд закончим, тем быстрее наказ Матушки-Земли исполнять начнём, – пояснила девушка, глядя прямо в жёлтые змеиные глаза.
–И то верно, – с облегчением согласился Зареслав, мысленно возрадовавшись, что Ёжка не от его присутствия спешит освободиться, а наказ покровительницы исполнить.
Так и шли они тропою гладкой и чуть скользкой, держась за руки, да переглядываясь и улыбаясь, как дети шаловливые. Лишь единожды подвела тропка. До алтаря оставалось всего с полдюжины шагов, когда сапожок Бабки Ёжки предательски скользнул по льду, увлекая Златку за собою в ближайший сугроб. И упала бы Ягуся, не будь рядом княжича, чья крепкая рука удержала её от падения. Зареслав от неожиданности слишком резко потянул девушку к себе, что она буквально влетела в мужнины объятья, уткнувшись носом в его грудь.
–Поймал, – сообщил на ухо Ёжке мужчина.
–Поймал, – не стала спорить Златослава, приподняв голову, посмотрела в лицо княжичу и улыбнулась.
–Раз уж первой супружеской ночи меня лишили, могу я тебя хотя бы поцеловать? – лукаво улыбнувшись, спросил Зареслав, удерживая Злату за талию.
–Можешь, – заговорщицким шепотом совсем от себя такой смелости не ожидая ответила Яга, и тут же краской залилась.
Услышав её слова, улыбнулся княжич как-то совсем по-иному, с нежностью на жену свою взглянул, ласково и осторожно провёл пальцами по нежной щёчке и к устам алым склоняться стал. Тут сердечко у Ёжки и затрепыхалось, как у зайчонка в силки пойманного, щекам от смущения горячо-горячо сделалось. А уж когда коснулся Зареслав губами её губ, то так это сладко было, и будто бы никогда не знала она, что такое поцелуй. Хоть и целовал её царевич Иван, когда она невестой его ходила, да всё не то было.
Губы Зареслава были ласковыми да горячими, а руки, что Ягусю так бережно придерживали, были такими надёжными и родными, будто держал он самое дорогое, что в жизни его было. Злата млела в его объятьях, а какое-то неизведанное доселе чувство волною жара прокатилось по всему телу, заставляя, потянутся за новым поцелуем, когда мужчина на мгновение отстранился от её губ.
–Свет мой ясный! – с непередаваемой нежностью прошептал княжич, глядя на Златославу своими змеиными глазами.
А Ёжка тонула в его янтарных очах, как в омутах. Злата сама не заметила, как её рука скользнула по его плечу, и пальчики осторожно коснулись покрытой чешуйками мужниной щеки. Зареслав на мгновение прикрыл глаза, прижавшись щекой, а затем и губами к маленькой ладошке. Когда он открыл глаза, в них словно пламя заплясало. Опять склонился княжич к устам супруги, только теперь поцелуй был пылкий и поспешный, словно вспомнил он, что впереди их ждёт расставание.
–Зареслав, пора! – услышали вдруг молодые голос Змея Горыныча.
Нехотя оторвался от губ жены мужчина, а Злата, смутившись, спрятала лицо на его груди. Не уж-то и впрямь пора?
–Злата, идём! – это уже Кощей дочку позвал.
Ягуся нехотя отняла головку от надёжного плеча и на отца глянула. Оказалось и Ростислав Всеволодович, и Будимир Давыдович к алтарю подошли, да с волхвом видимо беседу свою какую-то до того момента вели, а за спинами их чуть в отдалении уже снова воздух искринками мерцал, проход до Избушки отрывши. Вздохнула Ёжка горестно и из груди мужа такой же вздох вырвался. Прежде чем отпустить жену, прижал её княжич крепко-крепко и шепнул:
–Я тебе шкатулку колдовскую для писем пришлю, будем наказ Матушки-Земли исполнять. Вот уж не думал, что с женой по переписке знакомиться буду, – ухмыльнулся он и, коротко поцеловав Златославу, напоследок проговорил. – Всё, иди к отцу, а то не отпущу, против Богов пойду!
–Глупости не говори! – покачала головой Ягуся, когда он отстранил её от себя и легонько подтолкнул в сторону батюшки, и чуть смутившись, решила признаться. – Я буду очень от тебя писем ждать, и когда сам приедешь…. Ну, всё до скорой встречи!
Только Баба Яга эти слова досказать успела, как царь Кощей её уже под руку подхватил и к переходу повёл, бросив старшему Змею что-то на прощание. А Златка с замиранием сердца снова и снова мысленно повторяла слова Зареслава произнесённые напоследок:
–Я буду ждать нашей встречи, душа моя!
Глава 9. Сиреневый туман над нами проплывает…
Оставив за спиной мерцающую пелену перехода, Яга шмыгнула носом и снова грустно вздохнула, пытаясь разобраться в себе и понять, жалеет она или не жалеет, что первая ночь замужней жизни у неё вдали от супруга пройдёт. С одной стороны, покидать Зареслава ей было тяжело и, хотя увидела она его впервые только этой ночью, было у Ёжки стойкое чувство, что знает его давно. С другой, всё же к супружеской ночи с совершенно незнакомым мужчиной она была как-то не готова.
–Златка, чего застыла?! Холодина страшенная, а ты замерла! – окликнул дочь Ростислав Кошей, переминающийся с ноги на ногу рядом с ней.
–А? Что? – рассеянно переспросила Златослава, пропустившая мимо ушей слова родителя.
–Что, что, – передразнил её батюшка-царь и пояснил всё же. – В дом говорю, пошли! Холодина!
–Да, папочка, конечно, – отрешённо пробормотала девушка и с сожаление обернулась туда, где раньше был проход.
–Да увидитесь вы ещё! – поспешил утешить дочку Кощей и, приобняв за плечи, сам повёл её в сторону Избушки.
Бабка Ёжка не сопротивлялась, покорно шла рядом с отцом, изредка печально вздыхая. Ростислав Всеволодович довольную улыбку и не скрывал, зная, что дочь и не заметит её, так в свои переживания погружена. Не думалось царю Белояжскому, что девочке его Змей Лиходольский так в сердечко западёт, но радовало его сие без меры. Теперь он и слово, данное умирающему побратиму сдержит, и дочка его пристроена будет, да уж точно счастлива в жизни своей супружеской. Жаль ни отец, ни мать Зареслава не порадуются.
–Хозяюшка, вернулась! – тихонько воскликнула домовушка, стоило только Яге и Кощею переступить порог кухни. – Ростислав Всеволодович, доброй ночи вам!
–И тебе, Марфуша! И тебе, – рассеяно оглядываясь, проговорил царь Кощей и, бросив взгляд на печь, попросил. – Ты мне, Марфушка, на печке постели! Я ночь эту у вас заночую, не хочется мне
