Чернее черного - Иван Александрович Белов

Анна перестала дышать. Открывшаяся картина была мерзкая, богохульная и… волнующая. Ляжки вдруг онемели, в животе закололо. Анна на всякий случай моргнула, перекрестилась и бесшумно поплевала через плечо. Дьявольское видение не исчезло: чудище, все убыстряя движения, совокуплялось с извивающейся, стонущей Марьей. Анна видела, как с хлюпаньем скользит толстый, перевитый черными жилами хер, не меньше, чем полторы пяди длиной. Правая лапа твари повела по женскому боку и крепко сжала округлую грудь. Марья чуть повернула голову, и палец с загнутым когтем тут же скользнул в жадно подставленный рот. Марья задергалась, с силой подаваясь навстречу могучим толчкам. Она уже не стонала – кричала на крик, извиваясь и закатывая глаза.

Анна почувствовала, как стало влажно и горячо между ног. Груди заныли, соски поднялись и оттопырили рубаху, требуя ласки. По телу пробежала мелкая дрожь. В следующий миг Анну из жара бросило в холод. Чудовище повернуло козлиную голову и посмотрело ей прямо в глаза, скаля крупные черные зубы. Анна отшатнулась, чуть не упала и опрометью кинулась прочь, не разбирая дороги. На бегу обернулась, готовясь увидеть нагоняющее страшилище за спиной. Сейчас поймает, задерет подол и… Но за спиной никого не было, лишь крыша старого амбара темнела в ночи. Не помня себя, пролезла в дыру в заборе, ободрав локти и спину, шатаясь, прошла по рассаде и без сил повалилась на родное крыльцо. В избе долго пила ледяную воду из кадки, пытаясь затушить пожар, разгоревшийся где-то внутри. Ее потрясывало, мысли скакали и путались. Анна скользнула под одеяло и прижалась к спящему мужу, нащупав рукой вялое мягкое естество. Хотелось одного, чтобы Федор проснулся и взял ее, как в прежние, теперь уже позабытые времена. Муж заворочался, и она прильнула всем телом.

– Ты чего? – прошептал сонным голосом Федор.

Анна не ответила, ласково и настойчиво поцеловав мужа в шею, чувствуя запах пота, солнца и свежей земли.

– Сдурела, баба? – Федор оторвал руку и откинул назад. – Уймись, мне завтра в поле спозаранку вставать.

Через мгновение он вновь захрапел. Анна перевернулась на спину. Обиду сглотнула, чай, не впервой. Раньше да, рыдала, убивалась, а теперь… Теперь у Анны была страшная и сладкая тайна. Правая рука скользнула меж ног и погрузила пальцы в трепещущее набухшее лоно. Анна исступленно ласкала себя. Ветки сирени, буйно разросшейся за окном, мерно покачивались, напоминая изогнутые рога…

На следующий день все валилось из рук: разлила помои, пересолила щи, забыла курей покормить. Хорошо хоть Федор на рассвете ушел с мужиками и не видел, что творится с женой. Места себе не находила, мыкалась, словно в бреду, думая лишь об одном: видела она ночью дивный сон или же явь? Ответа страшилась пуще всего. На память остались расцарапанные ноги, ободранная спина и непроходящее тягучее подергивание внизу живота. Перед обедом, управившись с делами, не выдержала, сунула руку под подол и вновь согрешила. Стыда не было. Хватит, отстыдилась свое.

Марья, как назло, весь день торчала на огороде, задрав круглую задницу вверх, пропалывая репу и наклюнувшийся горох. Анна дважды порывалась подойти и всякий раз пугалась неизвестно чего. Наконец, истомившись, подошла к плетню и замерла, теребя концы повязанного платка.

– Здорово, соседка. – Марья выпрямилась и тыльной стороной ладони вытерла лоб. Красивая, высокая, ладная. В вырезе распахнувшейся рубахи виднелись верхушки тяжелых грудей.

– Здравствуй, Мария. – Анна отвела взгляд.

– Бледная ты, – обеспокоилась Марья. – Не заболела?

– Да все хорошо, спасибо, – поблагодарила Анна и неожиданно брякнула: – Я, это, ты не серчай, видела тебя ночью в старом амбаре. И его видела.

И испуганно замерла. Хотелось, чтобы Марья удивилась, переспросила, чтобы все и правда оказалось колдовским наваждением, сном, но соседка вдруг спрятала улыбку, прищурилась и тихонько сказала:

– Так, значит? И чего видела?

– Все, – призналась Анна.

– Вон оно как. – Марья вновь улыбнулась и приоткрыла калитку. – Пойдем-ка ко мне, голубушка, посидим.

– Дьявол это? – первым делом спросила Анна, сидя на лавке и нервно ковыряя ногтем крышку стола.

– Бог с тобой. – Марья села напротив и подвинула кружку холодного кваса. – Какой это дьявол? Когда увидала, крестилась?

– Само собой, – призналась Анна.

– Исчез полюбовничек мой?

– Не исчез.

– А разве нечистый не пропадет, ежели себя Божьим знамением осенишь?

– Пропадет, – облегченно кивнула Анна. А вдруг и правда не дьявол?

– А серой пахло? – полюбопытствовала Мария.

– Не чуяла.

– Значит, не дьявол?

– Значит, не дьявол, – радостно подтвердила Анна. – Но ведь рога, копыта, козлиная голова…

– Сказки поповские, – осекла Мария. – Ты Святое писание читала?

– Неграмотна я, – призналась Анна.

– Эко диво, будто я грамотная, – хохотнула соседка. – А одно точно знаю, в Библии про рога с копытами ни строчечки нет. Попы все придумали.

– Может и так, – согласилась Анна. – А тогда кто?

– Великая Мать, – Марья понизила голос, – покровительница жизни, любви и нас тобой, то есть баб. Она тут до нас жила и будет жить после нас. Такие дела.

– Ага, мать, – недоверчиво хмыкнула Анна. – У матерей не бывает таких елдаков.

– Елдак что надо. – Марья мечтательно закатила глаза. – Ты пойми, она другая, у таких все не как у людей: она и мужик, и баба. Ты на меня посмотри. Сколько мучилась без мужика? Путалась изредка с чужими, куда без того? Да все не то. Все случилось неделю назад. В бане напарилась, присела и тут вдруг услышала зов. Будто кличет кто, а голосом похож на мужа-покойничка. Помнишь Митяя-то моего? Ну вот. Я и пошла, голова дурная, словно пьяная, ноги сами несли. И голяком – хорошо, ночь на дворе, да баня на отшибе – не увидел никто. Пришла в амбар, а там… Ну ты видела. И пикнуть не успела, как Мать оприходовала меня. А я и рада, теперь только ожиданием ноченьки очередной и живу.

Марья выговорилась и затихла, чуть ссутулив плечи, поглядывая одновременно растерянно и вызывающе, готовая драться за свое необычное счастье.

– Грех великий, – сказала Анна. В горле пересохло.

– Мать сказала, нет вовсе никакого греха, людские выдумки то, – с жаром откликнулась Марья. – Все, что в удовольствие, то – не грех. А тут удовольствие знаешь какое – на ногах потом не держусь.

– А если узнают? – ужаснулась Анна.

– Так ты не скажешь ведь никому. – Марья резко подалась вперед и ухватила Анну за руку. – Церковники осудят, пойду на костер, а перед тем скажу, что ты со мною была. Но ты не проболтаешься, знаю. Хотела бы, еще с утра куда следует донесла. Поп Никанор к нам как раз зачастил, всюду нос свой сует, выспрашивает, нет ли жалоб на нечистую силу.