Чернее черного - Иван Александрович Белов

– Вернись, – быть может, голос принадлежал и ему.

– Вернись, твое время еще не пришло.

Оранжевый шар взорвался, и Семена, словно пушинку, швырнуло наверх, подбросило и вбило в прозрачную твердь. Мрак взорвался всеми оттенками тьмы, и тьма породила свет. Семка родился заново и, как всякий новорожденный, заорал, но крика не получилось, рот был забит вязким скрипучим комком. Перед глазами стояла все та же непроглядная тьма. Тьма не отпускала, тьма явилась следом за ним – он принес в себе эту тьму. Он забился и заворочался, придавленный чернотой. Рыхлой, неплотной, странно знакомой на вкус… Как тогда, на братской могиле… Господи! Семка рванулся что было сил, выхаркивая землю, и чернота неожиданно поддалась. Он был закопан в проклятой яме на древнем погосте. Страха не было, Семен крутился и рыл, отбросывая землю по сторонам, выцарапывая и трамбуя ногами. Только что раскопанная земля рассыпалась, словно песок. Правая рука вдруг провалилась в пустоту, и в открывшуюся дыру хлынул прохладный воздух. Сладкий и свежий. Семен рывком вытянул себя из могилы и сел среди потоков осыпающейся земли, отплевываясь и протирая глаза. Над ним застыло бескрайнее черное небо, усыпанное россыпью холодно сверкающих звезд и увенчанное зловеще оскаленной Скверней. Темный лес шумел взволнованно и тревожно. Рядом с могилой на камне сидел Драган, похожий на мертвеца. Лицо колдуна болезненно белело в ночной темноте, глубоко ввалившиеся усталые глаза смотрели на Семку.

– Здорово, – вяло кивнул Драган. – А я и не чаялся. Живучая ты падла, Семен. Я говорил, что шансы на успех и неудачу примерно равны?

– Говорил, – еще не придя в себя и не понимая, что случилось, отозвался Семен.

– Так я наврал, – вымученно улыбнулся колдун. – В книгах сказано, шанс один на тьму и на тьму тем. А тебе повезло. Не знаю как, но повезло. То ли Господь сжалился, то ли Сатана пошутил. Позже поймешь. Теперь ты вурдалак, оживший мертвец, вурдалачьим зовом поднятый из могилы и проклятый во веки веков.

– Вурдалак, – неверяще выдохнул Семка, попытался выползти из могилы, но что-то мешало – он продрал слезящиеся глаза и сдавленно захрипел. На холмике, насыпанном Драганом, лежала Любава. Маленькая, красивая, мертвая. В застывших глазах отражались звезды и черные облака.

– Зачем? – засипел Семен. Его повело.

– Невинная кровь, – едва слышно отозвался Драган. – Да только мало ее. Невинная кровь, а еще жизнь, разменянная на смерть. Ты ожил, она умерла. И грех этот мы с тобой поделим напополам. Ты запомнишь жертву маленькой девочки. Когда захочешь сделать худое, закроешь глаза, и она будет стоять перед тобой. Как напоминание, как совесть, как крест. И если все пойдет по задуманному, жизнь одной спасет тысячи.

– Как? – простонал Семен.

– Отныне ты будешь молить Бога о прощении, – голос Драгана был страшен. – Он будет глух, но ты будешь молить, каждый день, каждую ночь, помня о своих детях, что были убиты, помня о чужих детях, что убил ты. Помня о Любаве и остальных. Все это не должно быть зря. Помнишь, я сказал, что этот мир полон чудовищ?

– Помню, – отозвался Семен.

– А знаешь, чего боятся чудовища? Чудовища боятся чудовищ страшнее себя. А ты теперь чудище мерзкое и ужасное, на зависть другим. Я не просто так выбрал тебя: в тебе остались жалость и сострадание, их не смогло выжечь даже перерождение в упыря. И теперь ты, вурдалак, тварь без чести и жалости, печалишься над маленькой девочкой. Значит, я не ошибся. Ты станешь Заступой, как я и подобные мне. Пусть чудовища боятся, Семен.

– А если не захочу? – сжал кулаки Семен. – Если примусь убивать?

– Тогда в жизни моей многогрешной появится смысл. – Драган посмотрел ему прямо в глаза. – Сыскать тебя и загнать обратно в могилу.

Семен выполз из земли и припал на колени рядом с Любавой. Синеватый свет оскаленной Скверни наполнял силой его мертвое тело. Суставы щелкали, хрустел позвоночник, голова была на диво ясная, мысли бежали легко. «Вернись, безымянный», – стучало в висках. В тот полночный час на проклятом погосте окончательно умер Семка Галаш, крестьянин-землепашец, любящий муж и отец. Вместо него родился кто-то другой. И этот другой, с иным именем и иными мечтами, сделал свой выбор на могиле без креста среди черных лесов.

– Так что скажешь, Семен? – обронил в пустоту Драган.

– Не Семен я боле, – отозвался вурдалак, поднимаясь навстречу луне. – Забудь о нем и не вспоминай. Жизнь моя рухнула, утонула в яме гнилой, Рухом Бучилой отныне зовусь.

Примечания

1

Прочитать об этом вы можете в повести «Все оттенки падали», вошедшей в первую книгу о приключениях Руха Бучилы «Заступа: Все оттенки падали».

2

Старая русская мера веса. Один берковец равен десяти пудам.

3

Прясло – часть изгороди от столба до столба, участок крепостной стены между башнями.

4

Об этих событиях рассказано в повести «Ночь вкуса крови», вошедшей в книгу «Заступа: Все оттенки падали».

5

Тюрьма в Древней Руси, деревянный сруб, использовавшийся для содержания узников.