Чернее черного - Иван Александрович Белов

– Черные волосы, – обронил он в пустоту.

– И чего с этого? – спросил вставший за спиною Драган.

– У бабы этой черные волосы, – пояснил Семен, чувствуя, как уходит земля из-под ног. – У жены темно-русые. Не Аксинья это, а значит, рано мне подыхать.

Избушка, ставшая сначала домом, а потом адом, корчилась в пламени, плевалась клубами дыма и разбрасывала снопы колючих оранжевых искр. Деревянный заступ с трудом резал серую, твердую как камень, оплетенную корнями лесную землицу. Семен не ощущал ни усталости, ни боли в разорванных мышцах, ни ломоты в натруженных, жалобно скрипевших костях. Земля сыпалась на плечи и на спину, набивалась в рот, оставляя хорошо знакомый всякому пахарю постный болотистый вкус. Кожа на ладонях шла пузырями, пузыри скоро лопнули, по черенку поползли желтые тягучие ручейки. Солнце встало над головой, свалилось в закат, выпустив на небо отвратительную, похожую на плоть утопленника Скверню-луну. С болота наполз и рассеялся зеленый ядовитый туман. Семка копал, не замечая вокруг ничего. Делал единственное, что мог для загубленных, лишенных жизни людей. Видать, такая судьба – хоронить невинных в ямах безродных, без отпевания и креста. К рассвету вкопался по плечи, вылез и приволок на грязной дерюге сначала бабу с черными волосами, а потом всех остальных: Клавку Сытину, Анфису-травницу, дочь ее Пелагею и двоих безымянных детей. Уложил вповалку, закидал жирной глиной и лишь тогда повалился рядом с невысоким могильным холмом.

Лежал, наблюдая за величаво плывущими облаками, и думал обо всем и одновременно ни о чем. О жизни, о смерти, о том, что у каждого свой путь на Голгофу, который нужно пройти. Себя не жалел – пустое это занятие, как воду решетом с речки носить. Вроде при деле, да делу тому пустяшья цена. Да и времени осталось в обрез. Драган сказал, просветленье ненадолго пришло, нечистый дух скоро вернется, и тогда старый Семен окончательно пропадет, растворится в необузданном желании прятаться от солнца и убивать. Драган обещался помочь, да Семка не особо в то верил. На кой черт колдун станет ему помогать? Хотя… чужая душа – потемки, кто его разберет…

Шаги он, по обыкновению, услышал издалека, и, судя по звукам, к поляне шли сразу двое. Кого там черти несут? Хотя не все ли равно, хоть козлятки игривые, хоть охотники на нечисть с кольями и серебром. Краем глаза уловив движение в начале тропы, Семен лениво покосился и увидел Драгана, ведущего за руку совсем уж древнего деда в белой рубахе. Семке как раз и не хватало еще стариков. Сейчас, как пить дать, устроят допрос, заумствовать будут, лучшие годы, блядь, вспоминать…

Семен сокрушенно вздохнул и поднялся навстречу.

– А я думаю, чего тут дымит недуром. – Драган посмотрел на догорающую избушку. Звонко щелкали угли, ветер мел пепел, трава вокруг пожелтела от нестерпимого жара. – Зачем сжег? Чем тебе домишко не угодил, живоглот?

– Злое там вершилось, – буркнул Семен. – И поселилось теперь. Огонь только спасет.

– Хорошо дураком-то быть? – Драган больно стукнул Семена костяшкой указательного пальца в лоб. – Зло не в домах, не в камнях, не в золе. В людях оно, в сердце и в голове. Зло в этой избенке ты сотворил, нечего на бревна пенять.

– Все одно зло там, – уперся Семен. – Сжег и сжег, чего дерешься теперь?

– И правда, чего уж теперь? Полудурку все едино не объяснишь, – неожиданно сбавил обороты Драган и кивнул на спутника. – Знакомься, Савва Никитич.

– Здравия, – поприветствовал Семен. Лицо Саввы Никитича напоминало кору старого дуба. Из-под лохматых бровей куда-то мимо Семена смотрели выцветшие пустые глаза. Старик был слеп. На приветствие Семена Савва никак не отреагировал.

– Глухой он, – пояснил Драган. – Шутка ли, седьмой десяток пошел. А казалось, давно ли отроком бегал, напроказил – не помню чего, – и зелье у меня выпрашивал бабушке дать, чтобы не хлестала хворостиной его. И бабушку помню, Зинаиду Петровну, ух в молодости горячая девка была, любил я ее. Может, это… – Драган дурашливо толкнул Семку в бок. – Глядишь, Савва-то внук мне, а?

Семен вяло улыбнулся в ответ, к веселью не лежала душа. Это Драгану все нипочем. Он вон с бабкой Саввы Никитича шашни водил. Интересно, сколько ему тогда лет? Поговаривают, колдуны долгонько живут.

– Пришли, Савва! – крикнул в ухо деду Драган. – Сядь, посиди пока, на солнышке кости погрей.

– Спасибо, Драганушка, спасибо, – закивал Савва. – Сколько еще идти-то?

– Пришли, говорю! Садись, отдохни!

– А-а, пришли, – беззубо и как-то беспомощно улыбнулся старик. – Ну хорошо. А зачем пришли-то?

– Мы с тобой все утро говорили про то, – отозвался Драган, чуть закатив глаза. – Забыл?

– Забыл, Заступа-батюшка. – Савва тяжело опустился на поваленное бревно.

– Службу добрую напоследок должен ты сослужить, – нетерпеливо напомнил колдун. – Вспоминай, про лесного знакомого я тебе сказывал, про Старый обычай. Сыновья твои, Ванька с Яковом, отговорить пытались тебя.

– И правда, – закивал Савва – Я им, охальникам, отговорю! Вздумали отца уму-разуму поучить! Помню, Заступа-батюшка, помню. Старый обычай.

– Вот и ладненько, а теперь отдыхай. – Драган взглянул на Семена. – Видал, какая тяжелая служба у меня? Один избы поджигает и людей жрет, второму охренеешь, пока чего объяснишь. Так и живем.

– Жаловаться пришел? – буркнул Семен. Пустые разговоры начинали выводить из себя. Еще и с Саввой этим нянчиться заставит поди. – Я тут в чудище превращаюсь, а ты развлекаешься.

– О-о-о, как ты, паскуденыш неблагодарный, заговорил, – обиделся Драган. – Я, между прочим, с ног сбиваюсь, чтобы помочь.

– Прости, горячку порю, – повинился Семен. – Говори, чего надумал.

– Торопливый ты. – Колдун присел рядом с Саввой. – Я книги чародейские полистал, со знающими переговорил, и расклад, друг мой страшила, следующий: чтобы жизнь твою никчемную сохранить и довеском разум какой-никакой, нужно превратить тебя в вурдалака.

– В вурдалака? – опешил Семен.

– Ага, в тварь бессмертную и проклятую Богом во веки веков. Незавидная доля. Будешь пить кровь и прятаться от солнца и добрых людей, не ведая ни любви, ни надежды, ни радости. Крепко подумай, Семен.

– Пусть так. – Семена трясло. Будущее открывалось ужасное, но отступить теперь он не мог. Отныне у Семена была одна цель – любой ценой найти Аксинью с дитем. А там будь что будет. – Делай свое дело, колдун.

– Есть способ упыря в вурдалака переродить – страшное, запретное и опасное колдовство. Кто прознает, оба взойдем на костер.

– Мне терять нечего, – выдохнул Семка.

– Тебе-то понятно, ни шиша нет и жить осталось с воробьиный хренок. А у меня должность, уважение и почет. И денежки скоплены малые, как уйду на покой, хватит какой