Александр Прозоров - Поля доброй охоты
Хлопоты заняли у него еще три дня. Потом Олег прикатил в хлев лошадям кадку из бани, натаскал в нее воды, завалил весь угол сеном, накрепко запер дверь, спрятал тяжелую куклу в заплечный мешок – и со всех ног помчался в святилище. Едва оказавшись там, затворил ворота, кинул на выпирающие рогатины прочную перекладину.
– Я запретила тебе появляться здесь, колдун! – в ярости вскинула кулаки Сирень, в стремительном сизом вихре вырастая в самом центре круга.
– Знаешь, чем ты отличаешься от волков? – Ведун, усевшись на землю, стал распаковывать мешок. – Они материальны, а ты нет. Поэтому ты способна перемещаться мгновенно и возникать в любом месте, а им, чтобы сюда домчаться, нужно изрядно времени. А еще волки, в отличие от тебя, не способны проходить сквозь стены. Так что ворота остановят их надежнее любого колдовства. Тебе, моя эфемерная чародейка, перекладины не снять.
– Ах так… – Девчонка оскалила зубы, прижала локти к бокам, повернула руки ладонями вверх, заметно напряглась.
Под частоколом зашевелились травы, потянулись в рост, наклонились в его сторону, в бессилии захлопали по земле.
– Всему живому на земле положен свой предел, Сирень, – засмеялся Олег. – Им до меня не дотянуться.
– Ты не сможешь сидеть здесь вечно.
– Так ведь я, милая, ненадолго.
Он разложил на земле куклу, ныне больше похожую на скелет с суставами, переплетенный сухожилиями.
– Что это? – Ведьма, подойдя ближе, встала за спиной.
– Тело. Крепкое, хорошее. Единственное, чего ему не хватает, так это плоти, пропитанной силой. Но я думаю, твоя подойдет в самый раз. – Ведун опустился на колени в том самом месте, из которого возник призрак девочки, стал собирать пепел и угли.
Ими, скромными остатками тела сожженной сироты, наполнил голову. Ее нынешней плотью, сырой землей, уплотнил ноги, ее дыханием и телом, травой и листвой, наполнил грудь. Все это тщательно зашил прочной телячьей кожей. К полудню дело было почти закончено. Оттягивая момент самого важного и трудного действа, Олег не поленился и из желтых прошлогодних стеблей травы сделал ей длинные волосы.
Перенеся куклу в центр святилища, ведун ножом нарисовал вокруг нее Соломонову звезду таким образом, чтобы игрушка лежала в месте пересечения миров жизни и смерти, нанес знаки земли и воздуха, дня и ночи, Сварога и Карачуна, поставил на «мертвых углах» черные свечи, на «живых» – белые, зажег. Набрал в правый кулак заговоренной соли, в левую руку взял флягу с «лунной» водой, сел у головы куклы, поднял глаза к небу и начал обычную для большинства заклинаний «раскачку»:
– На море-океане, на острове Буяне стоит бел-могуч Алатырь-камень. Ветра его овевают, дожди омывают, лучи летние его сушат. Знает Алатырь роды морские, роды звериные, роды людские. Услышь меня, Алатырь-камень, запомни имя новое. Пред ликом Ярила светлого, на земле Триглавовой, на ветрах Похвистовых, под небесами Свароговыми дневным словом, ночною водой нарекаю дщерь новую именем Сирени лесной. – Он плеснул водой на лежащую куклу.
Огоньки свечей дрогнули, подтверждая, что ведун смог привлечь внимание богов, вечности и сил природы.
– Вас призываю, радуницы святилища местного, тебя, Триглава справедливая, тебя, Сварог, прародитель великий. Исторгните душу Сирени живой из места чуждого! Дайте ей тело плотское, существам смертным начертанное! – Он широким жестом швырнул соль на землю святилища, дополнительно исторгая дух ведьмы из ее невольного узилища, и наложил руки на голову куклы. – Прими душу девичью! Именем радуницы, в кровь твою вписанной, повелеваю тебе, Сирень: дыши новым телом! Открой глаза новые! Вставай и иди!
Кукла дрогнула, у нее мелко затряслись руки и ноги, хлопнули тряпочные глаза. Она чуть подняла голову и громко лязгнула железными зубами.
– Привет, Олежка! Хорошо спрятался. Но все-таки я тебя нашла.
– Как ты меня назвала? – опешил ведун.
Кукла же тем временем подтянулась, села, посмотрела по сторонам.
– Где мы, Олежка? Неужели опять в средневековье? Ну ты даешь! Неужели так не хочешь делиться золотом, что готов хоть сквозь землю провалиться, лишь бы его места не показывать?
– Роксалана? – От столь невероятного открытия у ведуна отвисла челюсть.
И тут он услыхал хохот. Восторженный, искренний, заразительный. Маленькая ведьмочка, разве только не повизгивая от восторга, трусила вдоль частокола, держась за живот.
– Ой, он нарек! Ой, он поймал! Ой, он куклу для меня сделал и моим именем оживил! Ой, не могу!!!
– Уйди отсюда! – Вскочив, Середин пятерней накрыл лицо куклы и толкнул что есть силы. – Уйди, зараза!
* * *– А-а-а!!! – Роксалана, взмахнув руками, отлетела от стола и, соскользнув с табурета, упала на пол. Тут же вскочила, задохнувшись от гнева. – Он меня прогнал! Он меня отпихнул! Ах, паршивец какой…
– Нашла любого? – ласково спросила старушка.
– Этот гад от меня прячется! Говорить не хочет! Назад запихнул! – Миллионерша схватила Ираиду Соломоновну за руки. – Бабушка, милая, достань мне его. Достань паршивца, все что хочешь проси. Достань паршивца этого! Достань мне его душу!
– Ну, коли страсти у вас такие, милая, то, так и быть, попробую… – Старуха снова взялась за банку, пошуровала в ней, отбежала к печи, бормоча под нос: – Нет, одолень-траву добавить надобно, дабы чары не подпустила, да разрыв-траву, чтобы узы порушить…
Что-то потерла, посыпала, раздула, пошла по избе, окуривая все ее уголки и наговаривая защитное заклинание. Вернулась к столу, поставила банку перед Ольгой, сжала амулет крепенькой рукой, поводила над дымом, резко дернула к себе. Девочка ойкнула от неожиданного укола в груди. Старушка обрадовалась:
– От и попался касатик! Ухватили! Травники зеленые, полевики ловкие, домовые крепкие, кикиморы запечные, рохли подпольные… Вас созываю, дармоеды мои домашние! Подсобите разрыв-траве, оборвите нить колдовскую! – Она зарычала, потянула амулет к себе.
Ольга закричала в голос от тянущего, вязкого холода в груди, в глазах ее помутилось… А когда она стряхнула пелену – бабка, не дыша, валялась на полу, из разбитого рта на щеку медленно выкатывалась тонкая струйка крови.
– Вот тебе и колдовство, – коснулась пальцем уголков своих губ Роксалана. – Травники, рохли, кикиморы… Самые простые способы – самые эффективные.
– Это ты ее? – спросила девочка.
– Я так полагаю, это амулет, – наклонилась над старушкой миллионерша. – Ладно, иди к вертолету, там подожди. Мне тут кое-что сделать надобно.
– Ага, нашла дурочку. Любой дурак знает, что ведьма перед смертью свой дар кому-то отдает. Я тоже хочу!
– В тюрьму ты хочешь!
– Хрен тебе, буржуйка. Ты меня не покупала. Вот, подавись своим амулетом! – Девочка сунула ей кулон. – Что хочу, то и делаю!
– Нарвешься ты у меня… – предупредила Роксалана.
– Сама нарвешься! – отважно возразила Оля.
Они немного подождали, потом миллионерша присела, положила руку бабульке на шею. Пощупала, опустилась на колени, прижала ухо к груди, покачала головой:
– Дышит. Хрипит, но дышит. Иди сюда, помоги на бок повернуть, а то кровью захлебнется.
– Да?
– Помоги же ты! – повысила голос Роксалана. – Давай, девка. Ведьмой каждая стать хочет. Только не убивать же из-за этого!
Повернутая на бок старушка застонала и стала дышать громче.
– И что теперь делать? – спросила Оля.
– Даже и не знаю, – потерла виски миллионерша. – Тут глухомань смертная, до ближайшей деревни с дорогой километров десять. А и в той по справочнику три старика в жильцах числятся. Дай подумать… Так! Грузоподъемность «вертушки» двести тридцать кило. Во мне примерно семьдесят, в тебе от силы полтинник. Итого сто двадцать. Бабулька упитанная, но до ста вряд ли дотягивает. Должны взлететь. Давай бери под плечи, будем тащить. В больницу повезем, чего делать?
– Сейчас! – Ольга сгребла со стола оставленные банкноты, осторожно просунула старушке под кофту на грудь, потом закинула ее руку себе на плечо, поднатужилась, поднимая с пола.
– Не надорвись! – кинулась ей помогать Роксалана.
Вдвоем они довели Ираиду Соломоновну до «вертушки», пристроили внутри. Миллионерша подсадила следом за ведьмой Олю, захлопнула дверцу, обежала машину, села за штурвал, запустила мотор. В этот раз винт раскручивался довольно долго. Однако в какой-то миг Роксалана решилась, толкнула рычаг, и «вертушка» тяжело поднялась в воздух.
Разумеется, искать с воздуха ближайшую больницу они не стали. Вернувшись прежним маршрутом, Роксалана опустилась не на аэродром, а на асфальтированную площадку возле какого-то богатого коттеджа с персональным бассейном и кучей небольших вспомогательных домиков. Вертолет ждали. Несколько мужчин извлекли Ираиду Соломоновну из кабины, уложили на носилки, увезли по мощенным плиткой дорожкам. Оля увидела это уже сверху – миллионерша, даже не заглушив мотора, поднялась обратно в воздух сразу, едва захлопнулась дверца кабины.
