Продавец времени - Евгения Витальевна Кретова
– Внутри, – он указал пальцем на клетку, пояснил отрывисто: – мара кладбищенская. Вся ее сила – на земле. Чем выше, тем слабее она. А соль на крышке, чтобы не вздумала опрокинуться с ветки, да и сестер не звала… Все, пойдем, времени нет, того и гляди нагонят нас…
28
Званко лишь наутро узнал о побеге Нежданы.
– Что? – схватил слугу, принесшему странную весть за локоть. – Как пропала?
– А так, княжич, служанка ее, Леся, утром пришла в опочивальню. А княжны и след простыл. Ложе неприбранно, вещи разбросаны, а самой княжны нет…
– Так может, похищена?
Слуга пожал плечами:
– Так и Саввушки нет, коня ее.
Князь Олег лютовал во дворе, распекал нерадивых конюхов за то, что про коня не сказали, что княжну упустили, что теремной дворец не стерегут, а служанку Лесю – что хозяйку упустила, проспала. Он метался по двору, кого бил плетью, кому раздавал оплеухи. Из глаз его сыпались молнии.
Завидев Званко, гаркнул:
– А ты, княжич, чего на крыльце мнешься, словно кляча голодная? – он дождался, пока Званко подойдет вплотную, крепко взял юношу за плечи, словно железными ободьями сковал, отвел в сторону. – Ну, сказывай!
Званко озадаченно вскинул голову:
– О чем? Я не знаю, куда Неждана делась.
– В это верю… А вот куда она могла деться тебе вполне по силам догадаться… Припоминай, о чем вчера толковали на ярмарке, кого видели? – князь развернул юношу перед собой, положил руки на плечи, будто опасаясь, что тот сбежит.
Званко покосился на руки Олега, вздохнул, прикидывая, что стоит говорить князю, а о чем стоит умолчать:
– Да ничего особенного, пустая болтовня. На каруселях катались. Пряники ели. Потом Неждана ленту купила, сказала, подруге отнести надо. Меня ждать оставила, велела не идти за ней. Я ждал-ждал, не дождался, решил, разминулись, вернулся в терем. Неждана почти следом за мной и явилась. Задумчивая очень, я не стал тревожить, думал утром поговорить…
Олег задумался.
– Подруга… Какая у нее тут подруга может быть, ежели она в Аркаим раз в год приезжает, на Ярмарку? – он огляделся, крикнул Лесю, подозвал к себе: – Ты скажи, о какой подруге княжна с вечера говорила?
Служанка полоснула княжича взглядом – мол, что он там натрепал князю, отозвалась:
– Да не говорила она ни о какой подруге…
– А кто здесь мог быть? Ну, из дома, например? Из старых знакомцев?
Леся насупилась, вспоминая:
– Да никого, княже. Я об том не ведаю. А ведала бы сразу и сказала, – она еще раз сердито покосилась на Званко.
Олег вздохнул:
– Ладно, ступай… – И тут же повернулся к княжичу. – Вот что, бери-ка ты дружину, самых верных ребят, человек пять-шесть, и поищи окрест. По домам, по шатрам посмотри, поищи следы Нежданы. Только спрашивай осторожно, понял? Нам лишних вопросов не надобно!
Званко кивнул – ему самому не терпелось скорее проверить свою догадку и заглянуть в дом аптекаря. Не зная тайных троп от Аркаима до него – три часа пути. Самое время сбираться, чтобы ночь в дороге не застала.
29
Малюта каким-то звериным чутьем понял – не с добром мчатся всадники. В его сердце отдавалась злость, с которой кони топтали копытами полевые травы, сила, с которой седоки били своих коней по взмыленным крупам, пришпоривали, оставляя кровавые рубцы на крутых боках.
Ветер доносил до его чуткого уха обрывки фраз с улюлюканьем.
– Чужие, Лесьяр… из города. Конные, семеро, – прошептал.
Хозяин все понял, подхватился:
– Быстрее!.. Малюта, живо в шкатулку!
Домовой коротко взглянул на распахнутое нутро простой деревянной шкатулки, какую когда-то высек из молодой сосны Лесьяр, приговаривая слова заветные, да чертя узоры особые. Без нее Малюта не может покинуть дом и остаться с хозяином. Без нее он станет скитальцем, примкнув к презренным марам.
– Я задержу их, – решил. Потому что другого выхода не видел.
Лесьяр, может, и поспорил бы, не будь у него за спиной перепуганной княжны, да не расскажи она о пробужденной Жнице. Но шкатулку оставил. Как знак, что вернется. Что домовой Малюта – не сирота бездомная.
Вздохнув и притворив за бежавшим хозяином и его гостьей дверь, домовой припрятал шкатулку, рассыпал на столе муку, перепачкал ею лицо, будто возился с тестом. Приготовил крынку с молоком.
На дворе послышался топот, кто-то взбежал на крыльцо и, с ноги, не потрудившись постучать, выбил дверь. Малюта, как был, с растопыренными пальцами, перепачканными тестом, выпрямился и застыл, с настороженным любопытством разглядывая незваных гостей.
– Ты… – услышал.
На пороге, раскрасневшийся от скачки, с прилипшими ко лбу светлыми прядями и горящим враждой взглядом, стоял княжич Званко.
– Я, – просто признался Малюта и почесал под носом – на и без того перепачканной физиономии остался свежий след еще жидкого теста.
Он хотел было сказать заготовленную фразу, мол, хозяина нет, на дальней заимке, будет к вечеру послезавтрашнего дня, ежели надо, мол, тогда и приходите, но не успел – слова застряли в горле, а самого домового подбросило вверх, прижало к перепачканному мукой и тестом столу. Руки больно заломило.
– Говори! – орал за спиной княжич. – Где снадобья, заготовленные твоим хозяином?!
И, не дожидаясь ответа, словно домовой удумал перечить, схватил за шиворот, перевернул лицом к себе и ударил наотмашь по лицу – на щеке Малюты загорелся след княжеской печати. Малюта застонал и рухнул на пол, перевернув себе на голову муку и заведенное в тазу тесто. Скорлупа разбитых яиц рассыпалась по полу, укатилась под лавку – Малюта автоматически приметил, чтобы потом убрать.
– Да побойся Сварога, княжич, – пробормотал, вытирая кровь с разбитой губы, – вот же все снадобья. – Он кивнул на расставленные по полкам и не припрятанные Лесьяром склянки, которые ворвавшиеся следом за Званко дружинники сгребали на пол.
Домовой с недоумением смотрел, как рассыпаются, смешиваются с пылью целебные мази, отвары, чудодейственные снадобья, рецепты которых Лесьяр годами собирал и высчитывал. Слышал, как с шелестом или тихой песней из них улетучивается накопленная магия и рассыпается волшба. С удивлением поднял глаза на Званко – по злобному оскалу молодого человека понял, что тот определенно, он пришел не за снадобьями. Словно в подтверждение его догадки, княжич схватил домового за грудки, заставил подняться на ноги и, приблизив к своем лицу, прошептал горячо, исступленно:
– Мне нужно то снадобье, которым ты голову морочил на ярмарке.
Малюта сглотнул:
– Так неужто не сказал бы тебе, коли б ты спросил? Неужто громить надобно все?
– Я сам разберусь, что нужно. Где товар?!
– Так распродан весь… – Малюта развел руками. – Ты б пораньше засуетился, может, и тебе бы досталось снадобье. Глядишь, по старой дружбе хозяин и скидку бы тебе сделал…
Княжич, озверев, с такой силой тряхнул домового, что у того в глазах потемнело и искры золотой крупой посыпались из глаз. Швырнул к стене – Малюта ударился плечом о стену, скатился по ней и больно опрокинулся на лавку. Застонал. Попробовал встать, да не успел – дружинники подхватили его под локти, скрутили руки за спиной. Остальные продолжали методично переворачивать дом вверх дном, рушить полки, разбивать склянки, глиняную посуду и с таким трепетом собранные Лесьяром ступки и весы, топтались по осколкам – зло, намеренно превращая их в мелкое крошево.
– Да что ж ты творишь, княжич, – домовой сплюнул на дощатый пол кровь вместе с парой выбитых зубов, язык заплетался от боли и обиды, из гортани вырывался хрип. – За что?
Княжич подошел к нему, схватив за волосы, резко потянул вверх. Процедил в лицо:
– Ты еще, тварь безбожная, учить меня станешь? Дрянь свою княжне Неждане продавал?
При упоминании дочери князя, Малюта не смог сдержать улыбку:
– Снадобьями молодильными все больше постарше бабоньки интересуются, княжич. Неждана наша больно молода для них…
Званко больно дернул его за волосы. едва не вырвав из них клок:
– Я спрашиваю: продавал или нет?!
– Нет!
– Зачем Неждана тебя искала? Зачем следовала за тобой?
Малюта, не моргнув, солгал – то, что творили на его глазах с его домом, давало ему право не только на это:
– Не знаю, о чем ты, княжич. – Он чувствовал, как связь между ним и хозяином
