Сергей Деркач - Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу
– Любезный, – поманил я пальцем халдея.
Тот подскочил, словно всю жизнь мечтал прислужить именно мне, склонился в полупоклоне:
– Чего изволите-с?
– В вашем заведении найдется шланг или труба метра в полтора?
– Сию минуту уточню, – халдей исчез мгновенно, как по волшебству.
– Вот это сервис! – восхитился Заика. Зеленоватый оттенок кожи его лица сменился на румянец. Напиток, однако!
– Зачем тебе шланг? – тихо спросил Паляныця, наклоняясь ко мне.
– Горыныча жалко, – ответил я, искоса поглядывая на две блаженно улыбающиеся и одну страдающую головы.
Вася понимающе кивнул.
Через минуту явился хозяин, неся в руке мой заказ.
– Прошу, господа, – он подал мне полудюймовый шланг. – Стоимость включить в счет?
– Будьте так любезны, – попросил я и подозрительно уставился на подношение. – Новый?
– Обижаете! – а глазки-то забегали, щечки слегка побледнели, голосок дрогнул. Ладно, проверим.
– Премного благодарен, – я был сама любезность.
Едва хозяин удалился, я раскрутил шланг. Новый, хорошо промытый, даже не пахнет пластиком. Метра полтора есть, может немного меньше, но Горынычу сойдет. Я вставил один конец в непочатую бочку, вторую сунул в зубы змею:
– Пей, Калиныч, а то слюной подавишься. Что без тебя делать-то будем?
Пить и говорить одновременно средняя голова не умела, но по блаженно закатившимся глазам было ясно, что благодарность его не имеет границ. В разумных пределах. Ее товарки переглянулись, левая спросила правую:
– Чей-то мы раньше до этого не додумались.
– Ага, так страдали! – согласилась та.
– Ты от темы не отходи, – потребовал Вася. – Чего в харчевню зазвал?
– А-а, точно, – левая рука отставила в сторону бочонок, а голова начала разговор. – Помните, мы говорил вам, что дорога рунная ждет нас?
– Ну, было дело, – Заика оторвался от меда, блаженно откинулся на спинку деревянного стула. – И что?
– Туточки начало пути. Ну, в смысле, начало было еще там, на Буяне, когда Алатырь нас сюда перенес.
– Постой, постой, Калиныч, – Вася отставил свой бокал. – Так мы что, с Алатыря стартовали?
– Ну да. Прошли инициацию и стартовали. Он есть альфа и омега всех путей, от него начинаются и заканчиваются…
– Так мы еще и инициацию прошли? – перебил я нетерпеливо. – Обалдеть!
– Мы думал, что вы и так все поняли, раз Владимир принялся маршрут печатлеть на книгу.
– Так, стоп! – Вася слегка хлопнул ладонью по столешнице. – Калиныч, давай все с начала, только так, чтобы мы поняли.
– Ладушки. Про руны мы вам уже говаривал. Токмо руна – не буквица какая, она сакральный смысл имеет. В разных народах их иное число, но, ежели память нам не изменяет и слова деда мы хорошо запомнил, то на ключе их должно пять быть: Алатырь, Треба, Сила, Крада, Берегиня. В Пути будут еще руны встречаться, токмо служить они будут указателями, что правильно идем. А значат руны оное.
Алатырь, – змей начертал знак . – Жертвенный камень, неподвижный центр, вокруг коего непрерывно движется жизнь, обращается время и все события. Он – всем алтарям алтарь и всем тронам отец. Он – основа основ мироздания, пуп земли, краеугольный камень, фундамент всего сущего.
Треба – . То руна жертвы. Токмо через себя переступивший, отдавший жизнь во благо жизни примет настоящее посвящение Силы.
Сила – . Что мешает человеку двигаться по дороге Жизни? Сор сомнений, яд предрассудков, тупики искушений и ложные указатели чуждого мнения. Отравленного сознания оковы разбиваючи, единства, целостности внутри себя достигаючи – токмо так можливо суть Силы познати.
Крада – . Летопись гласит: и первым было слово. Что есть мысль? Намерение, скрытый замысел, камень, не облаченный в форму. Что есть слово? Огонь устремления и воплощения намерений, в коем они оживают, обретают истинный смысл. Слова бывают разные. Они обнажают суть вещей или, наоборот, скрывают ее. Сжечь все лишнее, наносное, внешнее, дабы раскрыть суть души своей – вот истинное значение руны.
Берегиня – . Руна Берегини-Матери, Макоши, богини Земли. Она дарует жизнь, но она же ее отнимает. Это сила Земли-матери, коя вскормила нас своей грудью и ведет по жизни, и лелеет на дланях своих, аки детей малых. И оберегаючи ее, мы бережем себя.
– Во загнул! – прошептал Заика. – А стиль каков, а? До слез, до мурашек прошибло.
– Потому мы вас в харчевню сию запросил, ибо руна туточки есть указательная, Радугой зовется, – змей указал на вывеску.
Я вдруг вспомнил вывеску этой харчевни. То-то заглавная буква показалась мне какой-то странной, не вписывающейся, что ли, в общий славянский ландшафт.
– Тут и дурак все понял бы, – пробурчал Паляныця. – Дальше-то что?
– Не знаю. Мы вышли на Путь, с которого свернуть уже не получится, как бы ни старались. Разве что нас заставят сделать это.
– То есть… – я отставил бокал.
– Ну-у, убьют, например, или еще чего подобного, – правая голова с невинным видом продолжала хлебать напиток.
Мы с Заикой посмотрели сначала друг на друга, а потом на командира. Во попали! Нет, я, конечно, не против топать по Пути, но не с летальным же исходом!
Вася спокойно взял бокал в руки, меланхолично отхлебнул, посмотрел на нас, спросил:
– А чего вы хотели? Никто же не говорил, что легко будет и безопасно. Можно подумать, в лабиринте санаторий был? Чего париться, в самом деле?
Ну, так-то оно, конечно, да. Но как-то стремно все же.
Вася снова отхлебнул, а потом обратился к Вовану:
– Хотел спросить: зачем ты фотографировал путеводную?
– Я уже думал: не задашь этот вопрос, – ухмыльнулся тот. – Только нам карта нужна.
– Какая карта? – я попытался сходу сообразить, что на уме друга. Не вышло.
– Мира магии. Калиныч, ты как?
– Здесь мы вряд ли ее найду, – левая голова со вздохом перевернула свой пустой бочонок вверх дном, потом, не спрашивая разрешения, взяла бочонок средней товарки. – Я глоточек. М-м, вкусно!
– Я тоже, – правая голова уже отбросила свой бочонок и себе потянулась к напитку.
– Хорош вам! – Вася даже хлопнул ладонью по столешнице. – Купите еще, если мало.
Головы угомонились, средняя победно смотрела на своих товарок, продолжая тянуть мед через шланг. Оно и понятно: чужое всегда слаще собственного.
– Мы отвлеклись, – Паляныця посмотрел в глаза левой голове.
– Здесь особливая карта надобна, – пояснила та. – А такая есть только в Приказе.
– Ясно, – Вася забарабанил пальцами по столу, потом сплюнул: – Тьфу ты, Калиныч! Со своим медом совсем с толку сбил. Заикин, карта-то тебе зачем?
– Смотрите, – Вован пересел так, чтобы нам с Паляныцей было удобно смотреть на экран книги. – Видите, какую сложную кривую нарисовал луч? На что похожа?
– Пентаграмма, – досадно, что Заика – не я – первым сообразил.
– Отож-бо и оно! Я тогда еще подумал, что неспроста луч по камню гуляет, да еще такому хитрому. А если это Алатырь рисовал нам маршрут? Тогда останется его просто наложить на карту – делов-то!
– Головастик! – Вася даже потеребил шевелюру Вована. – Мне бы и в голову не пришло сообразить, что к чему, а он, видишь, в секунду просек.
– Теперь мы будем идти не по следу, теряя его и находя, а упреждать злодейку, даже засаду можем устроить, – я потер руки от удовольствия. Благодаря Заике, мы превращались в настоящих охотников.
– Это навряд ли, – вмешался Горыныч.
– Объясни? – предложил Вася.
– Хоть Ледница слаба покамест, но и вы еще не готовы. Тут иначе надобно.
– А люди пусть гибнут? – Заика начал заводиться, как старая патефонная пластинка. – Так что ли?
– То не наша забота, – ответил Горыныч спокойно. – Для сего особливая служба в Приказе есть, и с того хлеб свой ест.
Повисло тяжелое молчание. Наконец, резко поднявшись, Вася приказал:
– Ну, вот что. Бродить по Миру слепыми – не дело, карту по-любому доставать нужно. Нанесем маршрут на нее – тогда и примем окончательное решение. Горыныч, расплатись с хозяином. Идем, парни.
На улице – ни души. То ли не время еще, то ли еще что.
– Народ как повымер, – зябко повел плечами Заика. – Куда все подевались?
– А сейчас спросим у Горыныча, – мне почему-то тоже показалось, что повеяло морозом. – Слышь, Калиныч, а народ-то где?
– Откуда нам знать, – ответил тот, оглядываясь по сторонам, словно пытался сориентироваться на местности. – Тут где-то.
– А деньги ты откуда доставал? – Вася улыбался широко, открыто.
– Оттуда, где и книгу прятал.
– А где ты ее прятал? – подозрительно переспросил Заика.
– Тебе лучше не знать, – ответил змей, но тут же переменил тему: – Мне одному кажется, что похолодало?
А морозец-то сейчас неуместен, лето, как-никак. Нервы напряглись, в сердце закралось предчувствие беды.
– Ныкайся! – крикнул Горыныч и сиганул в ближайшие кусты.
