Сады Рэддхема - Лана Фиселлис
– Умело переводишь тему. Молодец. – Он стряхивает пепел в сторону. – Нас всех обучают военному делу. А дальше мы сами выбираем, по какому пути нам идти: стать боевым магом или «придворным». Есть ещё маги рабочего класса. Как можешь догадаться, я выбрал первое. Ежесуточное нахождение в четырёх стенах не для меня. Не вытащи меня Агата, я бы сошёл с ума в Подземном Городе.
– О… Извини за такой бестактный вопрос. Вы с ней встречаетесь? Или просто дружите?
Элиот отворачивается от меня и тихо смеётся.
– Это тоже часть твоих наблюдений? Мы создали такое впечатление? – Его брови удивлённо ползут вверх, когда мы снова встречаемся взглядами. – Мы с Агатой слишком разные, чтобы связывать свои судьбы чем-то большим, чем просто дружба.
– А с ней я тоже не была знакома при жизни?
– Ох, мы с ней не разговаривали о прошлом настолько детально. До этого наша дружба ещё не дошла. – Он качает головой, вновь выпуская изо рта облако дыма. – Когда тебя убили, Агате было четырнадцать лет. Она мало того, что не знала тебя… Да даже если бы и знала, то сомневаюсь, что запомнила тебя. – Юноша пожимает плечами, прежде чем затушить сигарету о почти растаявшую корку льда на перилах. – Насколько я знаю, та – не буду называть имен, – что поступила так с тобой, не отличается милосердием к тем, кто не подчиняется ее воле. Агате вообще повезло, что она осталась жива. Моя старшая сестра успела забрать меня в Подземный Город. А вот родителям повезло куда меньше. Мне тогда было шестнадцать лет, но помню всё, будто это было вчера. – Взгляд Элиота, полный тоски, скользил по крышам. – Когда Агата пришла к нам, ей мало кто доверял. Причину она сама тебе расскажет, когда посчитает нужным. Я, как видишь, поверил.
– Ей так необходим был сообщник?
– Скорее, собеседник, которому она с радостью забьёт голову ненужной информацией. Одна из таких глупостей привела нас к тебе, – хмыкает он, смотря на меня. – Ну а что ты расскажешь о себе? О том мире, где ты была. Ещё неделю назад я считал Агату безумной, а тебя – не более чем глупой детской сказкой. А сейчас стою и разговариваю с тобой, сетуя на свой скептицизм.
Я улыбаюсь.
– Даже не знаю, с чего начать. Так много всего. – Я снова оглядываю крыши. – Некоторые из наших зданий полностью покрыты стеклом. Поднимаются вверх, выше деревьев, порой даже облаков. На лошадях ездят только ради развлечения, предпочтение отдают автомобилям – это что-то вроде кареты, которая едет сама по себе, но ею можно управлять.
– Магия?
– Наука. Хотя особой разницы нет. Одежду мы тоже носим другую. А еда… боже. Тебе просто необходимо попробовать пиццу. Когда я только очнулась, Миша принёс мне её. И это было намного вкуснее пресной больничной еды. Возможно, только благодаря пицце я и выздоровела.
– Миша? Он твой… друг? Или мне тоже включить свою наблюдательность? – хмыкает Элиот, складывая руки на груди и опираясь о стену позади себя.
– Друг, да. Я ничего о нём не помню. Когда открыла глаза, увидела перед собой его лицо. Как лицо Агаты, когда вы вытащили меня. Он сказал, что мы были близкими друзьями до того, как меня нашли, как я потеряла память. Сначала я ему не верила, но… он… был так добр ко мне… – Я сплетаю пальцы и сжимаю их в замок. – Если получается, что моя настоящая жизнь была тут… – Сжимаю руки так сильно, что хрустят суставы. – Получается, что, – внутри что-то лопается от вдруг накатывающего осознания, – Миша мне вовсе не друг, никогда им и не был. Он соврал ещё тогда, в больнице.
– Я не хочу тебя пугать, Селена. Мы не знаем, как работает та магия, что сохранила тебя живой здесь, перенесла в мир высоких зданий и пиццы. Но кое-что я могу сказать точно: всё вокруг тебя там было своеобразной игрой. Скорее всего, твоё окружение создали специально, чтобы оно разыграло представление. Тебя нужно было отвлечь, ведь ты могла вспомнить что-то из нашего мира и попытаться вернуться обратно.
Язык обжигает горечь обиды. Ни Мария, ни Миша не были со мною искренними, они были лишь актерами. А Илья? А отец Миши с его кофейней? Всё это… ложь. Сердце больно колет под рёбрами, а глаза предательски щиплет. Тогда я думала, что проживаю свою жизнь – ту, которую потеряла вместе с памятью. Ложь началась с того момента, как я открыла глаза в больнице.
Ложь. Ложь. Одна сплошная ложь.
– Война никогда не приводит к чему-то хорошему, – практически шепчет эти слова Элиот, опуская взгляд на наледь.
Это означает, что у меня никогда не было друга Миши, не было семьи, работы. Не было ничего.
Наверное, Элиота беспокоит моё «потухшее» лицо. Он виновато отводит взгляд и щелчком пальцев выкидывает окурок на улицу.
– Эта война нас многого лишила. Семей, друзей. Надежды. У тебя отобрала жизнь. Я понимаю, что это удар: спокойно жить и вдруг узнать, что этой жизни как таковой просто не существует, – на выдохе произносит парень, заставляя меня вслушаться в его слова. – Но ты здесь. Ты можешь построить свое будущее сама. Какой путь ты выберешь? Путь смирения? Оставишь все как есть? Или Путь мести – станешь сумасшедшей, что будет мстить за отнятое? Путь борца – возьмёшь всё в свои руки?
– Вот это ты завернул, – устало говорю я, опуская глаза. – Всё происходит слишком быстро. Я… Мне нужно время.
– Время – это роскошь, которую мы сейчас позволить себе не можем. Но, думаю, немного времени у тебя всё же есть. Не забудь сказать, по какому пути решишь пойти. А сейчас, – Элиот отталкивается от стены и открывает передо мной дверь, – пошли-ка внутрь. Агата будет крушить всё на своём пути, если узнает, о чём мы с тобой говорили.
Я улыбаюсь, покидая балкон.
Путь смирения? Путь мести? Или всё же Путь борца?
7 глава
Селена
Упираюсь ладонями в шершавую кору дерева. Пальцы стали липкими. Это не только моя кровь. Мне ещё никогда не приходилось видеть лужи этой отдающей металлическим запахом жидкости и море трупов. К горлу подкатывает тошнота; приходится прерывисто вздохнуть, буквально проглотить это мерзкое ощущение. Я думала, что смогу избежать всего этого, что мне не придётся убивать. Пусть происходящее окажется страшным сном, чтобы можно было закрыть глаза и открыть их уже в своей полной света комнате…
Ногу снова простреливает, и я наваливаюсь на дерево плечом.
