Подменыш - Ольга Богатикова
Матвей коротко вздохнул, а потом поднял голову и посмотрел мне в глаза.
– С нечистью мне все понятно, – сказал он. – А с тобой пока нет. Я правильно понимаю: наша деревенская соседка говорила о тебе правду?
Я кивнула.
– Ты действительно провела две недели в параллельном мире?
– Я бываю там до сих пор, – усмехнулась я. – В Нави у меня много друзей, и я время от времени их навещаю.
– И как тебя принимают?
– Прекрасно. Они считают меня своей, а потому относятся очень сердечно. То, что жителей Яви во мне пугает, для Нави не имеет никакого значения. Там такие все.
– Сколько же времени ты можешь проводить в другой реальности?
– Сколько угодно. При желании, я могу переехать туда навсегда.
– О!.. И тогда ты тоже станешь нечистью?
– Этого я не знаю. Я ведь живая. Меня никто не убивал, и грань между мирами я не разрывала. Я могу переходить в Навь через уже существующие порталы, но, в отличие от прочих духов, ни к одному из них не привязана. Понятия не имею, кем бы я стала в Нави. Возможно, просто колдуньей.
– Слушай, – Матвей подсел ко мне ближе, – в этом твоем параллельном мире есть существа, которые тоже не привязаны к порталам?
– Есть. Например, цмоки.
– Кто?..
– Это чародеи, которые умеют обращаться в крылатых огнедышащих ящеров.
– То есть драконы?
– Скорее, змеи. Они считаются первородными жителями Нави и собственных точек разрыва не имеют. Цмоки могут свободно перемещаться через любые порталы или создавать собственные, но, как и другая нечисть, не способны отходить от них далеко. Наша реальность не очень-то любит пришельцев из других миров, поэтому ограничивает их передвижения.
– Как интересно… А если в Навь проникнет человек с Земли? Не ведун, вроде тебя, а обычный, среднестатистический. Она его тоже отторгнет?
– Нет. Навь гораздо гостеприимнее Яви. Проблема в том, что она может не отпустить его обратно. Если человек пробудет в ней двадцать один день, он превратится в ее полноценного жителя и обратно уже не вернется. В Нави большая проблема с рождаемостью, и каждый новый житель для нее на вес золота.
– Именно поэтому нечисть любит воровать человеческих детей?
– Совершенно верно.
Январин оторвал взгляд от моего лица и устремил его куда-то в окно. Там было серо и хмуро – на улице явно собирался дождь.
– Так значит, сказки реальны, – негромко сказал Матвей.
– Сказка – ложь, да в ней намек, – заметила я. – При этом она не перестает быть выдумкой. Правда рассыпана в ней по крупицам, и эти крупицы надо уметь отделять от вымысла. А то ведь можно подумать, будто и Колобок, и теремок со звериным общежитием тоже существовали на самом деле.
– Я уже готов поверить во что угодно.
– Во что угодно не надо.
– Матрена, у меня есть еще один вопрос. Если в Нави тебе хорошо, а ее жители тебя уважают, почему ты до сих пор туда не переехала?
Перед моим внутренним взором встали желтые глаза с вертикальным зрачком.
– Я пока не вижу в этом необходимости, – немного помедлив, ответила я. – Что тебе рассказать еще?
Матвей пожал плечами.
– Мне, вроде бы, все ясно.
– Ладно, – кивнула я. – Если появятся вопросы, обращайся.
Глава 4
За помощь в поисках Алексея Плошкина спасибо мне все-таки сказали. Тем же вечером мне позвонил дядя Капитон и выразил горячую благодарность от имени его родителей, от городского отделения полиции и лично от себя. Я не стала уточнять, действительно ли родители и полиция в курсе этой благодарности, ибо ответ и так был очевиден.
– Когда мы забирали мальчика из Соловьевки, он выглядел очень хорошо, – заметил дядя Капитон. – Был чистым, накормленным и находился в прекрасном расположении духа. Когда мы спросили, как он провел эти два дня, Леша сказал, что за ним ухаживал добрый дедушка с длинной бородой. Его отец и мать решили, что это был местный лесник.
– Вот и прекрасно. Ребенка хотя бы не заподозрят в умопомрачении.
– Да, получилось удачно, – согласился дядя. – Кстати, Матрена, я ведь хотел задать тебе вопрос.
– Задавай.
– Откуда в Соловьевке взялся Матвей Январин?
– Он купил здесь дом и теперь временами заглядывает ко мне на чашку чая. Почему ты спрашиваешь?
– Мне подумалось, что мы напрасно обсуждали при нем лешего. Январин, конечно, в курсе, что ты девушка не обычная, однако наш разговор мог его удивить.
– Не переживай, Матвей воспринял его адекватно. Более того, он даже намерен продолжить наше знакомство.
– А ты? Ты намерена его продолжить?
– Почему бы и нет? Январин – добрый, приятный человек. Если он не сбежал от меня сразу, значит, мы с ним еще пообщаемся.
– По деревне о вас обязательно поползут слухи.
– О, не сомневаюсь. Знаешь, баба Паша уже пересказала ему мою биографию и попросила быть со мной осторожнее.
– И после этого он все еще ходит к тебе в гости? Похоже, ты ему нравишься, Матрена!
Я улыбнулась.
На личном фронте у меня всегда было не очень. Вообще-то, мужчинам я обычно нравлюсь. У меня чистая гладкая кожа, длинные красивые волосы, приятные черты лица, хорошая фигура, за которую, как выразился один из моих бывших кавалеров, можно зацепиться не только взглядом. При этом ни один мой роман не длился дольше четырех недель.
У меня нет привычки обсуждать с ухажерами свою ведовскую природу, однако они чувствуют ее сами, а потому стремятся как можно скорее прекратить наши отношения. После двух-трех свиданий мои кавалеры либо молча исчезают, либо прямо говорят, что им рядом со мной не комфортно, и смысла в наших встречах они больше не видят.
Я давно привыкла к такому положению дел, и, познакомившись с интересным человеком, иллюзий по поводу него не строю. И это всегда очень грустно.
О том, что на Земле мой удел – одиночество, мне любезно напомнили уже на следующий день. Это одна из моих суперспособностей – появляться в том месте и в тот момент, когда у людей возникает желание перемыть мне кости.
Утром я отправилась в магазин за шоколадом – в полдень на лесной поляне деда Ермила должен был состояться праздник первых цветов, и я хотела принести иномирным друзьям немного местных сладостей. У магазина меня догнал вишневый кроссовер Матвея.
– Я собираюсь в город, – сказал Январин, опустив стекло. – Вернусь вечером. Тебе что-нибудь привезти?
Привозить ничего не требовалось. Мы несколько минут поболтали, после чего Матвей уехал. А чуть позже, выйдя из магазина
