Галина Гончарова - Волк по имени Зайка
Многое я умею. Но признаваться не буду.
– И что у нее на шее?
Можешь посмотреть – но недолго. Зубы у меня есть. И руку они располосовали бы очень неплохо. Это дикие зайцы так не могут, а я вполне плотоядная.
– Посмотреть она не даст, это видно.
– Какая-то она слишком ученая для зайца.
Шарк фыркнул на болтуна не хуже, чем я.
– Соколов учат, собак, кошек, почему не зайцев? Если они через обод от бочки прыгают?
Ага, попрыгаю я тебе, ночью по голове, умник…
– Да, нам бы десяток таких.
– Ага, отряд ручных зайцев.
Все засмеялись. Я блаженствовала у огня.
– И костра она не боится.
– Домашняя девочка, хорошая, умная…
Колин погладил меня по грязной шерсти. Я подалась поближе, чтобы еще и лоб почесал.
– Если у меня будет личный герб – я знаю, что на нем изобразить. Она мне сегодня жизнь спасла.
– Вы ей, она вам, все справедливо.
Я дернула ушами на слова Шарка. А ведь и правда, сегодня мы сквитались.
А что теперь?
Все уже уснули, а я лежала на груди у Колина, грела его, грелась сама и думала. Я могу уйти в любой миг и сейчас уже имею на это право. Долг жизни заплачен, у меня своя дорога, у Колина своя.
Могу уйти. А хочется ли мне уходить?
Вот тут вопрос.
Пока мне и уходить не хочется, и… Будем честны – я боюсь.
Эту компанию людей я знаю, а в любом другом месте я буду беззащитна. Да и мне надо еще добраться до деревни, осмотреться там, пожить пару дней, чтобы решить, чего я хочу…
Пока же безопаснее двигаться с Колином и его компанией.
Скорость, уют, безопасность… я все это получаю вместе с ними. Стоит ли отказываться, пока нет ничего взамен?
Нет, пока мне лучше поехать с ними, а там посмотрим. Главное, не раскрываться.
Я устроилась поудобнее. Колин уже уснул, а я все еще бдила. И дождалась.
Мы называем его часом лешего. Самый тяжкий предрассветный час, когда всех мучают кошмары, когда люди умирают, когда лошади укладываются на землю и ждут рассвета, а ночь сгущается, трогает холодными липкими пальцами плечи, и кажется, что утро никогда не придет.
Мне даже поворачиваться не надо было, чтобы видеть, – преимущество заячьих глаз. Колин спал глубоким спокойным сном. Придремал и часовой, а вот пленник, наоборот, оживился.
Потянулся головой к воротнику, ухватил поудобнее декоративную отделку зубами, рванул, еще раз и еще, стараясь не шуметь, – и в траву выпало небольшое, но очень острое лезвие без рукояти.
Как интересно-то…
Я не стала ждать, пока он перепилит веревки, вот еще не хватало. Потихоньку подползла к Шарку – и чувствительно цапнула его за руку.
И тут же отскочила в сторону.
Вовремя.
Старый вояка явно попытался лишить Колина домашнего любимца. Таким ударом из меня бы заячий блинчик с глазками получился. Не вышло.
Крашри замер, но было поздно. Шарк проснулся, огляделся, увидел меня, потом увидел Крашри, изогнувшегося в тщетной попытке достать лезвие – и все понял.
– Ах ты ж…
Какое интересное слово. А я таких и не знала! Надо запомнить…
Шарк поднялся, пнул ногой капитана, возвращая его на место, обстоятельно завязал ему рот полосой ткани, в которой я опознала использованный бинт, прикарманил лезвие…
Крашри зарычал сквозь кляп. Вот теперь от него пахло правильно. Гневом и безнадежностью. Шарк огляделся, нашел меня взглядом, посмотрел на лезвие, на свою руку…
– М-да…
Больше он ничего не сказал. Я прижала уши и вернулась к Колину.
Будем надеяться, мне не свернут шею из-за моей исключительности?
Корт Шарк, десятник стражи
Я посмотрел на лезвие в своей ладони. Понятно, почему эта гадина так просила оставить ему рот свободным. Хорошее лезвие, тонкое, острое – прелесть. Себе надо будет зашить.
И опять зайчиха меня разбудила. Хм-м…
Странно это как-то. Слишком она умна для дрессированного зайца. Но что это еще может быть?
Нечисть?
Ага, вот такая у нас нечисть, людям помогает, живота своего не щадя… в облике зайца. Кому расскажешь – до соплей досмеются. Нечисть же от крови звереет, кидается, грызется…
Оборотень?
Заяц?! Ну уж даже не смешно. Волки есть, медведи тоже, вообще оборотни – это зверье. Дикое. Но чтобы заяц… нет, бывает что-то схожее по массе. Так еще до оборотней-муравьев докатимся, а что, дома ж они строят? Умные, а что мелкие – наплевать, зато дворцы какие…
Да нет, это бред.
А вот насчет голой девки, которая лорда перевязывала, – точно нет. Следы я сам посмотрел – была такая. Пятки голые, маленькие, может, и правда лесная дева?
По легендам – они с людьми не гнушаются и поближе пообщаться, и траву спиной помять, хоть и далеко не со всеми…
Если такая положила глаз на Колина, то… А и ничего страшного. Мальчик станет мужчиной – и все тут. К тому же вне леса их власть невелика, просто мстительны бывают очень, но тут уж я объясню мальчишке, что расставаться с лесными девами надо по-доброму и никак иначе. Может, она и зайца науськала. Лесные девы над всей лесной тварью властны…
Ладно!
Главное, опасности для мальчишки нет, а остальное – неважно.
Надо попробовать придремать еще хоть чуток. Возраст у меня не тот – сначала драки, потом ночи бессонные… Пока все спокойно – спать.
Вадан Тарп, лучник
Я лежал, смотрел в небо и думал. И нечего фыркать в этом месте, что я – дурак, что ли?
Мысли были печальными и тоскливыми.
Ладно – капитан, ему терять нечего, да и награда может быть достойной при удаче. А вот я как попал во всю эту свистопляску?
Когда капитан предложил нам съездить за лордом Торвальда и убить его – мне дурно стало. Я аж слюной поперхнулся, хорошо хоть, стоял позади всех и незаметно было. Но сказать ничего не успел – и оно к лучшему. Иначе убили бы, как потом с Маки и произошло. Нам-то капитан доверял, на нас и решил это все взвалить.
Я и сам думал убраться в сторонку, но только шанса не подворачивалось, а уж когда Маки прибили…
На дороге я честно держался позади всех, стараясь не попасть под стрелы или мечи, стража у мальчишки оказалась зубастая и в кольчугах, так что кое-кого они положили, а уж когда оглушили капитана, стало понятно, что добра ждать не приходится, – и я удрал.
А теперь мы все изменники?
Э, нет, тут явно можно покрутить. Сбегать из родной страны потому, что двое лордов не поладили, а я не успел вовремя выскочить? Не много ль радости? Что дураки – это верно, а только за подчинение командиру голову не сносят. Даже когда мятежи случаются, победитель никогда солдат не казнит, потому как они по приказу сражались.
Сбежало нас четверо, но мне с остальными тремя было не по пути. По той тропинке пойдешь – навсегда пропадешь. Сначала чужое имя, потом чужая жизнь, потом дорога и чужое добро, а потом – веревка. Одна и личная, но болтаться на ней мне не хочется.
А теперь мы в жернова можем попасть. А можем и выскользнуть. Я могу…
Командира послушать – дело одно, тут никто меня не упрекнет. В бега податься – другое, на дорогах разбойничать – и вовсе третье.
Нет, на такое я не пойду. А вот куда пойду?
А отправлюсь-ка я к Колину. То есть к лорду. Брошусь в ноги, покаюсь, все расскажу, чему свидетелем был. Сразу они мне, как пить дать, не поверят, но потом, по прошествии времени…
Да в крайнем случае и уйти можно.
Но человеком же! Не предателем! Даже если и кару какую наложат – повинную голову меч не сечет. Крови на моих руках нет, совесть чиста – можно попробовать.
Как удачно, что все трое спят… Мне пора.
Калайя, жена вожака, мать Заи
Утро выдалось хлопотным. Я специально не ложилась после Бега, надо было проверить, что собрал с собой муж, да и для Марси кое-что положить…
Что с моим ребенком?
Где она?
Пусть и неудельная, пусть и заяц, но она МОЯ ДОЧЬ, и этим все сказано! И я не позволю, чтобы мой ребенок бродил невесть где! Особенно – не дай Лес – если она к людям пойдет! Это же такие твари!
Они же ее обидеть могут! Убить!
Они вообще!!!
Я потрясла головой, отгоняя кошмарные видения.
Вот Заюшка в дерюге просит подаяние, и кто-то кидает ей кусок плесневелого хлеба. Девочка благодарит и принимается жадно его грызть.
Вот заяц, бегущий по лесу, падает, пронзенный стрелой.
Вот Хоши зачитывает приговор: «Поелику оборотень тварь богомерзкая и отвратная, должно сжечь ее на костре и пепел над водой развеять…»
Меня затрясло.
Мой ребенок с людьми!
Да это кошмар! Это же не стая, а невесть что! У нас хотя бы детей не грызут, а у них?! Они же свое потомство пожирают!!!
Ужас!
– Мам… – Дочь подкралась незаметно.
– Что тебе?
– А папа за Зайкой пойдет?
– Да.
– А зачем?
Не поняла? Я развернулась и пристально посмотрела на родимое чадушко. Симпатичная волчица растет, высокая, желтоглазая, вся в меня…
– То есть?
– Ну… надо мной все смеются, потому что у меня сестра – заяц. Может, ей отдельно будет лучше? Здесь-то она в жизни парня не найдет…
Рука сама потянулась к тяжелому половнику.
