Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Тем более, у него начались головные боли, и это настораживало. Слабые, пульсирующие, периодически пропадающие ощущения ножа в голове наступали, неожиданно, и отступали, также, оставив противное слабое головокружение. Альфонсо начал замечать, что стал быстрее уставать; сначала он думал, что это возраст, но потом заметил, что и Феликс тяжелее дышит, шаг его уже не такой легкий, как был раньше, да и вздыхает он чаще. И от этого хотелось казаться выносливее другого, отчего оба путника попали в странное, негласное соревнование, кто быстрее сдуется, доводя себя до, почти, изнеможения.
Они шагали по мягким иголкам, стараясь не прикасаться даже к веткам этих уродливых деревьев, когда в нос ударил запах тухлятины, а потом, посреди поляны, обнаружился и ее источник.
Мертвое животное было целым, но путники, сколько не старались определить его вид, так и не получилось: похож зверь был на лисицу, но с плоской мордой и вывернутой челюстью, при этом имел горб, а ноги его были вывихнуты в стороны, причем не насильственным вмешательством, а самой жизнью при рождении. Шерсть торчала клочками, чернела лысая шкура, покрытая язвами и рубцами.
– Что бы это ни было, ему повезло, что оно сдохло, – задумчиво изрек Феликс. Он сказал это спокойно, растягивая слова, отчего стало понятно, что ему страшно, и он пытается подавить в себе этот страх.
– А нам повезло, что оно сдохло раньше, чем мы сюда пришли, – добавил Альфонсо. Почему то ему стало мерзко при одной только мысли о том, что ему бы пришлось драться с этим убожищем, мало того, была вероятность вообще оказаться у него в кишечнике.
– Думаешь, оно здесь было одно такое?
И оба, рефлекторно, посмотрели вокруг.
К счастью, Лес просматривался далеко, а шорох игл не давал шанса зверям подойти незаметно, но были и минусы…
Черную фигуру путники увидели задолго до появления ее на опасном расстоянии, и времени приготовиться бежать было предостаточно. Однако и зверюга увидела их издалека, и ничего не помешало ей, отматывая пространство огромными прыжками, прискакать на свой обед.
Альфонсо и Феликс уже сидели на большом, раскидистом дубе, на котором, при желании, можно было бы и отразить атаку животного, если бы оно лазило по деревьям, что было очень кстати, потому что оно лазило. Похожее на трех метровую кошку, абсолютно черное создание лезло на дерево не без труда: лапы ее бугрились крупными мышцами, но когти были вывернуты в сторону, цеплялись за кору плохо, спина ее была горбатой, еще и изогнутой так, что таз отходил вбок, и видно было, как позвонки животного двигаются под кожей наезжая друг на друга. Ни о какой кошачьей грациозности речи не шло; вскарабкавшись на дуб, кошка посмотрела на путников, облизнулась и замерла. Альфонсо, посмотрев на нее, похолодел настолько, что чуть не выронил кинжал.
У кошки было две головы. Одна, рабочая, смотрела на свою еду в перспективе нормальными глазами, а вторая торчала сбоку из шеи, шевелила ушами, моргала глазами невпопад, словно жила своей жизнью, и, сколько не пыталась скосить глаза в сторону, что там происходит не видела.
– Бог, мой, – прошептал Феликс.
Кошка подошла, нерешительно, зарычала, неуверенно, получила по морде ногой и, завизжав, спрыгнула с дерева. Затем убежала.
– Сильный был бой… Что с тобой, ты что, ранен? – спросил Альфонсо.
– Нет, но у меня кружится голова, – ответил Феликс, и если он признался в своей слабости, то значит это было серьезно. Кое – как спустившись, путники решили устроить привал, развели костер. Оставшуюся зайчатину, насмотревшись на местных уродов, ели неохотно, после чего Альфонсо долго блевал. Вернулся к костру он едва держась на ногах, вытирая идущую носом кровь.
– Это Мертвый Лес, – сказал он Феликсу, – помнишь, мы в такой уже ходили? Нужно убираться отсюда как можно скорее.
Нехотя, через силу, едва переставляя ноги, бросив и костер, и заготовленные дрова, путники поплелись дальше, уже не вперед, а вправо, надеясь обойти эту мертвую зону. Феликс догадывался, что Альфонсо не знает, куда идти, что рисунок, который он все время разглядывает, не говорит ему ровным счетом ничего, но он молчал: назад ему дороги не было, жизнь без принцессы была бы не жизнью, а без волшебства Богов не видать ее было Феликсу, как своего затылка без зеркала. И он шел вперед с тем упорством обреченного, которое дарит эта великая женщина – надежда.
К сумеркам оба выбились из сил, но стало легче, хоть головы пульсировали и шумели, как речной поток, но сон все же подарил силы и немного хорошего настроения.
Несколько дней прошли в относительном спокойствии: среди множества неясных шорохов, непонятных, даже для опытных ходоков, звуков, мелькающих теней и блестящих в темноте глаз. При этом Альфонсо постоянно ощущал какую то противную слабость и надоедливое головокружение, связанное, при этом с нетвердой походкой и рваными движениями. Все же хорошо, что никто не нападал: отбиться или убежать в таком состоянии было бы трудно; бесконечное, неясное шевеление поначалу настораживало, но в конце-концов, стало все равно. Осталась только усталость.
Волк напал неожиданно, выбрав для нападения большую поляну, выпрыгнув из кустов – жестких, как сама жизнь, страшных, как сама смерть, с висящей клочками корой; зверь попался под стать – с торчащими костями, словно сломанными в обратную сторону лапами, на которых непонятно вообще, как он ковылял, и сломанными коричневыми зубами. Был он небольшой, метра два в длину. Но если Альфонсо, столкнувшись с хищником, обычно смотрел на зубы оного, то этот привлек взгляд своей лапой – пятой лапой, торчащей посередине грудной клетки. И она настолько завладела его вниманием, что Альфонсо даже впал в ступор, то есть, сделал то, чего раньше обычно не делал.
Волк даже не зарычал. Он бросился вперед на своих кривых костылях, не показывая того дикого задора и быстроты движений, коими славились его собратья; казалось, что если и не убегать, то зверь передумает нападать, как та черная кошка, Альфонсо даже поймал себя на мысли, что волку тяжело шевелиться, но это оказалось не так. Корявая, уродливая, но все же смертельно опасная туша требовала к себе уважения.
Прыжок волку не удался особо – Альфонсо увернулся в сторону, полоснув кинжалом при этом зверя по морде; Феликс отбежал в сторону, кинул в волка камнем, чтобы отвлечь его внимание, и тут же на него бросился второй волк, сбил с ног, оба они покатились по земле. Новоявленного графа спасло то, что он, перекувыркнувшись через голову спиной вперед, умудрился встать на ноги, а волк упал набок.
Первый зверь отвлекся на камень всего на миг, но и этого мига было достаточно, чтобы Альфонсо, отчаянным движением, засадил кинжал ему в глаз по
