Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Феликс сидел как раз под решетчатым окном; он сочинял речь – премного выспреннюю, героическую и пафосную до тошноты, чтобы в следующий раз, увидев Алену, не показаться ей косноязычным идиотом, хотя, по мнению Альфонсо, как раз как идиот Феликс себя и вел.
Эгель спал, потому что когда он не спал, он возмущался оказанным приемом, тем, что их называли предателями: к «справедливости» и своеобразному мышлению королей (а особенно Аэрона, перещеголявшего всех королей и тем и тем) он еще не привык, как не привык он и к тому, что люди для любого правительства – это просто способ достижения своих целей, а не самоцель. О казни никто не думал: Альфонсо привык, что его периодически приговаривают к смерти, остальные были заняты своими эмоциями и концентрировались на наказании. Здесь костлявая не вкусила сладости человеческого страха, здесь она грустно помахивала косой и скучала.
В один из прекрасных, солнечных дней, прямо перед завтраком, открылась, с диким лязгом дверь, и в камеру вошел новый начальник дворцовой охраны – крупный, пузатый, но не тот пузатый, у которого трясется сало и которого душит одышка, а тот пузатый, у которого трясется сало, но он неимоверно силен физически. Лицо было крупным – наверное, поскольку большую часть его занимала борода и брови.
– Герцог Альфонсо дэ Эстэда… – начал он.
– Началось, – вздохнул Альфонсо.
– Королевским приказом Вам предписывается явиться перед королем, дабы смиреннейше просить прощения его Величества и молить о пощаде.
Другими словами, Аэрону что то понадобилось, но, просто так простить такую дерзость он не может, по этому придется поунижаться.
Альфонсо унижался без содрогания в сердце – страх, что о тебе подумают люди, как было у дэ Эсгена, тоже слабость, мешающая достижению цели. Перед всеми оставшимися вельможами, под жалостливым взглядом принцессы, встал он на колени перед пыльным сапогом короля, ударился лбом о каменный пол, долго просил о пощаде, пустил слезу и был милостивейше прощен.
– Герцог Альфонсо, ты предал свою страну, ты предал своего короля, но у тебя есть шанс искупить свою вину, – важно проговорил Аэрон, и замолк.
– Ты знаешь, что со вчерашнего дня замок столицы находится в осаде (это откуда, интересно? – подумал Альфонсо). Армия объединившейся Степи и Алексии многочисленна, вот-вот подгонят требушеты, и тогда крепость не устоит долго.
– Ваше величество, позвольте спросить, а сколько подгонят требушетов?
– По данным наших шпионов – десять штук.
– А, тогда не подгонят, – протянул Альфонсо, – мы их уничтожили…
Повисла тишина. А после нее у Альфонсо потребовали подробного рассказа, как они уничтожили те страшные машины, и потом снова повисла тишина. Возможно, засунуть ствол небольшого дерева между зубцов крепости и использовать его как лук, было не так сложно придумать, но этого этого никто, кроме Инженера, не придумал. Правда, до этого эти требушеты использовались только пару раз.
– Найдите этого Инженера, – приказал король кому то.
– В любом случае, что им помешает построить их еще? – сказал король, сам себе видимо, потому что смотрел куда то мимо всех, хоть это было и непросто.
– Единственное спасение Эгибетуза – просить помощи у нашего союзника – Эстерии.
Эстерия была маленькой страной, не такой маленькой, как Эгибетуз, но все равно ее тоже рано или поздно (а скорее рано) сотрут с лица Великого континента. До сих пор эта страна никак не показывала своих союзнических намерений, очень ловко прогибаясь под все страны и дружа со всеми.
– Дабы закрепить наш союз, принцессе Алене надлежит выйти замуж за принца Эстерийского Алета Великолепного.
Альфонсо не хотел этого делать, но его шея не интересовалась мнением мозга, и он все же посмотрел на принцессу: та сидела со стоическим, для нее, выражением лица, хотя губы ее дрожали а глаз – один, блестел слезой. Она тоже посмотрела на Альфонсо с каким то странным выражением лица: то ли спасите, то ли отпустите меня, я должна это сделать для страны, и он поспешно отвернулся.
– Твоя задача, граф, скрытно провести принцессу через укрепления врагов в дворец Эстерии и передать на руки Эстерийскому королю с просьбой прислать войска нам на подмогу. На приготовление даю два дня – больше нет времени. Теперь свободен.
Король торопливо кивнул и все трое сели на роскошные кресла, обитые красным бархатом. Феликс, хоть и хорохорился в необычной обстановке, но было заметно, что ему явно не по себе, руки его дрожали, и Альфонсо сразу почувствовал себя свободнее, даже вальяжнее сел в кресло, чем остальные. Эгель сел прямо, словно проглотил меч и сидел неподвижно, изображая статую, стараясь даже не дышать. Роскошь королевского замка придавила их всех, а суровый взгляд Аэрона, направленный, куда-то мимо этого мира, заткнул глотки и поломал языки.
– Итак, принцессу нужно незаметно доставить в Эстерию. Для того, чтобы пробиться через врага, мы дадим Алексийцам бой и устроим тем самым отвлекающий маневр. Я дам вам три сотни лучших солдат и самую быстроходную карету с лучшими лошадьми.
Аэрон замолк с важным видом: этот многоуровневый, сверхсложный план был лучшим изобретением его мощного мозга и он ждал выражения немого восхищения на лицах слушателей этого гениального детища королевской мысли, но увидел два лица изумленных и одну кислую рожу. И кислая рожа принадлежала Альфонсо, который уже привык к тому, что его постоянно посылают на самоубийство.
– Ваше величество… Мы готовы с радостью умереть за отечество, но… но я боюсь, что принцесса окажется в руках Алексии, веди их там много, есть риск…, – промямлил он. Как красноречиво и убедительно он разговаривал в своей голове, и как жалко мычал что – то на самом деле!
– Придется рискнуть.
– Но Ваше величество…
– Что нам ее теперь, по воздуху переслать, с голубиной почтой?!!! – заорал, вдруг Аэрон, и Эгель с Феликсом подпрыгнули, только что с кресел не попадали.
– Нет, мы можем пройти через Лес…
Вероятность оказаться на костре пугала Альфонсо меньше, чем попытаться прорваться через кучу людей Минитеки. Он умолк, а сердце его застучало по ребрам, толчками, вместе с кровью, посылая сигнал мозгу: «ты что, смерти моей хочешь?» Феликс помертвел, а Эгель, если не касаться прекрасного чуда словесности презренной грязью нецензурной брани, просто очень сильно удивился. Те же чувства испытал и король.
– Что это значит? Лес это черное место, исчадие ада, вход в сам ад, и нельзя православному появляться там.
– За волком же Вы нас
