Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
– Опять в палатку генерала попали, – констатировал Инженер, глядя, как штабная палатка пропадает в снопах пламени, – чуть сильнее натягивайте, олухи…
Попали в цель именно тогда, когда рабочие машины тянули пращу вниз, чтобы положить в нее камень; снаряд упал рядом, но горящей смолой попал и на людей и на машину, та загорелась, веревки лопнули, балка упала на землю.
– Наконец то ответили! – возрадовался Альфонсо, – о, и земля загорелась.
Соорудив еще три лука, к вечеру машины были уничтожены. Равно как и все постройки крепости, которые раньше не разобрали на камни. Вся крепость представляла из себя горы руин, из которых торчали ноги, руки, по дорогам, в бороздах от камней стояли черные лужи закисшей крови, из некоторых торчали сломанные кости. Посреди этого хаоса, как случайно выжившая мать, оплакивающая своих мертвых детенышей, стояла обгрызенная камнями башня, жалко мотая флагом на слабом ветру.
– Всем же понятно, что следующей атаки, а она будет завтра по утру, мы уже не переживем, – устало сказал Альфонсо, упав в свое кресло. Его сильно знобило, била поганая слабость, а тут еще рези в животе, о которых он забыл во время боя, снова дали о себе знать.
Все молча понурились.
– По этому я предлагаю ночью начать отходить в сторону столицы.
– Как отходить, Ваша светлость, мы же окружены? – спросил Эгель.
– Через подземный ход. Феликс, распорядись, чтобы начали его освобождать…
На этот раз все было просчитано до миллиметра. Все были проинструктированы, кто где должен быть, кто куда идет, кто что несет.
– На этот раз мы должны взять эту поганую крепость,– сказал Мумгальд своему адъютанту, – мы и так здесь слишком долго с ними возимся. Адъютант промолчал. Ему было любопытно посмотреть, какую подлость придумает на этот раз этот монах, и на эту последнюю битву он смотрел с волнующим интересом.
Едва зашло солнце, как пехотные войска, лавиной ринувшись к воротам, к стенам, неся лестницы, перескочили через обмелевший ров, облепили стены шевелящимися, серыми насекомыми.
– Что –то опять не так, – заволновался Мумбальт, – они не отвечают.
– Это ловушка, Ваше сиятельство – уверенно, но почтительно сказал адъютант, – они заманивают наши войска в крепость, они хотят…
Из крепости прискакал гонец, спрыгнул в пыль, не дал адъютанту договорить мысль, которую он не успел додумать:
– Крепость взята, Ваше сиятельство.
– Потери?
– Двое упали с лестниц. Там никого не было, ваше сиятельство, они все ушли куда то…
Более герцог Альфонсо дэ Эстэда не руководил армией, он руководил организацией, которая больше напоминала разбойников. Без доспехов, грязные и оборванные, прятались они по лесам днем, лишь изредка нападая на все, что двигалось вражеского по дороге, особенно на телеги с провизией и брели по степи ночью, без факелов, с караваном телег, на одной из которых ехала Иссилаида на сундуке с двадцатью миллионами песедов. Через неделю голодная орда из пяти сотен солдат и около тысячи крестьян появилась у стен столицы Эгибетуза, ни мало поразив всех ее жителей. Сочувственные взгляды, полные одновременно и уважения и жалости, провожали понуро идущий по улицам отряд до самого дворца.
– Вы предатели!! – Аэрон ходил из стороны в сторону, крича на весь тронный зал. Альфонсо, Феликс и Эгель стояли молча опустив головы. Феликс дрожал – он впервые в жизни узнал, что такое быть обесчещенным, хотя полгода назад сам бы презрительно смеялся над этим выражением.
– Всех, кто сдал крепость, будут казнены немедленно! Уведите дезертиров!
Снова стража схватила Альфонсо за руки, только теперь как то поуважительнее, чем раньше снова злость на королевскую тупость забурлила в голове герцога – он устал быть бессильным, устал воевать с обстоятельствами, устал от этой жизни не в Лесу. Усталость сделала его злым, усталость выплеснула его слова на короля до того, как осторожность успела ее остановить:
– Ты дурак, Аэрон!
– Что?
Стража замерла, оторопело выпустив руки Альфонсо, отчего тот, зачем то, пошел прямо к побелевшему королю:
– Ты дурак старый, тебе крышка скоро будет. Там войска немерено, две армии обложили нашу крепость так, что просто руками бы ее разобрали, и когда мы, умудрились сохранить тебе хоть какие то силы, чтобы попытаться сохранить хотя бы столицу, когда каждый человек на счету, когда все остальные бросили тебя, ты хочешь нас казнить? Да надо было присоединиться к Минитеке, чтобы радоваться жизни, глядя, как тебе отрубают твою пустую башку!
Альфонсо бы и дальше разорялся, в порыве гнева не думая о последствиях, но Аэрон неожиданно, с размаху ударил его в челюсть, да так сильно, что Альфонсо моментально пожалел, что вообще открыл рот.
– В темницу, всех!
7
…Славно бился король Аэрон, много ворогов положил он перед собой – несчесть числа, но одолели вороги силу великую, и возопил Аэрон, мечами израненный:
– О Алеццо, всегда ты был мне другом верным и слугой покорным, не оставь же теперь, дочь мою в беде лихой, уведи ее от ворогов. Оставь меня им на поклание, но дочь мою – сбереги!
И ответил на то Алеццо:
– Нет лучшей смерти, чем в битве лютой, у ног господина своего; нет более презрения, чем бросить короля своего на поле ратном, но коль Агафенон Великий так желает, то прощевай Аэрон, король всея Эгибетуза, видать, не свидимся более мы с тобой.
– Прощай и ты, Алеццо, спасибо за службу верную, за все спасибо тебе…
И погиб Аэрон в сиречи славной – сиречи лютой, под мечами десятерых ворогов, подло со спины подкравшихся.
– Пойдем принцесса Алена, есть место одно, где под защитой Агафенона Великого спрячешься ты, но придется покинуть мне тебя, призывает Повелитель мой меня к себе обратно.
И безутешна была принцесса, но смиренно приняла она волю Бога нашего, Агафенона Великого, приняла сан монашеский и благословила Бога, до конца дней своих.
Сказ о жизни великого Алеццо дэ Эгента,
святого – основателя Ордена света
Часть 1000 стих 1
Много раз (точно больше трех) солнышко поднималось над зарешеченным окном, гуманно пытаясь пропихнуть в непроглядный сумрак несколько своих ярких лучиков, чтобы все получше осветить, но всегда получалось лишь маленькое сконцентрированное пятно на полу, вокруг которого плясали черные силуэты узников.
В камере пахло сыростью, тухлятиной, отхожим ведром (опять крышку неплотно положили), безнадегой и смертью. Она была огромной по камерной мерке- пять на пять метров, но в ней, из-за предосадочной суеты и путаницы, сидели все трое главных «предателя», двое из которых, правда, на данный момент лежали.
Альфонсо блаженствовал там, где обычно люди сходят с ума, потому что он недавно сходил с ума
