Чернее черного - Иван Александрович Белов

Ковешников сдавленно застонал и с трудом разлепил правый глаз.

– Давай-давай, не прикидывайся! – Бучила еще раз, с большим удовольствием, хлестнул по пухлой щеке. – Вот, с возвращением. А теперь, друг мой ситный, попробуй рассказать что-то такое, отчего я перехочу тебе кишки выпускать. И пошустрее, я тороплюсь. Я так понимаю, ты, крыса канцелярская, изначально примерно представлял, сколько стоит статуэтка.

– Деньги мне не нужны, – прохрипел Ковешников. – Отпусти меня или пожалеешь, упырь, я агент Республиканской тайной полиции, шестой отдел.

– Брешешь.

– Какой смысл? – поморщился неудачливый похититель. – Можно подумать, это тебя остановит. Секретарь четвертого класса, шестой отдел, контроль и надзор за проявлениями чародейства и колдовства.

– Вот еще не хватало, – изумился Рух. – Становится все интереснее.

– Работаю на «Ярмарке чудес» под видом обычного чиновника, – сообщил Ковешников. – Моя задача оценивать товары и заносить в каталог. Скучная работенка, через ярмарку в девяноста девяти процентах случаев идут подделки и никому не нужный хлам с индексами колдовства от пятнадцати до десяти, реже девятки, восьмерок за три года не видел. Вот по дурости я статуэтку эту неправильно оценил, статуэтка и статуэтка, даром что древняя, поглядел, даже в руки не брал, ну и шлепнул индекс четырнадцать. А потом черт дернул меня, прости, Василий, каталог полистать, и увидел похожую. А у нее индекс пятерка! Пятерка! И все признаки сходятся. Если начальство узнает, прямая дорога под трибунал!

– И ты решил статуэтку вернуть, – окончательно все понял Бучила. – А тут как раз сыскались два дурака.

– Один дурак-то, – пискнул Васька. – Я его сразу подозревал.

– Ну пусть один, – неожиданно легко согласился Рух. В голове сам собой складывался очередной, без самой малости гениальнейший, план. – Васька, сейчас получишь инструкции и мухой летишь к своему другу Бастрыге. Надо отправить весточку колдуну нашему драному и еще кое-кому. А потом к Лаваль. А я пойду искать того бездушного мужика, который на ярмарке услуги свои блядские предлагал. Для тебя, агент поиметый, тоже найдется работа. Все, нехер сидеть, за дело, дьявол вас подери!

Из бесшумно открывшихся ворот терема Осипа Шетеня плавно выехали сразу две темные кареты на полозьях и ускоряясь улетели в подступившую новогоднюю ночь. Ворота тут же закрылись, превратив угодья колдуна в неприступную крепость. Улочка тонула во мраке, сугробах и блескучей поземке, наметающей с крыш. Медленно тянулись минуты. В звенящей на морозе тишине звонко брякнул металл, всхрапнули лошади и из неприметного тупичка выехал терпеливо дождавшийся своего времени элегантный возок с гербовой алой розой на плотно закрытой двери. Графиня Бернадетта Лаваль, устроившаяся внутри, дробно прилязгивала зубами, пряча в муфточке нос. Вроде недолго таились, а от стужи не спасали ни соболиная шубка, ни душегрейка, ни накинутый сверху безразмерный тулуп. Ничего, сейчас согреемся… Она уже чувствовала, как горячая кровь приливает к вискам и по телу струится азартная дрожь. Так бывает, когда 31 декабря, вместо запланированного бала у князя Вертье, ты, вся такая красивая, трясешься от холодрыги в каких-то трущобах и готовишься безмерно грешить по милости невесть откуда свалившегося на голову бесстыжего упыря. Нет, на Бучилу зла она не держала, тогда, конечно, когда он в лесу проломил девчонке башку, хотела поганца прибить, но это быстро прошло. Прямо какая-то магия, решительно невозможно долго ненавидеть этого мерзкого самовлюбленного вурдалака. И не понять, в чем причина, может, в вечной поганой ухмылке или оценивающем прищуре страшных пронзительных глаз. Год строила изощренные планы мести, но как-то без особого задора и огонька, мечтала, как эта неотесанная деревенщина будет валяться в ногах и молить о пощаде, но стоило вурдалаку появиться на пороге, и вот одна из первых красавиц республики, графиня и ведьма, бросает дела и мчится на другой конец города в обледеневшем возке с целью, которую священнику раскрывают только на смертном одре. А что он проделал с несчастным Альферием Францевичем? Неужели и эту несусветную подлость придется простить? Ну точно магия, куда без нее?

Под тулупом зашуршало, и она почувствовала вороватое прикосновение к лодыжке, тихонечко переместившееся выше и выше.

– Это чьи шелудивые лапчонки? – спросила Лаваль в пустоту. – Ведь оборву.

Осторожное поглаживание тут же пропало, пронеслись хихиканье и сдавленный шепоток.

– То-то же, – сказала графиня и чуть напряглась. – Приготовьтесь, приехали.

Возок остановился, Лаваль видела через заиндевевшее стекло, как Прохор спрыгнул в снег, зачем-то отряхнул рукавицей валенки и постучался в ворота. В калитке открылось окошечко, Прохор замахал руками, показывая на карету. Окошко захлопнулось, отворилась калитка, и на улицу вышел грузный высокий мужик. Настороженно огляделся по сторонам и шагнул к возку. Прохор дернул примерзшую дверь, впустив волну ледяного воздуха.

– Приехали, барыня, – доложился кучер и отступил.

– Вечер добрый, ваше сиятельство, – внутрь сунулся стражник в лохматой шапке и дыхнул луком и перегаром. – Вы одна?

– Со свитой, – лениво отозвалась Лаваль. – Тут еще три фрейлины, личная белошвейка, цирюльник и карлик с членом в четыре вершка.

– Шутить изволите? – Страж мельком убедился, что возок пуст. – Хозяин предупредил о вашем приезде.

– Дошло послание? – улыбнулась Лаваль. Письмо Шетеню с обещанием наведаться в гости и хорошенько развлечься она написала всего полтора часа назад, для верности сбрызнув духами. Жирной скотине такое должно было понравиться.

– Дошло, ваше сиятельство, как не дойти? – кивнул страж. – Хозяин на радостях был, шампанское тащить приказал и баню топить. Да только не дождался, взял и уехал вот прям перед вами.

– Уехал? – притворно изумилась Лаваль.

– Еще депешу доставили, – пояснил страж. – Хозяин прочитал и враз озлобел, орать матерно принялся, упыря какого-то наизнанку вывернуть грозил. А потом велел готовить кареты и – фить, улетел. Сказал, мигом обернется, туда и сюда, а вам, ваше сиятельство, велел ожидать, пожалуйте в дом, отогреетесь.

Дверь закрылась, страж захрустел по снегу и скрылся в калитке. Ворота дернулись и разошлись, пропуская возок. Бернадетта глубоко задышала, окутав карету искрящимся паром. Лишь бы не облажаться сейчас. Лаваль перекрестилась и тут же, левой рукой, сложив пальцы знаком Бафомета, осенила себя пентаграммой, одновременно призывая на помощь и Бога, и Сатану. Кто-нибудь из них обязательно да услышит…

Возок замер в воротах, не позволив створкам закрыться.

– Ты чего встал? – донесся недовольный голос стража.

– Не знаю, – заохал Прохор и подал условный сигнал. – Полозье чёль зацепилось, мать его так.

Лаваль сбросила тяжеленный тулуп и подобрала длинную юбку, скрывающую согнувшихся в три погибели под лавкой чертей. Вот и обещанные фрейлины прибыли… Васька, а с ним еще пара рогатых, метнулись наружу: быстрые, ловкие, невообразимо опасные в замкнутом пространстве и темноте.

– Какое полозье, чего кота тя… – прогудел страж и тут же осекся, в лунном