Приёмная дочь Бабы Яги - Любовь Викторовна Фунина
–Вань, а Вань! – вдруг решилась Злата задать мучавший её вопрос, а за одно и злодея этого отвлечь немного. – А ты вообще кто?
–Я думал ты сама догадаешь, после того, как змеёныш тебе исповедался, – хмыкнул разочарованно царь Светорецкий и, оглядев всё вокруг, с недовольством выдал. – Такой обряд чуть не загубили! Ну, ничего, сейчас поправим дело.
–Ванюш, так ты же мне не ответил, – запаниковала Бабка Ёжка, делая осторожные шажочки в сторону мужа, при этом пытаясь отстегнуть одной рукой застёжку, а другой удержать всё ещё спящую дочь. – Может, просветишь? Даже обидно! Сказал, что женой твоей стану, а сама я даже не знаю кто ты на самом деле.
–Зубы заговариваешь? Время пытаешься оттянуть? – с хищной улыбочкой поинтересовался мужчина, развернувшись к Яге. – Не надейся! Спасения тебе ждать не откуда, муженёк твой обряд своей силой подпитает, девочка кровью, а ты, Златушка, после всего со мной отправишься…
–Тебе что сказать трудно?! – делано вызверилась Златослава, даже ножкой топнула в сердцах.
Тут тугая застёжка поддалась и с лёгким щелчком расстегнулась, заставив Злату вздрогнуть, когда длинная и толстая серебряная игла высвободилась из меха воротника. Застёжку девушка поспешила спрятать, когда Иван резко развернулся и внимательно посмотрел на неё. Мужчина усмехнулся и, вновь повернувшись к Яге спиной, принялся творить какую-то дюже страшную тёмную волошбу, при этом всё же снизошедши до объяснений.
–Эх, Златка, я то думал, ты догадаешься, – не поворачиваясь, покачал он головой, выплетая тёмные чары. – Но раз нет, то так уж и быть, скажу сам. По папеньке, знаешь ли, Златушка, я вроде как бог наполовину. Тёмный бог. А вот по матушкиной линии, мы с тобой родичами приходимся. Не близкими, конечно, но всё же.
–Погоди-ка, – ошалело пролепетала Ягуся, – это что же получается, что правда всё в сказе про то, как Исподний Мир запечатали? И про сестру Кощееву…
–Вы даже имя её не помните! – с изрядной долей злости прошипел тот, кого девушка всё никак не могла прекратить даже мысленно звать Иваном. – Её звали Белава, – как-то глухо произнёс он и, не оборачиваясь, не прерывая своего колдовства, тихо продолжил, – и это имя словно создано было лишь для неё. У неё были длинные волосы, белые-белые, как первый снег. А глаза синие, как полевые васильки. Ни у кого я не видел больше таких чистых, таких прекрасных глаз. Румянцу на её щеках могла позавидовать утренняя зоря, а яркость губ соперничала с цветами мака. Она была так прекрасна, – тут сын Тёмного Бога обернулся на мгновение, мазнув взглядом по Злате, и с чуть презрительной усмешкой произнёс. – Ты на неё совсем не похожа.
На это Баба Яга лишь растеряно пожала плечами. Да, разве она хотела быть на кого-то похожей? Вроде нет. Её и так всё устраивало. А кого не устраивает, пусть лесом катится!
–Хм, – глубокомысленно произнесла Златослава, делая очередной шажок к клети, где Зареслав томился. – Ты так о ней хорошо говоришь, а она же от тебя избавиться хотела.
–Не смей говорить подобное о моей матери! – резко развернувшись, выкрикнул Иван.
Вместе с тем махнул он в сторону Яги рукой, от чего девушку на целую сажень назад отнесло, словно порывом урагана, пребольно впечатав в прутья клетки. Громко шмыгнув носом от неожиданной боли, княжна Лиходольская, удобнее перехватила завозившегося во сне, но так и не проснувшегося ребёнка.
–То есть не хотела, – пришла к выводу Яга, даже сама себе кивнула, мысль подтверждая. – А что же было тогда на самом деле?
–Златушка, ты мне зубы заговариваешь в надежде, что спасти вас успеют? – ласково-ласково полюбопытствовал мужчина и, хищно улыбнувшись, заверил. – Не надейся! Змеёныш и ребёнок тут свою смерть встретят, и четверти часа не пройдёт, а тебя я после надёжно спрячу, никто не найдёт. Так что смирись.
–Так уже смирилась, – фыркнула Бабка Ёжка, ни единому слову его не поверив. – Просто любопытство мучает, жуть как. Ты всё равно вона как ловко колдуешь, даже со мной беседу беседуя. Вот и просвети глупую Ёжку, что к чему!
–А чего именно сейчас тебе пожелалось это узнать? – с подозрением спросил Иван. – Погоди немного, доберёмся до другого убежища, я тебе и расскажу, что захочешь.
–Дык, я ж к тому времени от любопытства помру! На ком жениться тогда будешь?! – возмущённо выдала девушка, осторожно вынимая припрятанную застёжку.
–Можешь мне не верить, но мать меня очень любила, – хмыкнув как-то странно, всё же соизволил ответить на вопрос Яги. – И отца моего, как ни странно тоже, потому и не желала, чтобы были у неё ещё дети от другого мужичины. Этим она сам себе смертный приговори и вынесла. Когда Горын её умыкнул из дворца Чернобога, матушка уже меня вскорости родить должна была. Родился я уже в княжеском тереме Лиходольска, где меня и попытались сразу подушкой удушить. Отродье Тёмного бога жить, по их мнению, не должно было. Как будто не они раньше его имя славили, да недругов на пики не по его приказу вздевали, – усмешка у мужчины вышла зловещая, а продолжение истории неожиданное. – Матушка едва-едва мою жизнь вымолить успела, посулив, что в будущем сын Тёмного Бога ещё пригодиться сможет, княжеству послужит, ежели его воспитать достойно. Успокоился Горын, подумал, да решил, что возможно и впрямь я пользу принесу, буду псом цепным для братьев единоутробных, коих ему молодая жена вскорости наплодит. Да только время шло, а наследника у него так и не получилось. Мне одиннадцать сравнялось, когда узнал Горын о том, что матушка зелье пьёт, чтобы от него не понести, тогда-то он яд ей в то зелье тайком добавил и смотрел, как она умирает и меня посмотреть привёл. Она двое суток мучилась и, когда её конец близок был, на её глазах он мне горло-то и перерезал. Мол, выродок твой тёмный всё равно раньше тебя сдохнет, а ты полюбуешься, да и сама в Исподний мир к полюбовнику отойдёшь, там все и встретитесь.
Слушая его рассказ, Злата холодела от ужаса и не верила, что так и впрямь было. Да только чутьё ягушенское подсказывало – не врёт Иван, чистую правду говорит. От этого на душе было тяжело, словно и она в той давней беде виновата была.
–Я кровью захлёбывался, когда матушка, последние свои силы отдавая, заклятье древнее произнесла, от отца моего узнанное, – чересчур спокойно и даже холодно продолжал говорить мужчина. – Душу мою она властью наделила, в тела чужие вселяться, смерть обманывая, и молвила, что возродиться по-настоящему смогу только в том теле, в котором кровь кощеева течь будет. Ну, вот собственно для того
