Гельмут Пеш - Повелители времени
– Армия эльфов и людей! – иронично прозвучал голос, усиленный отзвуком железной маски. – Идите-ка обратно, откуда явились.
Натянутая тетива луков дрожала. Стоявшие внизу подняли щиты. Стремительный град стрел готов был обрушиться на них.
Высокий Эльфийский Князь и Талмонд приготовились к бою, но Бурин призвал их к спокойствию.
– Позвольте мне ответить, – попросил он. Затем гном заорал во всю глотку: – Я не эльф и не человек. Я Бурорин, сын Балорина, сына Белфорина из рода Брегорина. А теперь скажите мне, кто вы такие?
Фигура на насыпи не шевельнулась. Потом медленно сняла с головы шлем. Красные волосы рассыпались по плечам, а также показалась огненно-красная борода, совершенно такого же цвета, как и у Бурина.
– Это чудо из чудес, – сказал стоявший на насыпи, – так как я и есть Брегорин.
Удивлению и радости обеих сторон не было границ.
– Альдо! – крикнул Ким, не веря своим глазам.
Оба фолька бросились друг к другу и обнялись.
Какая прелесть! Это выглядело так, будто два брата встретились после долгой разлуки. Хотя они не видались всего несколько дней, но в то же время и долгие столетия, где были единственными из их народа.
У Альдо в глазах стояли слезы. Он отступил на шаг назад и воскликнул:
– Ах, господин Кимберон, как я рад вас видеть!
Но Ким не хотел и слышать о подобном чинопочитании.
– Называй меня просто Ким, – попросил он.
– Хорошо, господин Ким, – согласился Альдо.
Ким посмотрел через его плечо и увидел огромного Горбаца. Гномы расступались при его приближении.
– Кого я вижу! – вырвалось у Кима. – Горбац, старый дружище! – Он протянул руку. – Кто бы мог подумать, что однажды мне доставит огромную радость видеть больга?
Горбац взял его руку в свою чудовищную лапу.
– Я тоже очень рад, – прогремел он. – Вы стали выше, господин Ким, как мне кажется. Или, по крайней мере, прибавили в длине, что далеко не одно и то же.
Ким удивился.
– С каких это пор Горбац так заговорил? – спросил он у Альдо.
– О, больг превратился в настоящего философа, – улыбнулся юноша.
– Вероятно, ему следовало бы познакомиться с другими больгами, – предположил Ким.
Горбац нахмурил лоб.
– Здесь есть больги? Такие же, как я? – спросил он.
– Не совсем. Пойдем, я тебе их покажу, – сказал он и увел Горбаца.
Гилфалас и Бурин были крайне удивлены, увидев вереницу людей, с трудом поднимавшихся наверх. Но Фабиан удивился не менее, когда перед его взором предстал хорошо вооруженный отряд людей. С эльфийским оружием в руках они выглядели бравыми вояками.
– Откуда они взялись? – спросил он. – Я полагал, что люди были в это время только рабами.
– Это гвардия Талмонда Турионского, – объяснил Бурин. – Видишь среди них толстого, с кожаной повязкой на глазу? Это он.
– Значит, вы взяли его с собой? Вы сослужили мне хорошую службу, – сказал Фабиан.
– Нам долго пришлось убеждать его. Оказалось, что это не так-то просто. И лишь благодаря Высокому Эльфийскому Князю это удалось, – казал Бурин.
– Высокому Эльфийскому Князю? – Фабиан не переставал изумляться.
– Ты что, не заметил его? – спросил в свою очередь Гилфалас. – Он рядом с Владыкой Брегорином.
Действительно, тот, кто стоял рядом с гномом, на первый взгляд ничем от прочих эльфов не отличался. Но черты лица свидетельствовали, что это один из благороднейших эльфов Среднеземья. Темный плащ он откинул назад, и стала видна кольчуга из чистого серебра. Он казался тонким и острым, как лезвие меча, и одновременно гибким и упругим, как ствол березы, раскачивающейся на ветру.
Он и предводитель гномов – большего контраста и представить себе было невозможно. Один – худой, высокого роста, с тонко очерченным лицом, другой – коренастый, приземистый, с пламенеющими волосами и бородой. В то время как Эльфийский Князь, казалось, парит в воздухе, Владыка гномов твердо стоял на земле.
И все же в них было что-то общее, то, чего нельзя выразить словами. Их лица сияли, в них ощущалось благородство высшей силы.
Светлый, ясный голос эльфа сочетался с глубоким, сочным басом гнома. Наблюдавшие не слышали их разговора, но, наконец, Брегорин кивнул, а Арандур Элохим быстро поклонился в ответ.
– Ах, если бы Итуриэль тоже была здесь, – заметил Гилфалас, – как бы я радовался...
– Твое желание выполнимо, – послышался голос.
В дверях стояла Итуриэль. В платье из мягкой тонкой кожи она походила на юную богиню, пришедшую с охоты домой. Ни цветочного венка, ни драгоценных камней не было в ее волосах, обрамлявших узкое лицо. Свет вечернего солнца, который золотил ее фигуру, не шел в сравнение со светом ее глаз, светом начала мира.
Она подошла к Высокому Эльфийскому Князю.
– Господин, я уже не надеялась увидеть вас в этой жизни. Вы наконец пришли, чтобы забрать то, что дали мне когда-то? – спросила девушка.
Арандур повернулся к ней, взяв ее руки в свои.
– Рад встретиться с тобой здесь, на пороге между мирами. Почти все свершилось. Наконец-то ты свободна, – произнес он.
Итуриэль достала кольцо. Мгновение она колебалась, как будто ей приходится отказаться от самой себя. Затем она сняла кольцо с цепочки и положила его в руку Высокому Эльфийскому Князю.
Арандур Элохим поднял кольцо. Луч вечернего солнца блеснул в камне, заставив его запылать.
– Я здесь, – произнес Эльфийский Князь. – Смотри, темный сородич, и знай, что твое время близится к концу.
В это время в Черной крепости князь Теней стонал во сне.
Полумертвый и скорченный от боли, он спал целую ночь и целый день с того часа, когда в сумерках возвратился домой. Никто из темных эльфов, тем более из служителей-больгов не отваживался приблизиться к нему. Они знали гнев своего господина и прекрасно понимали, что одного слова или движения руки достаточно, чтобы принести боль или что-то большее, чем боль.
Конец всего.
Уничтожение бытия.
Когда-то его эльфы последовали за ним. Они страстно желали властвовать над миром. Однако он всю ее, власть над жизнью и смертью, держал в своих руках.
И даже сейчас, терзаемый болью и чем-то напоминающим страх, он все равно был сильнее их всех.
Они, ожидая перед дверями его опочивальни, перешептывались друг с другом на темном языке:
– Может быть, позвать Азантуля?
– Лучше подождать, пока он проснется.
– А если он больше не проснется? Он спит уже слишком долго.
– Ты хочешь взять на себя ответственность?
– Что, я устал от жизни?
– Тогда молчи!
Из комнаты раздался крик. Потом снова воцарилась тишина, слышно было лишь тяжелое дыхание. Шумные вдох и выдох.
Через некоторое время послышались тяжелые шаги. Дверь приоткрылась. Больги и темные эльфы склонили головы.
Азратот стоял в дверях, тяжело опираясь о косяк. Его лицо было бледным, метка на губе чернела, глаза пылали внутренним огнем.
Все молчали и ждали, что прикажет повелитель.
– Готовьтесь, – прошипел он. – Завтра утром мы начнем битву.
Мрак окутал гору, но в недрах ее было светло как днем. Люди, эльфы и гномы заполнили зал.
В середине зала, у подножия трона, был поставлен стол. Владыка Брегорин как хозяин восседал во главе его. Справа от него сидели обладатели колец: Бурин, как две капли воды похожий на своего прадеда, за ним – Фабиан и Ким. Фольк настоял на том, чтобы Альдо занял место рядом с ним. Юноша чувствовал себя крайне неловко и старался казаться как можно более незаметным. А фольк, если постарается, мало чем уступит в этом и эльфу.
Те, кстати, сидели по другую сторону стола. Гилфалас был грациозен и невозмутим, словно речь шла вовсе не о судьбе мира. Высокий Эльфийский Князь излучал спокойную серьезность, сочетающуюся с веселой ясностью. Итуриэль находилась по правую руку от него. Сбоку от нее на скамеечке скорчился Гврги. Здесь были и Гальдор, предводитель эльфийской армии, и Талмонд, вождь людей. Горбаца за столом не было. Владыка Брегорин на такое пойти не отважился.
– Доверие – это одно, а ум – совсем другое, – сказал он. – Конечно, ради спасения мира лично я мог бы сесть с больгом за один стол. Но мой народ не понял бы этого. Между эльфами и гномами нет любви, к тому же мы очень разные. Но между больгами и гномами – ненависть, и мне бы не хотелось, чтобы она повлияла на наше решение.
Итак, Горбац сидел в углу зала, под аркадой. Больги присоединились к нему. Бросая взгляды в их сторону, Альдо спрашивал себя, о чем же больги говорят между собой и что творится в голове его неуклюжего друга.
– Именем Владыки и Владычицы, – начал свою речь Брегорин, и шепот в зале стих. Предводитель гномов посмотрел вокруг. – Не просто так мы произносим имена Божественной Четы, которая создала и хранит нас. Мне думается, что такого собрания, как это, в истории Среднеземья не было и не будет. Здесь, в залах Каразкома, мы созваны из далеких стран и времен. Говорю «созваны», хотя я вас к себе и не звал. Но все-таки это так. Мы, сидящие здесь, держим совет, как противостоять опасности, грозящей миру. Поэтому следует открыто говорить о вещах, о которых мы умалчивали до сих пор. И мне кажется, начать должен тот, чье путешествие сюда было самым долгим, – закончил он.
