Роберт Шекли - Варианты выбора
В комнату вошел Ахлид, стройный, спокойного вида мужчина лет пятидесяти. Толстяк спас ему жизнь во время беспорядков в Мухтайле. Ахлид был благодарен ему за это, и, что было самым важным, был надежным человеком. Они имели общий бизнес в Адене, Порт-Судане и Карачи. Они не встречались с тех пор, как Ахлид несколько лет назад переехал в Арахнис.
Ахлид осведомился о здоровье толстяка и внимательно выслушал его жалобы на недомогание.
– Мне кажется, я просто не могу переносить этот климат, – сказал толстяк. – Но это не имеет отношения к делу. Как дела у тебя, друг мой, как твоя жена и ребенок?
– У меня все хорошо, – ответил Ахлид. – Несмотря на эти сомнительные времена, мне все же удалось достаточно заработать на жизнь. Моя жена умерла два года назад, когда ее на базаре укусила змея. Дочь моя здорова, ты увидишь ее позже.
Толстяк пробормотал свои сожаления. Ахлид поблагодарил его и сказал:
– В этом городе можно научиться, как жить со смертью. Смерть присутствует в мире повсюду, это неизбежно, и в свое время она приходит к каждому из нас, но в других местах это не так заметно. В других местах смерть совершает свои набеги на больницы, катается по дорогам, прогуливается по городу, чтобы навестить страждущих, и обычно ведет себя, как порядочная женщина. Конечно же, бывают и неожиданности, но в основном она действует там, где ее ждут, и она старается не нарушить разумных надежд и ожиданий честных и уважаемых граждан.
– Но здесь, в Арахнисе, смерть ведет себя совершенно по-другому. Возможно, причина кроется в палящем солнце и болотистой почве, может, именно это заставляет ее капризничать, зависеть от настроения и быть безжалостной. Какими бы ни были причины, смерть здесь вездесуща и появляется неожиданно, ей доставляют удовольствие неожиданные сюрпризы и перемены, она посещает все кварталы города, не брезгуя даже мечетями и дворцами, где человек может надеяться хотя бы на какую-то безопасность. Здесь смерть – это не порядочная женщина, а дешевый драматург.
– Прости меня, – прервал его толстяк. – Мне кажется, я немного вздремнул, жарко. О чем мы с тобой говорили?
– Ты спросил меня о дочери, – ответил Ахлид. – Ей сейчас семнадцать лет. Может, ты хочешь увидеть ее прямо сейчас?
– С удовольствием, – сказал толстяк.
Ахлид провел его темными коридорами, вверх по широкой лестнице, затем через галерею, через узкие прорези окон которой пробивался свет во внутренний дворик с фонтаном. Они подошли к двери. Ахлид постучал и вошел.
Комната была ярко освещена. Пол был сделан из черного мрамора с многочисленными белыми прожилками. Прожилки пересекались друг с другом через нерегулярные интервалы, как клубок ниток. В центре комнаты сидела серьезного вида темноглазая девушка, одетая в белые одежды, она вышивала что-то на натянутой на рамку материи.
– Очаровательно, – сказал толстяк. Девушка не подняла глаз. Высунув кончик языка, она полностью отдалась вышивке. Узор ее вышивки был беден и хаотичен.
– Она очень послушна, – сказал Ахлид.
Толстяк протер глаза и выпрямился в кресле. Он вновь сидел в гостиной ахлида на парчовых подушках. Ахлид писал что-то в своей расчетной книжке. Перед толстяком стояла чашка с недопитым шербетом.
– Прости меня за обморок, – сказал толстяк. – Я очень плохо себя чувствую. Мне кажется, лучше всего перейти прямо к делу.
– Как ты этого желаешь, – сказал Ахлид.
– Я приехал сюда, – сказал толстяк, – чтобы кое-что организовать с твоей помощью, за взаимовыгодную цену. У меня имеется некоторый предмет, который не имеет никакой ценности ни для кого, кроме одного человека. Мне необходимо доставить определенную деталь двигателя в определенное место, и я уверен, что я, вернее, ты, Ахлид, сделаешь это. Мне очень трудно объяснить. Это вещь, которую я хочу…
– Друг мой, – прервал его Ахлид, – не пора ли нам поговорить всерьез?
– Да? уверяю тебя, я…
– Не пора ли нам поговорить о том, что ты собираешься делать с тем небольшим сроком, который тебе остался? – спросил Ахлид.
Толстяку удалось улыбнуться.
– Признаюсь, я нездоров. Но кто может знать…
– Пожалуйста, – сказал Ахлид, – друг мой, мой благодетель. Мне очень жаль, но я должен сказать тебе, что ты заразился чумой.
– Чумой? Не смеши меня. Да, я нездоров, мне необходимо обратиться к врачу.
– Я уже вызвал своего доктора, – сказал Ахлид. – Но я хорошо знаю признаки чумы. Все в Арахнисе знают это, ведь чума тесно переплетается с нашей жизнью.
– Это кажется невероятным, – сказал толстяк.
– К чему мне обманывать тебя? – сказал Ахлид. – Я говорю тебе это потому, что уверен в этом. Зачем тебе тратить драгоценное время на то, чтобы это отрицать?
Толстяк долгое время сидел молча. Наконец он тупо произнес:
– Еще тогда, когда я сошел на берег, я уже знал, что серьезно болен. Ахлид, сколько мне осталось жить?
– Может быть, три недели, возможно, месяц или два.
– И не более?
– Не более.
– Понимаю, – сказал толстяк. – Что ж, в таком случае… здесь есть больница?
– Ничего стоящего этого понятия. Ты останешься здесь, со мной.
– Об этом не может быть и речи, – возразил толстяк. – Риск заражения…
– Никто не может избежать заражения в Арахнисе, – сказал Ахлид. – Слушай меня. Ты пришел сюда, чтобы дожить оставшиеся тебе дни и умереть. Это твой дом, а я твоя семья.
Толстяк слабо улыбнулся и покачал головой.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал Ахлид. – Смерть – это часть жизни. Следовательно, ее нельзя отрицать. То, что нельзя отрицать, необходимо принять. Мы должны покориться тому, что мы не можем преодолеть. А поскольку мы с тобой люди, наша покорность должна быть равносильной нашему отрицанию. Тебе очень повезло в том, что у тебя есть шанс подготовиться к смерти и сделать это здесь, в приятном прохладном доме, в твоем собственном доме. Это хорошо.
– Нет, это не так, – сказал толстяк. – Но это может причинить тебе неудобства.
– Твоя смерть не причинит мне больше неудобств, чем моя собственная,
– ответил Ахлид. – И ты поможешь мне.
– Каким образом?
– Мое принятие моей собственной смерти еще не совершенно, – сказал Ахлид. – С твоей помощью я надеюсь постичь то, чему должен научиться ты: как покориться с достоинством.
– А твоя дочь?
– Нить ее жизни еще тоньше. Ведь ты сам заметил это, не правда ли? Ей тоже необходимо научиться.
– Хорошо, – сказал толстяк. – Все это очень странно, не так ли? И в то же время в этом нет ничего странного. В данный момент я удивлен в большей мере не приближением смерти, а тем фактом, что ты стал философом.
Ахлид покачал головой.
– Я простой человек, и человек напуганный. Но все же я человек, и гляжу я перед собой прямо.
– И я тоже, – сказал толстяк. – Много лет мне понадобилось на то, чтобы понять то, что важно.
– И в этом нет ничего удивительного, – сказал Ахлид. – Если бы все люди обращали должное внимание на великие дела и важные проблемы, то кто бы делал прохладный шербет?
– Ты опять прав, – согласился толстяк. – Сейчас мне хотелось бы немного отдохнуть. Потом мы поговорим еще.
Ахлид позвонил в колокольчик.
– Слуга и я поможем тебе пройти в спальню. Доктор будет здесь прежде, чем ты проснешься. Хочешь ли ты, чтобы я сделал что-то ради того дела, о котором ты говорил?
– Нет, – ответил толстяк, – меня это уже совершенно не интересует.
– В таком случае не будем больше об этом говорить. Так или иначе, проблемы бизнеса решаются сами собой.
Вошел слуга, и толстяку помогли пройти в прохладную светлую спальню. Он понял, что счастлив. Действительно, на земле ничего нельзя предугадать.
74. ОДИН-ОДИНЕШЕНЕК И В ОТЧАЯНИИ
Мишкин сидел за столом у подножия стеклянной горы, стоявшей сразу же за бескрайними лесами Гармонии. Он пил утренний кофе. Робот принес утреннюю почту.
Прежде всего, здесь было официальное сообщение о невозможности доставки детали двигателя L-1223A. Было перечислено пять причин. Мишкин не стал их читать. Официальное сообщение было скопировано.
Далее было письмо от дядюшки Арнольда.
«Дорогой Том! Ты наверняка уже знаешь, что я сделал, за какие ниточки я дергал, но ничего не срабатывает, я никак не могу послать тебе эту деталь к двигателю. Однако я не оставил надежд. (Твой дядюшка Арни никогда не оставляет надежд!) Может, ты знаешь о том, что твой племянник Ирвинг Глюкман работает в отделении «Рэнд Корпорейшн» консультантом. Я хочу попросить его, чтобы он обратился к боссу, и чтобы они рассмотрели твою проблему, как имеющую отношение к национальным интересам, ведь в какой-то мере так оно и есть. Все это займет немного времени, но если тебе удастся попасть домой любым другим способом, это тоже будет неплохо. Выше голову, и мои лучшие пожелания твоему роботу».
И, наконец, письмо от человека с тысячью лиц:
«Дорогой Том! Я испробовал все, что было в моих силах, и даже больше, чтобы переслать тебе эту деталь к двигателю и выручить тебя из этой ужасной неразберихи, в которую ты попал благодаря мне. Я даже пошел на то, что создал совершенно новую последовательность, и все это с единственной целью – доставить тебе деталь двигателя, а эта последовательность характерна безупречной опорной логикой и взаимосвязью между героями. Но мой главный (новый) герой заразился чумой, потерял всякий интерес к жизни и в результате отказался завершать работу, для которой я его создал. Я попытался сообразить ему двух помощников, но они влюбились друг в друга и улетели на Сейшельские острова, где изготовляют украшения и питаются органической пищей. Так что мне пришлось потратить уйму времени и слов без всякой на то пользы, очень сожалею, но это была моя последняя интересная идея, а сейчас мой доктор настаивает на том, что мне необходимо отдохнуть.
